Гештальтпсихология
Гештальтпсихология является психологическим направлением, реализующим интерпретации психологических феноменов посредством гештальтов – целостных образований, определяющих статус тех частей, из которых они состоят. Годом рождения гештальтпсихологии считают 1890 г., что связано с выходом статьи австрийского психолога X. фон Эренфельса[1], в которой он провозгласил существование гештальт-качеств, не сводимых к их частям. Именно они выражают специфику психологии. Исследование Эренфельса получило дальнейшее развитие в работах М. Вертгеймера[2], В. Кёлера[3] и К. Коффки[4].
Идея гештальта (целостной формы) восходит к творчеству Платона и Аристотеля, который, как известно, именно с формой связывал специфику тех или иных явлений. К ней многократно прибегали философы и эстетики, в частности, И. Кант, Г. Гегель, Ф. Шиллер и В. Гете в тех случаях, когда им хотелось подчеркнуть своеобразие чего-либо. Новизна идеи X. фон Эренфельса состояла в том, что он подчеркивал возможность постижения механизмов образования гештальтов.
Многолетние экспериментальные исследования показали, что при образовании гештальтов люди учитывают ряд факторов, в частности, хорошей формы, схожести, смежности, близости элементов друг к другу, их общей судьбы, взаимной связи, временной синхронности. При наличии этих факторов как раз и образуются гештальты (например стимулы, находящиеся рядом друг с другом, воспринимаются вместе, похожие стимулы группируются и т.д.). Образ гештальта настолько устойчив, что сохраняется даже при замене некоторых его частей или же при полном их отсутствии.
Ключевое значение в интерпретации гештальтпсихологии имели работы М. Вертгеймера, пожалуй, явно превосходившего по своему методологическому таланту и В. Кёлера, и К. Коффку. Интересный материал по идейному развитию гештальтпсихологии содержит архив Б. М. Теплова. Он со знанием дела выразил идейные основания указанного философского направления. Приведем несколько самых интересных мест из него[5].
М. Вертгеймер противопоставляет гештальтпсихологию ассоциативной психологии. Последняя исходит из тезисов мозаичности и ассоциации. Согласно первому тезису, в основе всего сложного лежит сумма его частей. При этом никакого ограничительного принципа нет. По Вертгеймеру, лишь в редких случаях формирование образа происходит как простое суммирование психических атомов. Согласно тезису ассоциации, объединяются часто встречаемые явления, смежные в пространственно- временном отношении. Вертгеймер же полагает, что суть дела состоит в другом: объединяется то, что ложится на определенную форму. Все данные не произвольны, а оформлены изначально. Таким образом, принципу ассоциации противопоставляется принцип формы. В связи с этим обсуждается тема соотношения части и целого. Теплое приводит соответствующую цитату из основополагающей статьи Вертгеймера: "Основную проблему гештальттеории можно было бы попытаться сформулировать так: существуют связи, в которых не из отдельных кусков и их соединения выводится то, что происходит в “целом”, а наоборот – то, что происходит в одной из частей этого “целого”, определяется внутренними законами структуры этого целого. Этим я дал вам формулу и мог бы на этом кончить, так как гештальттеория это и представляет собой; не больше и не меньше этого"[6]. Б. М. Теплов разъясняет, что тот, кто сводит ОГЛАВЛЕНИЕ гештальтпсихологии к определению целым своих частей, существенно обедняет его. Чтобы это показать приведем еще одно утверждение М. Вертгеймера, привлекшее внимание Теплова.
"Вообразите себе мир, как огромное плато; на этом плато сидят музыканты, и каждый играет; я хожу кругом, слушаю и смотрю. В этом случае имелось бы несколько принципиально разных возможностей. Во-первых, мир мог бы быть бессмысленным многообразием. Все что-то делают, каждый за себя. А в целом получается, поскольку я могу слышать, – сумма того, что делают, десять, поскольку я могу догадываться, – сумма того, что делают все, то есть случайный результат того, что делает каждый в отдельности. До крайности “кусочковая теория”, вариант кинетической теории газов. Вторая возможность: когда один играет “до”, другой через сколько-то секунд играет “фа”. Я устанавливаю слепую “кусочковую” связь между действиями отдельных музыкантов, но в целом и здесь происходит бессмысленное. Так именно и представляет себе большинство физику. Но подлинная работа правильно понятой физики показывает мир по-другому. Третья возможность: то, что играют, есть, например, бетховенская симфония, и мы получаем возможность по одной части целого что-то заключить о структурном принципе этого целого, причем основными законами будут уже не какие-то кусочковые закономерности, а характерные свойства всего происходящего. Этим я и хочу закончить"[7]. Теплов был недоволен тем, что Вертгеймер на долгие годы удовлетворился этим выводом, не доводя свою теорию до высот материализма и диалектики[8].
Нам же представляется, что этот пассаж далеко не случайно привлек внимание столь выдающегося психолога, как Б. М. Теплов. Он очень точно выражает "сверхзадачу" гештальтпсихологии – представить закономерность формирования психических образов. Дело не в том, что целое определяет часть. Динамика развертывания богатства психологических феноменов не является ни произвольной, ни даже всего лишь вероятностной. Какой именно, М. Вертгеймер не знал, поэтому, подойдя к ней вплотную, ссылался на целое и ...замолкал. Закон формирования психологических феноменов ему известен не был.
Гештальтпсихологи убедительно показали, что люди действительно имеют склонность к оперированию целостными образами. Однако осмысление этого обстоятельства оказалось связанным со значительными трудностями. Гештальтисты были сторонниками научной психологии. Естественно, им предстояло четко определиться с научным методом психологии. Можно ли механизмы образования гештальтов считать научными, обеспечивающими достижение истины? Едва ли. Сам механизм выработки гештальтов всегда можно подвергнуть критике. По крайней мере, в некоторых случаях выяснится, что гештальт не является истинным образом. Это можно проиллюстрировать на примере оптических иллюзий. Они являются гештальтами, но, по сути, представляют реальность искаженной.
Гештальтпсихологи противопоставляли свои позиции ассоциативной психологии и психологии элементов, равно как и бихевиоризму. Бесспорно, и ассоциативной психологии, и бихевиоризму присущи определенные изъяны. Но само их наличие не является свидетельством правильности гештальт- психологии. Решающее же значение имело противостояние гештальтпсихологии с психологией элементов. В отличие от гештальтпсихологов представители психологии элементов используют не структурный, а атомарный подход. Они полагают, что не структура как целостное образование определяет ее атомарные составляющие, а, наоборот, структура строится из атомов. При ближайшем рассмотрении выясняется, что оба этих подхода состоятельны. Это обстоятельство хорошо подтверждается излюбленным примером гештальтистов: мелодия воспринимается как нечто целостное, не состоящее из отдельных тонов. Однако знатоки музыки слышат не только мелодию, но и отдельные тона. Музыкальное произведение можно воспринимать и в последовательности его частей, и как одно целое. А это означает, что структурный и атомистический метод дополняют, а не исключают друг друга.
Гештальтисты всегда чувствовали определенное родство с феноменологами и их лидером Э. Гуссерлем. Подобно феноменологам они проводили прямую связь между данностью объекта сознанию и возникающим в сознании образом, который Гуссерль называл эйдосом. Гештальтисты старались быть реалистами, но при этом, как и феноменологи, стремились сохранить полноту жизни. Отсюда их частые пересечения с эстетиками, которые, в свою очередь, превозносили целое.
Самая же главная проблема гештальтпсихологии оказалась связанной с невозможностью предсказания будущих событий. А это означало, что гештальтистам не удалось выразить подлинное своеобразие психологии. Вновь вернемся к феномену мелодии. Она воспринимается как реализация некоторого замысла. В конкретной психологической ситуации люди непременно руководствуются некоторыми ценностями, в соответствии с которыми происходит восприятие действительности. Выходит, что гештальтисты потеряли из вида концептуальное устройство психологии, ее принципы, законы и те многочисленные переменные, которые не попали в поле их зрения. Не гештальты формируют теорию, а их актуальное ОГЛАВЛЕНИЕ раскрывается на основе теории. Но соединение эмпирических исследований с теоретическими изысканиями оказалось сложнейшей задачей.
Гештальтпсихология подобно любому другому психологическому направлению реализовалась в многочисленных формах. Здесь мы их не рассматриваем, поскольку каждое из них, обладая актуальной эмпирией, страдает теоретическим дефицитом. Пожалуй, следует согласиться с теми авторами, которые полагают, что все разговоры о смерти гештальтпсихологии преждевременны[9].
Выводы
1. Гештальтпсихология ставит во главу угла вопрос о законах образования психических образов. Отрицается, что это образование является произвольным или случайным.
2. Не в силах выделить эти законы, гештальтисты делают акцент на особой роли целого относительно его частей.
3. Гештальтисты в основном противостоят ассоциативной психологии и бихевиоризму.
4. В философском отношении они наиболее близки к феноменологии Э. Гуссерля.