Лекция 4. ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ПОДХОДЫ К ОРГАНИЗАЦИИ ОБЩЕСТВЕННОГО ПРИЗРЕНИЯ В XVIII–XIX ВВ.
В XVII в. к прокормлению нищих все активнее подключаются частные благотворители. Поскольку раздача милостыни производилась без учета причин впадения в нищету, то попрошайничество сделалось со временем легким способом добычи пропитания. Это повлекло за собой развитие в России класса профессиональных нищих, так называемых нищих-промышленников, которые для достижения лучшего результата принялись красть и калечить младенцев, умышленно растравлять на себе раны, притворяться калеками. Толпы нищих скапливались у стен столицы. Необходимо было принимать меры на правительственном уровне для решения все обостряющихся проблем нищенства.
Первые Романовы, пришедшие к власти в 1613 г., выступали первоначально как частные милостедавцы, занимаясь в основном раздачей щедрой милостыни по праздникам и различным памятным датам. Однако в 30-е гг. XVII в. появляются первые царские указы, регулирующие жизнедеятельность социально не защищенных слоев населения.
В 1682 г. царь Федор Алексеевич Романов (старший сводный брат Петра I) издал Указ, согласно которому было предписано построить две казенные богадельни и, отобрав у нищих детей, обучить их различным дорогостоящим ремеслам в специально построенных для того дворах, чтобы они могли прокормиться своим трудом. Трудно судить, насколько этот проект был реализован, но однозначно одно: именно с момента оглашения этого Указа призрение в нашем отечестве стало развиваться по "еуропскому" (европейскому. – Т. К.) образцу.
Становление системы государственного призрения в XVIII в.
Начало государственного призрения, положившего основу отечественной социальной работы, современные исследователи феномена благотворительности связывают с именным Указом Петра I от 8 июня 1701 г. В этом документе государь приказал организовать за казенный счет богаделенные дома, нанять для ухода за беспомощными постояльцами здоровых людей из расчета один на десять больных. Приказано было также содержать при богаделенных домах лекарей и им платить за труды кормовые. Лекарства предписывалось отпускать для этих заведений из казны бесплатно.
День 8 июня, начиная с 2001 г., отмечается по Указу Президента России В. В. Путина как профессиональный праздник социального работника.
Петр I помимо этого Указа издал еще целый ряд юридико- регламентирующих документов, регулирующих социальные проблемы. В частности, появлялись указы, запрещающие частную благотворительность (этот акт Петр I ввел как профилактическую меру против распространения профессионального нищенства), были узаконены по отношению к "прошакам ленивым" жесткие карательные меры, помещикам во владельческих селениях было вменено в обязанность самим прокармливать своих нищих и не допускать их бродяжничества. Данный документ был подкреплен установленными штрафами за раздачу частной милостыни на улицах, за ОГЛАВЛЕНИЕ беглых крепостных, за невыкуп помещиками принадлежащих им пойманных бродяг и т.д.
Приоритетной группой среди призреваемых стали инвалиды войны. Для их лечения был на казенные средства устроен в 1706 г. первый в России госпиталь (ныне знаменитый Главный военный клинический госпиталь им. академика Η. Н. Бурденко). Петр I изыскал оригинальные источники финансирования своих социальных программ в отношении военных инвалидов. Так, была проведена ревизия по всем монастырям, и с этого момента было запрещено постригать кого бы то ни было на "убылые" места (т.е. вместо умерших монахов); было приказано всех молодых монашенок выдать замуж. На освободившиеся места именным Указом заселялись в монастыри на полное довольствие военные инвалиды, которых монастырь должен был еще снабжать табаком и водкой. Петр повелел обучить монахов ремеслам и деньги от реализации произведенной ими продукции использовать на нужды вспомоществования и т.д. Самыми действенными оказались две меры: взимание со всех чинов, кроме солдат, по одной копейке с каждого рубля жалованья и взимание штрафов с раскольников. Столетняя привычка отчислять на благотворение определенный процент прибыли, по-видимому, и явилась причиной взлета благотворительности и меценатства в среде раскольников в конце XIX в.
Известно, что к началу XVIII в. одним из страшных грехов человечества считалось прелюбодеяние. Женщину, уличенную в нем, казнили вплоть до 1637 г., заживо закапывая по голову в землю. Инфатицид, т.е. узаконенное убийство детей, в особенности "зазорных" (незаконнорожденных младенцев), был распространенным явлением. Такой младенец был лишен всех человеческих, имущественных и гражданских прав. Это обстоятельство не могло не занимать мыслей великого реформатора России: от своей возлюбленной – лифляндской крестьянки Марты Самуиловны Скавронской, впоследствии российской императрицы Екатерины I Алексеевны (отчество бывшая солдатская портомоя получила от крестного отца сына Петра I царевича Алексея Петровича) – Петр 1 имел одиннадцать детей. Все они, за исключением Анны (1708–1728) и Елизаветы (1709–1761), умерли во младенчестве. Необходимо было узаконить положение при дворе любимых дочерей. Во время обряда венчания (февраль 1712 г.) Петра I и Екатерины Алексеевны юные незаконнорожденные принцессы несли за матерью фату. Обойдя вместе с родителями вкруг аналоя, они были узаконены церковью, вследствие чего получили название "привенчанные" и права наследных царевен. С этого момента начались послабления в этом плане не только в высшем свете, но и в других социальных слоях России.
До Петра I в России не было официальных социальных институтов поддержки "зазорных" младенцев. Первый такой опыт был устроен новгородским митрополитом Иовом в 1706 г. Он построил за церковной оградой мазанку и собрал в ней разных подкидышей. Призреваемые митрополитом младенцы воспитывались и обучались грамоте и слову Божию монахинями. Это учреждение заинтересовало Петра и в свете его личных проблем с дочерьми, и как способ увеличения народонаселения. Известно, что за период его правления население России уменьшилось на треть. Это явилось следствием в первую очередь продолжительных войн (одна только Северная война длилась 21 год) и завоевательных походов: Азовского, Прутского и др. Значительная убыль населения была вызвана физическим уничтожением виновников стрелецкого и других бунтов, а также строительством Санкт-Петербурга. Серия указов (1712, 1714, 1715 гг.) узаконила положение в стране "зазорных" младенцев и уничтожила инфатицид. Безусловно, судьба детей жестко регламентировалась: мальчики в 12 лет отдавались в матросы, девочки – в услужение или замуж, т.е. они были лишены права выбора. Однако были живы, накормлены и обучены, в отличие от многих своих имеющих родителей сверстников, грамоте. После смерти Петра I, который заложил все основания для государственной системы помощи нуждающимся, реализованной впоследствии в советское время, длительный период ничего сколько-нибудь замечательного и принципиально нового в организации помощи нуждающимся не создавалось.
3 декабря 1761 г. на престол взошел Петр III Федорович. Внук Петра I, сын Анны Петровны и герцога Голштинского, наследник русского, шведского и прусского престолов, он получил при рождении 10 февраля 1728 г. имя Карл- Петер-Ульрих, герцог Гольштейн-Готторпский. По указанию тетки императрицы Елизаветы Петровны юный герцог отказался от шведского и прусского престолов, принял православие, был объявлен российским наследником, при крещении получил имя Петр Федорович Романов. Правление его было недолгим: он был убит между 5 и 6 июля 1762 г. в своем дворце в Ропше с ведения супруги Екатерины Великой, с которой он сочетался браком в 1745 г.
В Манифесте, изданном по случаю вступления на престол, Петр Федорович обещал "во всем следовать стопам премудрого государя, деда нашего императора Петра Великого". За 186 дней своего короткого правления Петром Федоровичем было сделано немало полезного. Так, 22 января 1762 г. было принято решение Сената, согласно которому государственные крестьяне, подобно дворянам, имеют право нанимать вместо себя рекрутов при условии, что тот "подлинно вольный и никому по крепости не принадлежит". Тем самым было официально признано превосходство социального статуса государственных крестьян но сравнению с помещичьими крепостными.
28 февраля и 26 апреля 1762 г. состоялись Сенатские указы по более широкому использованию наемного труда.
Разрешается привлекать помещичьих крестьян, но лишь из ближайших деревень, по окончании полевой страды и с обязательной платой за выполненную работу.
26 марта 1762 г. вышел Указ "шатающихся праздно в прошении милостыни, в пьянствах и в прочих непристойностях солдатских, матросских и других служилых людей женок" (чьи мужья находились в заграничном экспедиционном корпусе либо погибли на войне) направлять в распоряжение Мануфактур-коллегии (трудоспособных), а престарелых - в богадельни.
Выходили указы по расширению экспорта хлеба ("...государство наше может превеликий хлеб сотворить и что тем самым и хлебопашество поощрено будет") и других продуктов сельского хозяйства; о запрете владельцам фабрик и заводов прикупать к ним деревни (приказывалось "довольствоваться вольными наемными по паспортам за договорную плату людьми") и т.д.
25 мая 1762 г. Петр III учредил Государственный банк и внес в его основной капитал из собственных средств 5 млн руб., с тем чтобы на эту сумму были отпечатаны (впервые в России!) банковские билеты.
18 февраля 1762 г. Петр III обнародовал Манифест о вольности дворянства, в котором говорилось, что при Петре Великом нужно было принуждать дворян, чтобы они служили и учились, а теперь уже нет нужды в принуждении. В Манифесте сообщалось, что дворяне могут служить, но могут и выходить в отставку, когда того захотят, кроме военного времени и за три месяца до начала войны. Неслуживые дворяне могут ехать за границу и поступать на службу к дружественным государям, но по первому требованию правительства должны вернуться на родину. В связи с этим была уничтожена Тайная канцелярия.
При Петре III принимались меры для создания в России условий веротерпимости. Так, январский Указ 1762 г. разрешал беглым раскольникам возвращаться в Россию, селиться в Сибири и "содержать свой закон по обычаю и по старым книгам". Это разрешение мотивировалось тем, что в России живут и нехристиане – магометане и язычники, а раскольники все же христиане, "точию в суеверии и упрямстве пребывающие".
Однако расцвет благотворительности справедливо связывают с именем супруги Петра III Екатериной II. Екатерина Алексеевна – урожденная принцесса София-Фредерика-Августа, герцогиня Анхальт-Цербстская – приходилась мужу Петру Федоровичу троюродной сестрой. Родилась она 21 апреля 1729 г. в городе Штеттин, Померания, умерла 6 ноября 1796 г.
К началу XVIII в. стала очевидной роль женщины в воспитании гражданина и патриота. Однако в России, по мнению известного историка С. С. Шашкова, автора знаменитого труда "История русской женщины", "...кроме Екатерины и Дашковой хорошо образованных женщин в XVIII в. почти вовсе не было, как не было вовсе и средств к солидному женскому образованию. Образованные женщины высшей сферы были так малограмотны, что не могли написать строчки, не сделав десяти орфографических ошибок и по крайней мере одной синтаксической нелепости. О массе женщин высшего и среднего круга и говорить нечего"[1].
Это обстоятельство не могло не заботить просвещенную монархиню Екатерину Великую.
Сама она родилась, как уже указывалось, в крохотном городке Штеттине. Детство ее прошло в скромной обстановке семьи прусского генерала. Родители, как пишет Г. Оболенский[2], не отягощали ее своими воспитательными заботами. Учили будущую русскую императрицу языкам, литературе, каллиграфии, музыке и танцам. Но только по приезду в Россию она научилась читать по-настоящему и разбираться в книгах. Познакомившись с трудами Вольтера, Монтескье, Бейля, Тацита и др., она не могла не понимать значения образования.
Потребность в образовании россиян побудила императрицу к созданию закрытых образовательных учреждений для воспитания и образования юношества. Следует заметить, что слово "воспитание" всегда стоит во всех образовательных проектах и уставах императорской России на первом месте. Так, в 1764 г. в России появилось первое казенное образовательное учреждение закрытого типа для женщин. По распоряжению императрицы были созданы специальные дворянские книги, в которые были записаны все дворяне империи. Они были разделены на шесть разрядов. В высший разряд были помещены так называемые природные дворяне, т.е. принадлежащие к древнейшим российским родам, а не получившие дворянское звание за заслуги перед Отечеством. Это обстоятельство впоследствии широко учитывалось при составлении образовательных и воспитательных программ в XIX в.
Создатели первого в истории России женского института, а проекты его принадлежали соратнику Екатерины Великой Ивану Ивановичу Бецкому, опирались на опыт первой в Европе закрытой женской школы. Она была основана морганатической супругой Людовика XIV мадам де Менте- нон в предместье Парижа в замке Сен-Сир (1686) на государственные средства и предназначалось для воспитания детей небогатых дворян. Учреждение, называемое "Институт св. Людовика", просуществовало до Французской революции.
Особенностью российского элитного образовательного заведения было то, что в него принимались только законнорожденные дворянки, чьи предки значились в первой части дворянской родословной книги, т.е. "природные дворянки" в возрасте 5–6 лет. Родители обязаны были представить письменное свидетельство, что согласны отдать свою дочь на обучение сроком на 12 лет без права встречи с нею на все это время: свидания, каникулы и поездки домой не разрешались. Последнее условие было обязательным, так как планировалось создать новую породу людей, свободную от предрассудков стародворянского быта и вредного влияния необразованных, дурно воспитанных родителей.
Прибывшие на обучение в Смольный институт в Санкт- Петербург девицы были разделены на "возрасты". Деление это вполне соответствует распределению в современной школе детей на классы: первый возраст, или, как его называли по цвету форменного платья, "кофейный", (6–9 лет) соответствует нашей начальной школе, второй – "голубой" и третий – "серый" (соответственно 9–12 и 12–15 лет) – нашим средним классам, четвертый – "белый" – возраст (15–18 лет) аналогичен нашим выпускным.
Многие исследователи ошибочно считают Воспитательное общество благородных девиц (таково полное название этого элитного учреждения) институтом в современном понятии этого слова, т.е. учреждением, дающим высшее образование. Это заблуждение. Программа Смольного, или Института благородных девиц, предусматривала посредственное (по современным меркам) среднее образование. Так, в нервом возрасте девицы изучали Закон Божий, все части воспитания и благонравия, российский и иностранные языки, арифметику, рисование, танцевание, вокальную и инструментальную музыку.
Кроме того, девицы учились вязать и шить. Рукоделие было обязательным атрибутом женского образования. Не умеющие вязать, вышивать, шить девицы практически не встречались в обществе. Надо отметить, что в институте обучались и девицы иных вероисповеданий. Их не принуждали к изучению Закона Божия. Они отправляли свои религиозные обряды с помощью приглашаемых специально для них представителей национального священства.
Как следует из анализа образовательной программы этого возраста, культивировалось пение на модном в тот период истории итальянском языке. Благородная девица, по мнению Екатерины Великой, должна была в совершенстве знать русский язык, а кроме этого, как минимум, владеть еще французским и немецким. Из музыкальных инструментов предпочтение отдавалось фортепиано и арфе. Предмет "все части воспитания и благонравия" включал научение беспрекословно подчиняться старшим, умение грациозно делать книксен, прямо держать спину, сидеть за столом, красиво есть, правильно пользоваться столовыми приборами, избегать во всех случаях жизни громкого говора и шума и т.д.
Во втором возрасте девицы "привыкают к убиранию себя", т.е. научаются самостоятельно плести косы, одеваться, следить за собственной гигиеной. Из дисциплин общеобразовательного цикла они изучали в дополнение к предметам первого возраста географию, историю, некоторые части экономики и домостроительства. В рамках этой дисциплины девицы узнавали, сколько пристойно иметь прислуги, сколько должно быть комнат в доме в соответствии с чином будущего супруга, знакомились с правилами засолки огурцов, грибов и капусты, сушки грибов и фруктов, "томления" варенья. Это было настоящим искусством, утраченным совершенно ныне: сахар был дорог, поэтому русские владели старинным способом готовки варенья посредством томленья ягод в печах. Изготовленное таким способом варенье хранилось годами, не портилось. Девиц также обучали, какие сорта капусты, огурцов, других овощей годятся для длительного хранения, для засолки, на каких рынках их дешевле и выгоднее покупать и т.д. Кроме того, их учили управлять прислугой, т.е. готовили стать грамотной владелицей в хозяйстве будущего супруга. Разумеется, в этом возрасте обучение было чисто теоретическим.
В третьем возрасте к предыдущим наукам добавлялись словесные. Под ними понималось чтение нравоучительных книг, таких, например, как "Домострой", часть архитектуры и геральдики. В этом возрасте девицы "зачинают вступать по очереди во все части экономии". Что имелось в виду иод этим пунктом образовательной программы, становится ясно из воспоминаний институтки А. Н. Энгельгардт. Она, в частности, писала: "Полезная мысль эта, однако, не приносила желаемых результатов и, как это часто у нас бывает, превратилась в пустую формальность. Институтки ровно ничему не научались в этой кухне, оттого что дело происходило следующим образом. Придут, бывало, институтки в эту кухню, кухарка им подает готовое тесто и готовую начинку и покажет, как раскатать тесто, положить начинку и защипать его и... только! Что было раньше, откуда взялось тесто, как его приготовляли – осталось покрытым мраком неизвестности, и что будет после с заготовленными пирожками, сколько времени и в какой печи они будут сидеть – тоже! Мы знали только, что съедим их за обедом и что они будут очень вкусны..."[3]
От выпускного "белого" класса требовалось "совершенное знание во всем, всех правил этикета и учтивости, светского обхождения" и т.д.
Таким образом, образование было построено по циклическому кругу. Девицы в каждом возрасте изучали одни и те же предметы, но в более расширенном варианте. В этом был здравый смысл, если учесть народную мудрость: "Повторенье – мать ученья". К тому же воспитательно-образовательное кредо конца XVIII в. было следующим: лучше знать меньше, да основательно.
Девицы каждого возраста во всех институтах благородных девиц были одеты в форменные платья. Причем, как уже отмечалось, у младших девочек Смольного института цвет платья был коричневый, вернее, как его называли, кофейный. И это не случайность: как известно, коричневый цвет подавляет. На первом же этапе становления разрозненного детского сообщества в объединенный общими целями коллектив, тем более если члены его вышли из среды с разным материальным достатком, он является важным для нивелировки личности. Средние классы носили соответственно своим возрастам голубые, серые и белые форменные платья. Белые пелерина, передник и нарукавники были обязательными атрибутами форменной одежды всех возрастов. Эти элементы также носили смысловой и воспитательный оттенок: придавали праздничную нарядность учебным будням и воспитывали аккуратность. В целом форма, своя для каждого учебного заведения, способствовала укреплению духа корпоративности и гордости за свое учебное "гнездо". Этот фактор необходимо использовать в современных образовательных учреждениях.
В своих воспоминаниях институтка А. В. Стерлигова писала: "Меня мирила с Институтом идеальная справедливость начальства к учащимся, что наглядно показывает наш выпуск: предпочтения не было ни знатным, ни богатым; со всеми обращались одинаково справедливо, ценили успехи и учение каждой, что не всегда бывает во время прогресса и гласности..."[4]
Разумеется, не все было идеально в образовательно-воспитательном процессе дореволюционной России. Многие педагогические методы не могут быть применены в современных образовательных учреждениях. Так, когда Смольный в подарок получил роскошную коллекцию чучел животных, классные дамы и надзирательницы пришли в ужас, увидев их именно такими, какими они вышли из рук природы, т.е. с мужскими гениталиями. Были приглашены таксидермисты, которые профессионально кастрировали чучела, и только после этого девиц допустили к их осмотру. Сегодня налицо крен в другую сторону, что кажется еще более предосудительным, разрушающим отечественную ментальность.
Думается, непременно следует заимствовать языковую подготовку. Как обучали этим предметам наших предшественниц, можно судить по воспоминаниям институтки Е. Н. Водовозовой. Она писала в своих мемуарах: "Знанию французского языка придавали громадное значение. На изучение этого предмета во всех классах отводили наибольшее количество часов: в белом (старший возраст) классе изучали французскую литературу, писали письма и сочинения на этом языке. Классные дамы и все начальство говорило с нами по-французски. Между собою воспитанницы тоже были обязаны говорить на этом языке"[5]. Институтки, как указывает А. Н. Энгельгардт[6], должны были говорить между собой один день по-французски, другой – по-немецки. За несоблюдение этого правила привешивался к шее большой красный картонный язык. Воспитанница, получившая язык на шею, прислушивалась к говору подруг и, услышав русскую фразу, передавала той, которая ее произнесла.
Первый опыт убедил в полезности предприятия: девицы, получившие солидное по тем временам прозападное образование, составили цвет высшего общества. Среди них немало было незаурядных личностей. Например, сестры Анна и Елизавета Рубановские (первая была законной супругой писателя Радищева, вторая, после смерти сестры, – его гражданской женой, последовавшей за ним в сибирскую ссылку), лучшая арфистка своего времени Глафира Алымова, фаворитка Павла I Екатерина Нелидова и др.
Пять "смолянок" первого выпуска были приняты ко двору фрейлинами: Г. И. Алымова-Ржевская, Е. И. Молчанова, А. П. Левшина, Н. С. Борщова и Е. И. Нелидова. Их портреты по указанию Екатерины Великой были выполнены придворным живописцем Д. Г. Левицким. Ныне они представляют собой шедевры отечественной школы портретной живописи XVIII столетия и хранятся в Русском музее Санкт-Петербурга.
Институтки были благосклонно приняты культурной элитой конца XVIII – начала XIX в. С ними было связано понятие чего-то утонченного, изысканного, изящного. Литераторы превозносили новый тип русской светской женщины, ценя в ней серьезность и образованность в сочетании с естественностью и непосредственностью. Однако серьезным просчетом этой, безусловно, прогрессивной воспитательно-образовательной программы было то, что выпускницы женских институтов, предназначенные для духовного преобразования светского быта, не были подготовлены к практической жизни. Они не умели, например, условиться с извозчиком о цене, не знали, что за проезд нужно платить. Многие не имели портмоне. Эти просчеты до сих пор не изжиты во многих современных воспитательных заведениях. Между тем история дается нам для того, чтобы извлекать полезный для современности опыт и избегать прошлых ошибок. Аналогичное воспитание и еще более ограниченное образование получили девицы Мещанского отделения Смольного института, предназначенные в услужение к благородным девицам.
Другим крупным образовательным заведением времен Екатерины II был устроенный также по плану и инициативе И. И. Бецкого Московский воспитательный дом. Его эмблемой стала лепнина, выполненная скульптором И. П. Витали, на которой отображен пеликан, кормящий сердцем своих птенцов. Это архитектурное изображение имело глубокий аллегорический смысл: мать всем своим подданным, императрица готова сердце свое отдать им, напитать им страждущих. Аллегория эта символизировала идею детского призрения вплоть до революции 1917 г.
В отличие от Воспитательного общества благородных девиц, в это заведение принимались младенцы обоего пола в возрасте от рождения до пяти лет – "зазорные" и сироты, а также подкидыши и найденыши разного рода. Что важно, изначально был определен социальный статус подкидышей и безродных младенцев, в отличие от воспитанников приютов петровских времен: все питомцы Воспитательного дома были объявлены во все времена свободными от крепостной зависимости и ни при каких условиях никто и никогда не мог их закабалить. Это был прорыв в социальной истории, на который по странной случайности никто не обратил особого внимания. Более того, в уставе Дома указывалось, что хотя и запрещается воспитанникам заведения связывать свою судьбу с крепостными, однако если таковые факты имели место, то питомец, женившись на крепостной, обязан ее выкупить на волю, а воспитанница, выйдя замуж за крепостного, остается вольной. И все дети от этих браков также остаются вольными. Это был беспрецедентный случай в истории отечественного крепостничества.
Предполагалось, что Воспитательный дом должен содержаться доброхотным подаянием. Однако мало кого интересовала судьба безродных детей. Императрица, зная силу личного примера монархини, объявила, что единовременно на Воспитательный дом жалует 100 000 руб. и ежегодно - но 50 000 руб., принимая на себя покровительство над заведением. Примеру матери последовал наследник престола Павел Петрович, будущий император Павел I. Его ежегодный взнос составлял 20 000 руб. Только под влиянием личного примера императрицы и цесаревича представители высшей знати и простые обыватели стали жертвовать на организацию этого первого в России образовательного заведения не для благородных сословий. И. И. Бецкой разработал проекты ссудной, вдовьей и сохранной казны, благодаря успешной деятельности которой Дом был обеспечен постоянным источником дохода. Впоследствии к этим статьям дохода прибавились следующие: часть доходов от всякого рода игрищ на деньги, лотерей и позорищ (под этим в царствование Екатерины Великой подразумевались балеты, театральные действа, маскарады и т.п.). К тому же Дом был освобожден от всех видов пошлин и податей, а для привлечения потенциальных жертвователей были разработаны различные привилегии. В частности, жертвователи из числа представителей высшего света получали право заседать в высшем органе управления Домом – Опекунском совете, их дела должны были решаться в суде в течение недели, их портреты рисовали лучшие художники эпохи, и ими украшались присутственные места, их имена печатались в центральной прессе. Практиковалось награждение чинами. Жертвователи из купцов и других сословий получали право "заплаты за бесчестье, а за увечье вдвое". Это означало, что, если жертвователь подвергался где-либо злословью или хуле, обидчик в судебном порядке обязан был выплатить ему сумму, равную его взносу в Дом (при условии, что взнос не менее 25 руб.), в случае же нанесения ему увечья обидчик должен был выплатить двойную сумму.
Первоначально в Воспитательном доме были запрещены физические наказания. В качестве них использовались следующие меры: оставление без прогулки, лишение сладкого, уменьшение еды (но не во вред здоровью), постановка на некоторое время в угол. Самым действенным методом Бецкой считал публичный выговор.
По плану И. И. Бецкого, детей надлежало, с учетом их социального положения, кормить так, чтобы они с малолетства привыкали добывать себе пищу сами. Поэтому повсеместно для них, где возможно, был разложен черный хлеб и расставлено традиционное крестьянское российское питье – квас. И. И. Бецкой считал также, что молочное детям надо давать только по великим праздникам, таким как Пасха и Рождество Христово, чтобы они с младенчества учились различать праздники и будни. Кормить их предписывалось мясом и рыбой, просоленными или свежими, кашей.
Первый набор в Дом был сделан в день рождения императрицы 21 апреля 1764 г. Принято было 523 младенца, из них к концу года умерло 424. Вплоть до того времени, как Воспитательный дом был передан иод покровительство жены Павла I императрицы Марии Федоровны, смертность в этом учреждении составляла в среднем 89,4%. Несмотря на это, учреждение частично выполнило возложенную на него функ
цию: постепенно из питомцев Дома составлялся так называемый третий чин, ради чего, собственно, и задумано было предприятие. Выпускники были людьми свободного состояния, образованные, имеющие право покупать и устраивать фабрики, заводы, лавки и т.п. Из питомцев Дома вышли первые наши знаменитые профессора медицины и авторы отечественных медицинских учебников и пособий Нестор Максимович Максимович-Амбодик, доктор Шумлянский и другие замечательные лица эпохи.
В 1770 г. было создано отделение Московского воспитательного дома в Санкт-Петербурге. В 1772 г. оно получило статус самостоятельного учреждения под названием Санкт- Петербургский воспитательный дом. Оба Воспитательных дома как лучшие заведения подобного рода в России получили впоследствии право именоваться императорскими, имели особый статус и особые источники финансирования и вплоть до событий 1917 г. находились под покровительством императорского дома.
7 ноября 1775 г. Екатериной Великой была проведена управленческая реформа, вследствие которой в губерниях начали создаваться Приказы общественного призрения. Эти управленческие территориальные структуры были созданы главным образом для того, чтобы разгрузить столицы от наплыва бедных, обеспечить социальную поддержку нуждающихся в провинции. С этой целью предписано было повсеместно организовать следующие социальные институты помощи и поддержки: народные школы, сиротские дома, больницы, аптеки, богадельни, дома для неизлечимо больных, дома для сумасшедших, работные и смирительные дома. На эти цели разрешалось единожды, т.е. один раз за всю историю создания Приказа, взять и пустить в оборот из неокладных прибыльных губернских доходов 15 000 руб.
О том, как работало большинство этих заведений в российской глубинке, в свое время живописал Н. В. Гоголь в своем бессмертном "Ревизоре". Тем не менее в столичных и крупных губернских и уездных городах введение Приказов имело прогрессивное значение. Современные социальные службы муниципального уровня есть прямые наследники исторических приказных форм помощи.
В екатерининское время прокормлением нищих занимались в основном работные дома, где призреваемые получали пристанище, пищу, кров и одежду. В смирительные дома по решению губернского правления или суда помещали не только профессиональных нищих, но и вообще людей "непотребного жития", в том числе непослушных родителям детей. Налицо стремление России перенять западные образцы призрения и воспитания различных категорий нуждающихся, особенно в области воспитания и образования юношества. Возникают первые закрытые образовательные и воспитательные заведения, цель которых – создание породы новых, прогрессивных и образованных людей, патриотов, готовых служить Отечеству.