Герменевтика в экономике: А. Лахманн и Д. Лавуа
В трех предыдущих параграфах автор стремился провести читателя по пути методологического мейнстрима современной философии экономики. Но им она не исчерпывается. Это особенно очевидно с позиций современной философии, в рамках которой с аналитической философией на протяжении 100 лет соперничает герменевтика и пол века – постструктурализм. Экономистов с отчетливой герменевтической ориентацией немного. Среди них наиболее авторитетными фигурами являются два представителя Австрийской школы в экономике Людвиг Лахманн и Дон Лавуа. Очевидно, это неслучайно. Именно "австрийцы" по многим методологическим вопросам считали своими главными оппонентами позитивистов, относя их к мейнстриму. Можно сказать, что они целенаправленно вели поиск достаточно авторитетной альтернативы позитивизму. Именно в этой связи их внимание привлекла герменевтика. Не всех "австрийцев" она удовлетворяла. В частности, лидеры Австрийской школы Людвиг фон Мизес и Фридрих фон Хайек ограничились позицией, часто называемой радикальным субъективизмом. Они находились вблизи герменевтики, так и не вступив окончательно на ее почву. В отличие от них Л. Лахманн и Д. Лавуа были в герменевтическом отношении настроены предельно решительно.
Герменевтическая экономика Л. Лахманна (1906–1990). История становления Л. Лахманна в качестве экономиста герменевтической ориентации подробно описана в вводной статье В. Гриндера "В поиске субъективной парадигмы"[1]. Л. Лахманн, разумеется, был согласен с ее ОГЛАВЛЕНИЕм, ибо она является вводной статьей к его собственной книге. Воспользуемся ОГЛАВЛЕНИЕм статьи В. Гриндера для описания важных этапов герменевтической "одиссеи" Л. Лахманна.
В 1883 г. разразился растянувшийся на многие годы спор о методах социальных наук, известный под его немецким названием "Methodenstreit". Спорящими сторонами были философгерменевт В. Дильтей, представитель немецкого историцизма Г. фон Шмоллер и основатель австрийской школы в экономике К. Менгер. Все трое были далеки от позивитизма. Они настаивали на своеобразии социальных наук, в частности экономики, статус которой интересовал Г. фон Шмоллера и К. Менгера в первую очередь. Методологическая распря продолжалась много лет. А когда ее основные герои в основном под гнетом возраста несколько угомонились, то выяснилось, что их концептуальные акценты лучше всех сумел объединить уже известный читателю М. Вебер, основатель понимающей социологии, интересы которого распространялись в том числе и на экономику. Научное взросление Л. Лахманна пришлось на года, когда популярность М. Вебера была очень высокой. Неудивительно поэтому, что герменевтические идеи М. Вебера захватили молодого Л. Лахманна.
Необходимое разъяснение. Философские истоки воззрений Λ. Лахманна
Значительно позднее, уже в 1950-х гг. Л. Лахманн занялся детально изучением также феноменологии А. Шюца. Всю его жизнь крупнейшими философскими авторитетами для него были именно М. Вебер и, уже в значительно меньшей степени, А. Шюц. Л. Лахманн не производит впечатление человека, увлеченного философией. Его философский багаж довольно скромный, но достаточный для развития некоторого варианта герменевтической экономики.
Интерес Лахманна к герменевтике оказался довольно устойчивым. Дело в том, что, согласно его оценке, установки герменевтики наилучшим образом сочетались со своеобразием теорий лидеров Австрийской школы К. Менгера, Л. Фон Мизеса, Ф. фон Хайека, а также его хорошего знакомого анличанина Дж. Шэкла. Эти четыре автора были для него крупнейшими авторитетами в экономике. Наконец, рассматривая истоки герменевтического творчества Л. Лахманна, следует отметить его изначальный интерес к проблеме экономических ожиданий, планирования и предвосхищения будущего. Для него было совершенно очевидно, что тема ожиданий должна рассматриваться в субъективном ключе, без редуцирования ее к математическому формализму. Таким образом, методология Вебера, экономическая теория "австрийцев" и его собственный экономический акцент вели его в одном направлении, а именно к герменевтической экономике. Ей он оставался верен даже вопреки ее низкой популярности среди экономистов.
В 1991 г. увидела свет книга "Экономика и герменевтика", посвященная памяти Л. Лахманна и являющаяся, на наш взгляд, до настоящего дня лучшим руководством по герменевтической экономике. В ней помещена статья Лахманна "Австрийская экономика: герменевтический подход"[2], которая явилась его герменевтическим завещанием. Основные положения этой статьи рассмотрим ниже.
Л. Лахманн с сожалением отмечает, что герменевтический стиль мышления непопулярен среди экономистов, абсолютное большинство которых является сторонниками неоклассической школы, "олицетворения высушенного формализма"[3]. Но почему же следует обратиться именно к герменевтике? Потому что в противном случае, используемые абстракции не имеют прямого отношения к жизненному миру людей, деятельность которых рассматривается исключительно как реакция на сложившиеся обстоятельства. По сути, метод экономики уподобляется методу классической механики. В действительности же люди планируют свои действия, причем делают это сообща, в результате придают своей деятельности определенный смысл, который непрерывно пересматривается. Экономика имеет дело с мыслями и лишь во вторую очередь – с вещами; ее объекты должны быть столь же изменчивыми, как и сами мысли[4]. Отказ от герменевтики не позволяет понять целостность человеческой жизни, равно как и необходимость существования экономических институтов, являющихся воплощением интерсубъективного мнения[5]. Л. Лахманн не видел альтернативы герменевтике и был убежден, что все выдающиеся экономисты, не только представители астрийской школы, в частности Дж. М. Кейнс, Ф. Найт, Дж. Шэкл, в той или иной степени придерживались герменевтической экономики.
Герменевтическая экономики Д. Лавуа (1950–2001). Вслед за Л. фон Мизесом и Ф. фон Хайеком Лавуа подверг резкой критике централизованное плановое хозяйство, которое, как известно, высоко ценил К. Маркс. Д. Лавуа стремился понять истоки его ошибочных представлений. Он пришел к мысли, что их основанием стало непонимание природы знания. Господствующее в экономике представление о знании "ошибочно, причем опасно ошибочно"[6]. Оно понимается как сила, навязываемая экономике. А между тем любое знание, в том числе и экономическое, содержит множество неявных черт и является формой социальной практики. Рыночное хозяйство несовместимо с господствующим пониманием знания. В этой связи Д. Лавуа обращается в первую очередь к герменевтике. Особенно значимыми были для него воззрения М. Полани и Х.-Г. Гадамера. Полани прославился своим акцентом на феномене неявного знания (многое из того, что мы знаем, скрыто от нашего понимания), а Гадамер – подчеркиванием социально-диалогового характера языка, в рамках которого только и возможно развитие знания как понимания. Лавуа симпатизировал левому движении. Оно выступает за социальное согласие, которое достигается в герменевтическом диалоге.
Из первоисточника. Д. Лавуа о природе знания
"Я рассматриваю знание, – подчеркивал Лавуа, – как спонтанно организованный процесс, как разновидность диалогического процесса усилий и продвижений вперед, которое – при некоторых обстоятельствах – приводит к тому, что можно было бы назвать социальным процессом обучения. Оно предполагает и благожелательное стремление услышать истину от другого, и критическое отношение к реальными расхождениями в точках зрения. Оно предполагает “достижения согласия” друг с другом. Процесс взаимной критики в искусствах и науках, так же как процесс сотрудничества и соревнования на рынке, при соответствующих условиях, может обеспечить эффективное обучение. Существует не планируемый, но актуальный процесс познания, открывающий путь собеседованию и конкурентному рынку"[7].
Надо отдать должное Лавуа, он действительно следует максиме герменевтике – познавай посредством языка, добивайся в диалоге согласия, совершенствуй общественную практику[8].
Заканчивая анализ герменевтической экономики, отметим, что она, разумеется, не исчерпывается двумя ее рассмотренными вариантами. Л. Лахманн ориентируется на творчество М. Вебера, Д. Лавуа – на герменевтику Х.-Г. Гадамера, Дж. Висмен – на теорию коммуникативного разума Ю. Хабермаса[9], Р. Эбелинг – на концепцию П. Рикера[10]. Тем не менее пока герменевтическая экономика пребывает в тени своих аналитических соперниц.
Теория Д. Лавуа и его коллег по организованному им сообществу "Интерпретационная экономика" порой подвергалась острой критике даже внутри австрийской экономической школы, особенно со стороны Мюррея Ротбарда. В статье под характерным названием "Вторжение герменевтики в философию и экономику" Ротбард обвинил Д. Лавуа, Дж. Хая и Л. Лахманна в нигилизме, выражающемся в отрицании научной истины[11]. М. Ротбард даже ставил герменевтику в один ряд с нацизмом и марксизмом. Думается, что такая резкая критика герменевтической экономики явно чрезмерна.
Выводы
1. На наш взгляд, герменевтические авторы недооценивают достижения аналитической экономики, в частности достигнутые в связи с развитием ее формального аппарата.
2. Но в одном принципиальном отношении они, безусловно, правы – современная экономика имеет не монологический, а диалоговый характер.
3. Это обстоятельство ни в коем случае не должно игнорироваться при определении статуса экономики.