Формы борьбы за энергоресурсы

Растущая нехватка собственных ресурсов — ключевой вызов, а скорее угроза ведущим экономикам развитого и развивающегося мира, сырьевая база которых переживает в нынешнем веке стадию своего естественного истощения. При этом текущему столетию присуща одна немаловажная особенность: число государств, зависимых от импорта сырьевых товаров, а также потребности этих государств в импортном сырье беспрецедентно высоки за всю историю человечества.

Боязнь остаться не у дел при будущей нехватке углеводородного сырья вынуждает импортирующие страны совершенствовать свои подходы в обеспечении внешних поставок. Прежде всего, нужно говорить о стремлении импортеров к укреплению прежних или учреждению новых "особых" отношений с экспортерами. Такие отношения можно назвать мягкой борьбой за ресурсы.

Особенно преуспели на этом направлении китайцы. Китайское правительство пытается строить "особые" отношения по всему миру: от Венесуэлы в Латинской Америке, Судана в Африке и Ирана па Ближнем Востоке до России, Казахстана в Евразии и Австралии в АТР. Это может происходить даже вопреки внутренним или международным проблемам той или иной страны. В частности китайские компании уже инвестировали значительные средства в нефтегазодобывающую отрасль Ирана и Венесуэлы. Поэтому Пекин, как полагают эксперты, вряд ли когда-либо поддержит болезненные санкции или иные, более серьезные действия международного сообщества в отношении Тегерана и Каракаса.

Нет сомнений в том, что КНР и Индия остро соперничают за доступ к зарубежным сырьевым рынкам. Для этого они, например, проводят широкомасштабные форумы типа Африка-Китай, Африка-Индия, охватывающие весь африканский континент. На фоне проявляемой Пекином и Дели активности развитые страны, как отмечают эксперты, начинают сдавать свои позиции в Африке и ряде других традиционных для них сырьевых регионах.

В новом веке Соединенные Штаты также всерьез задумываются об укреплении своих "особых" отношений с сырьевыми странами мира, и прежде всего это касается Саудовской Аравии. Известно, что с окончанием холодной войны, устранением режима Саддама Хусейна в Ираке "особые" отношения Вашингтона и Эр-Рияда потеряли свою былую востребованность и актуальность. И тем не менее, растущий дефицит углеводородного сырья в мире, а также возрастающая зависимость США от внешних источников нефти заставляют Вашингтон отдавать приоритет энергетическим аспектам в его взаимоотношениях с Эр-Риядом. Именно поэтому президент Дж. Буш в 2008 г. после довольно длительного охлаждения отношения посетил Саудовскую Аравию с официальным визитом. США также дали согласие на продажу Саудовской Аравии ряда новых видов вооружений.

Сегодняшняя международная борьба за ресурсы находит отражение не только на самом высоком, межгосударственном уровне, о котором речь шла выше, по и, безусловно, на межкорпоративном.

За многие десятилетия мир привык к преобладанию западных энергетических корпораций. В первые годы XXI в. эта казалось бы незыблемая традиция была поставлена под сомнение. В это время на первый план начала выходить группа незападных, государственных или полугосударственных по своему статусу нефтегазовых корпораций.

Как писала Financial Times, в современной энергетике появились новые семь лидеров. Это Saudi Агатсо из Саудовской Аравии, российский "Газпром", Китайская национальная нефтяная корпорация (CNPC), Национальная иранская нефтяная компания (NIOC), венесуэльская PDVSA (Petróleos de Venezuela S. А.), бразильская Petrobras и малазийская Petronas. Новая семерка контролирует почти треть мирового производства нефти и газа и, главное, более трети их запасов. В противоположность им четыре старые "сестры" добывают около 10% нефти и газа и владеют не более чем 3% общемировых запасов углеводородов.

В ближайшие 20 лет возрастет риск международного конфликта из-за нехватки ресурсов. Такой прогноз содержится в 120-страничном докладе под названием "Глобальные тенденции — 2025: изменившийся мир", опубликованном в ноябре 2008 г. Национальным разведывательным советом — главным консультационным органом директора Национальной разведки США.

Действительно, военная кампания, инициированная США в 2003 г. с целью свержения режима Саддама Хусейна, может считаться (если верить возрастающему числу свидетельств) одной из наиболее масштабных попыток добиться доступа к зарубежным сырьевым ресурсам силовым образом. Ведь именно контроль над Ираком, обладающим третьими по величине нефтяными запасами в мире, негласно считался центральным звеном энергетической стратегии США.

"Острые углы", чреватые военным противостоянием, существуют в Прикаспийском регионе, государства которого пока так и не договорились относительно заключения основополагающего договора о правовом статусе Каспия. В настоящее время Туркменистан и Иран выдвигают серьезные претензии на шельфовые нефтегазовые месторождения Каспийского моря, которые уже разрабатывает или планирует разрабатывать Азербайджан. Инцидент, произошедший в июле 2001 г., когда по судам азербайджанских нефтяников открыли огонь иранские боевые корабли, пока нельзя назвать урегулированным, хотя он больше и не повторялся.

Сохраняются претензии Венесуэлы на богатую нефтью территорию Эссекибо, составляющую 2/3 территории соседней Гайаны. В АТР сохраняются территориальные споры КНР, Вьетнама, Малайзии и Филиппин из-за суверенитета над Парасельскими о-вами в Южно-Китайском море, прибрежная акватория которых содержит углеводороды — столь нужные в АТР. То же относится к спору между Китаем и Японией по поводу о-вов Сенкаку.

Еще одним конфликтным проектом может стать Трансафганский трубопровод, или ТАПИ (аббревиатура начальных букв стран — участниц проекта: Туркменистана, Афганистана, Пакистана, Индии), который превращен в приоритетную стратегическую инициативу США в регионе Южной и Центральной Азии. Рамочное соглашение по этому проекту было подписано в 2010 г. В рамках этой инициативы США стремятся поддержать энергетические запросы Индии, что усиливает региональное соперничество Индии и КНР. Кроме того, трубопровод ТАПИ вторгается в конфликтную зону Афганистана, Пакистана и Индии. Проблемы возникают и из-за непомерных размеров ТАПИ, к которому проявил интерес уже Бангладеш, что увеличивает протяженность и без того длинного маршрута до 2500 км.