Формы русского землевладения
Вот теперь можем вернуться к русским собственникам и владельцам земли и рассмотреть их эволюцию.
Процесс "окняжсния" и позже "обояривания" общинных земель также оказался длительным, как и процесс закрепощения крестьян. Начался он в IX в., но в России так и не стал всеобщим принцип "нет земли без сеньора", который победил во Франции еще в XII в. В России всегда имелась (и сейчас имеется) "ничейная" земля, которую при крайней необходимости можно захватить на основании "заимки". Вольная, захватная форма трудового землевладения – характерная черта русской аграрной истории.
В XI–XII вв. наблюдается рост княжеского и боярского вотчинного хозяйства.
Вотчина – это наследственная частная земельная собственность княжеско-боярского сословия Руси. Вотчинные земли заселены крестьянскими общинами, обязанными различными повинностями в пользу собственников земли.
При этом большинство крестьян – смердов – остается лично свободными.
Формы мобилизации земель в руках князей и бояр отличаются многообразием: от простых захватов в ходе войн и насильственного отторжения земли у "провинившихся" общинников до присвоения "выморочных" земель свободных смердов. Иной формой приобретения земли становится добровольная отдача земли князю или боярину в обмен на защиту от притязаний других претендентов. Последним способом и возникала российская форма вассалитета.
К моменту распада Киевской Руси[1] князья уже давно раздавали в наследственную собственность вотчины своим приближенным из присвоенного ранее земельного фонда. В удельный период эта практика участилась.
Быстро росла и земельная собственность православной церкви – преимущественно за счет пожалований князей, бояр, дружинников и даже крестьян, в том числе и на "помин души".
Сосредоточение огромных массивов земли в руках отдельных, прежде всего Великих Московских, князей и позволило приступить к действительно феодальной форме распоряжения ею – к раздаче в условное держание.
Пионером и в этой области стал Иван I (1325–1340). Сохранился документ, из которого следовало, что некто Борис Ворков будет владеть селом на основании службы князю[2].
Так через 600 лет после Западной Европы в России появилась бенефициальная форма условного землевладения.
Это обстоятельство постепенно привело к тому, что в зависимость от службы на собственника земли – единственной устойчивой формы собственности в дотоварном мире – попадают не только крестьяне, но и все слои населения, даже привилегированные. Прав был Μ. М. Сперанский, когда писал: "Вместо всех пышных разделений свободного народа русского на свободнейшие классы дворянства, купечества и проч., я нахожу в России два состояния: рабы государевы и рабы помещичьи. Первые называются свободными только по отношению ко вторым, действительно же свободных людей в России нет, кроме нищих и философов"[3].
К концу XIV в. в России сложились две формы земельной собственности.
1. Вотчина (европейский аналог – аллод). Земля находится в полной безусловной собственности владельца. Источник возникновения: заимка, сохранившаяся с древнейших времен; пожалование от князя; купля и мена; давность владения (не менее 15 лет). Основные субъекты – боярин, князь.
2. Поместье (европейский аналог – бенефиций). Земля передается вышестоящим по иерархической лестнице феодалом в условное владение за службу без права отчуждения. Имущественные права ограничены. Основной субъект – помещик, дворянин.
Условное землевладение до Петра I не стало абсолютно господствующим, хотя в два последующих века распространилось повсеместно. Массовый прилив в Москву служилых князей и бояр – тому доказательство. В первой половине XV в. обычными стали договорные грамоты, по которым "младшие" князья лишались своих владений, если переходили на службу к другим князьям. Во второй половине XV в. сложился и обычай срочности пожалований в виде поместий (от 2 до 15 лет). Но появились и наследственные поместья, если сын наследовал должность отца (европейский аналог – феод).
Характерно, что подобно тому, как крестьянин не имел права покидать своего боярина или дворянина, сам служилый князь, боярин или дворянин не имел права покидать службу вышестоящему князю. В 1504 г. Иван III прямо запретил "отъезд" служилых бояр и князей. Если служилый феодал умирал без наследников, его имущество возвращалось великому князю.
XVI в. – это время относительной победы поместной системы. Бурный рост условного поместного землевладения начался при Иване Грозном (1533–1584). В условном землевладении царь видел орудие борьбы с сепаратизмом удельных князей. В 1550 г. он особым указом отобрал 1050 детей боярских, своих "лучших слуг", и раздал им поместья в московском уезде. Дворяне становились привилегированным сословием в противовес боярам.
В 1562 г. произошло событие, которое лишало вотчинников их былой свободы.
Служилые князья не могли без разрешения царя свободно распоряжаться даже вотчинами, продавать их, отдавать в наследство или в качестве приданого и даже жаловать монастырю.
Окончательная победа над старой родовой аристократией была одержана в 1565 г. с помощью опричнины. Это была, если можно так выразиться, "большевистская" победа: старых родовых землевладельцев просто согнали с их вотчин, переселили в другие места, превратив в помещиков, а их земли раздали новым служилым людям. Но царь не догадывался, что быстрые революционные методы изменения форм собственности всегда приводят к кризису в экономике.
К 1570-м и. страна была ввергнута в жесточайший экономический кризис.
Бо́льшая часть уездов московского центра пришла в запустение. Крестьяне бежали на юг и, что удивительно, на север страны. Не климат, а свобода привлекает их. "Вывоз", а фактически воровство, крестьян друг у друга стали обычной нормой поведения русских феодалов. Не решили проблему и указы о "заповедных летах", запрещавшие переход крестьян от одного владельца к другому.
В год загадочной смерти Ивана Грозного
[4] страна была окончательно разорена. В московском уезде не засевалось 5/6 пашни. По всей стране прокатилась волна народных выступлений. Отчаянные попытки Бориса Годунова (1598–1605) спасти положение (вплоть до выдачи народу зерна и денег из царской казны) не принесли результата. В стране разразился ужасающий голод. Началось первое в истории России Смутное время (1605–1613).Успокоение, пришедшее в страну вместе с избранием на царство в 1613 г. Михаила Романова (1613–1645), позволило российской экономике довольно быстро оправиться от потрясений кризиса, иностранной интервенции и дворцовых переворотов. Восстановилось дворянское землевладение, причем первые Романовы предпочитали помогать и давать привилегии мелким служилым дворянам. В 1642 г. царь Михаил окончательно запретил принимать в холопы разорившихся дворян и детей боярских[5]. В 1649 г. Алексей Михайлович (1645–1676) в массовом порядке роздал малоземельным дворянам оброчные земли из государственного фонда. В результате правительственной помощи более 80% всех служилых земель сосредоточились в руках рядовых мелкопоместных дворян.
Но уже во второй половине XVII в. не очень заметно, но настойчиво проявилась тенденция превращения условного земельного владения в наследуемое и отчуждаемое владение.
Это происходило и по воле царя, и путем обмена поместья на вотчину, и, судя по всему, "явочным порядком" при попустительстве властей. Во всяком случае, во второй половине века средние размеры поместий сокращались (примерно на 18%), а средние размеры вотчин возросли (почти на 62%!)[6]. С 1674 г. само правительство стало продавать из казны поместья в вотчину. Стала очевидной и другая неприятность: хозяйство на поместной земле велось из рук вон плохо.
В результате мы можем констатировать: в России период феодализма, хотя бы частично напоминающий классические его формы, был недолог. Мы датируем этот период в связи с развитием условных форм землевладения с середины XIV в. до середины XVII в.[7]
Что же было дальше? При регентстве Софьи в 1684 г. наследование поместья уже меньше связывалось с государственной службой: поместье делилось между сыновьями, даже если они не достигли служебного ранга отца. Петр I (1682–1725) пытался спасти дворянские поместья от измельчания своим указом 1714 г. о единонаследии, одновременно запретив отчуждать дворянскую недвижимость. Младшие дворянские дети устремились в столицы в поисках служилых мест, но очень скоро обнаружилось, что мест этих не очень много. Попытки в 1714 и 1715 гг. ввести денежное жалование чиновникам вместо поместного оклада успеха не принесли: денег в казне, как всегда, не хватало.
Не удалась попытка Петра сделать 25-летнюю службу для дворян обязательной (1714 г.). В 1722 г. Петр ввел положение о "шельмовании" – гражданской казни и конфискации имущества – дворян, отказывающихся от службы. Табель о рангах, принятая в том же году, должна была способствовать вливанию "свежей крови" в дворянский организм. Но тщетно. "Увиливание" от службы стало обычным делом. Были случаи, когда дворянские недоросли записывались в купеческое сословие, только бы не служить. Отступления от петровской политики недолго заставили себя ждать.
Уже в 1730 г. Анна Иоанновна отменила указ о единонаследии: уж больно ограничивались права дворян; они даже для уплаты долгов и помощи родственникам не могли продать свое недвижимое имущество. Правда, она еще пыталась заставить всех дворян служить мерами сугубо российскими: например, издала в 1737 г. указ об обязательном образовании дворянских детей и подготовке их к службе с 16-летнего возраста. Если к 16 годам дворяне оказывались необученными, то их определяли в матросы или солдаты и учили насильно. Совсем уж неграмотных, неспособных к гражданской службе, отсылали в войска рядовыми солдатами[8]. Строгости не помогали.
Петр III 18 февраля 1762 г. Манифестом о вольности дворянской освободил дворян от обязательной службы. Поместья в связи с этим потеряли условный характер и стали обычной частной собственностью, отчуждаемой и наследуемой независимо от службы.
Это был признак кризиса российского феодализма. Эффективность помещичьего хозяйства, основанного на крепостном труде, оказалась столь низкой, что уже тогда, при Екатерине II (1762–1796), вопрос об освобождении крестьян стал злобой дня. Во всяком случае, об этом достаточно свободно писалось в "Трудах" Вольного экономического общества в год его открытия (1765).
Потребовалось пережить несколько кризисных ситуаций и массовых голодовок, чтобы решиться на подготовку отмены крепостного права. В первой половине XIX в. положение настолько усугубилось, что крепостным стало не по силам выплачивать положенные налоги. Напротив, правительство стало часто выплачивать пособия на прокормление голодающих крепостных.
Первым симптомом неизбежных перемен было разрушение дворянской монополии на землю. В 1801 г. Александр I (1801 – 1825) предоставил право всем свободным гражданам покупать незаселенную землю вне городов (т.е. сельскохозяйственные угодья без крестьян).
В 1803 г. по Указу о вольных хлебопашцах помещики получили право отпускать на волю крестьян целыми имениями, наделив их землей. Бесславна была судьба этого указа. Во-первых, помещики не очень были настроены дать волю своим бесплатным работникам, ведь в России земля была дешева, а рабочая сила дорога. За 20 лет после указа волю получили всего 0,3% крепостных (47 тыс. человек)[9]. Во-вторых, и сами крестьяне не очень стремились на волю. Русские крестьяне оказались мудрее своих образованных владельцев, они поняли, что нельзя создать островок свободы в море всеобщей несвободы.
Очередной удар по дворянской земельной собственности попытался нанести выдающийся русский реформатор Μ. М. Сперанский в годы царствования Александра I. В феврале 1812 г., в предвиденье неминуемой войны с Наполеоном, он ввел прогрессивный подоходный налог с дворянских имений. Налоговая ставка по нынешним временам была щадящей: от 1 до 10% годового дохода. Но дворяне нс стерпели такого "наглого" посягательства на их налоговый иммунитет со стороны "поповского сына". Сопротивление было отчаянным. Ни разу казна не собрала планируемой суммы налога, недоборы были столь огромны, что смысл в налоге исчезал. В 1819 г. он был отменен[10].
Путь к освобождению крестьян был долог и тернист. Царизм на этот раз решил отказаться от привычного для России "революционного" стиля: сначала сделать, а потом думать. Крестьянская реформа готовилась неспешно и основательно. Сначала в 1816–1819 гг. были освобождены без земли крепостные крестьяне Эстляндии,
Курляндии и Лифляндии (около 825 тыс. человек). Затем, после восстания декабристов, Николай I (1825–1855), намереваясь хоть как-то гарантировать крестьянское землепользование, устанавливает минимальный размер крестьянского надела: 4,5 десятины[11]. Он же запрещает продажу крестьян без семьи и без земли "на вывоз", а также отдачу их в аренду на заводы.
В 1730-е гг., которые считаются временем беспросветной реакции, продолжались некоторые послабления в отношении крепостных крестьян. Появились факты чрезвычайного обогащения крепостных предпринимателей, находящихся на оброке. Некоторые помещики даже отдавали свои имения в аренду собственным крепостным. В 1848 г. крестьяне получают официальное право приобретать недвижимое имущество, в том числе землю. "Земледельческий журнал" с удивлением отмечал в 1832 г., что крестьяне начали носить сапоги, по три картуза в год, пить чай и заводить самовары.
В 1837 г. была сделана попытка реформировать управление государственными крестьянами с перспективой облегчить их агротехническое, экономическое и финансовое положение (реформа П. Д. Киселева, министра государственных имуществ).
В ходе реформы впервые было применено переселение малоземельных крестьян в заволжские районы страны.
В 1840 г. право на волю получили посессионные рабочие. Но на этом фоне вопиющим стало положение массы крепостного крестьянства. Крестьяне убегали и вымирали в буквальном смысле слова. За период с 1836 по 1851 г. количество помещичьих крестьян сократилось па 0,5 млн человек (всего же в 1835 г. крепостных было около 22,5 млн)[12].
Дело быстро продвинулось после позорного поражения России в Крымской войне 1853–1856 гг.[13] Александр II (1855–1881) в первые же месяцы своего правления заявил по поводу отмены крепостного права: "Лучше, чтобы это произошло свыше, нежели снизу". Сигнал был подан. Шесть лет готовилась реформа. И – свершилось: 19 февраля 1861 г. крепостное право было отменено. В России началась новая эпоха.