Лекция 3. Философия техники и методологический анализ технических наук

Мир теперь представляется объектом, открытым для атак вычисляющей мысли, атак, перед которыми уже ничто не сможет устоять. Природа стала лишь гигантской бензоколонкой, источником энергии для современной техники и промышленности.

М. Хайдеггер

Предмет философии техники

Сегодня философия техники общепризнанна как самостоятельная область философского исследования, важный этап в развитии которой наступил в 1970—1980-е гг.

Справка

Новая программа исследований по философии техники фактически была сформулирована западногерманскими философами в сборнике "Тэхнэ, техника, технология", изданном под редакцией профессоров Технического университета г. Карлсруэ Ханса Ленка и Симона Мозера^[1]. Итог реализации этой программы подведен в опубликованном Обществом Георга Агриколы в издательстве Союза немецких инженеров широкоформатном десятитомном издании "Техника и культура", один из томов которого назван "Техника и философия"^[2].

Союз немецких инженеров (Verein Deutscher Ingeunieure — VDI) сыграл важную роль в развитии философии техники в Германии. С 1956 г. в VDI работает специальная исследовательская группа "Человек и техника", в составе которой выделен специальный рабочий комитет "Философия и техника". В качестве основных задач комитета выдвинуты исследование взаимосвязи современного технологического развития и его социальных последствий, осознание и интерпретация на междисциплинарной основе взаимовлияний технических, общественных и культурных связей. Особое значение при этом приобретают основы технической деятельности.

Концепция органопроекции Эрнста Каппа

Впервые словосочетание "философия техники" появилось в 1877 г. в книге германского географа и философа Эрнста Каппа (1808—1896) "Основания философии техники. Новый взгляд на историю возникновения культуры". В центре внимания Каппа находится принцип органопроекции, согласно которому человек во всех своих созданиях бессознательно воспроизводит свои органы и сам познает себя, исходя из этих искусственных созданий. Формулируя свой антропологический критерий, Э. Капп подчеркивает: каковы бы ни были предметы мышления, то, что мысль находит в результате всех своих исканий, всегда есть человек, и ни что иное. Поэтому ОГЛАВЛЕНИЕм науки в исследовательском процессе вообще является возвращающийся к себе человек. Капп полагает, что именно в словах древнегреческого мыслителя Протагора: "Человек есть мера всех вещей" — был впервые сформулирован антропологический критерий и сформировано ядро человеческого знания и деятельности. Именно благодаря тому, что человек мыслит себя в природе и из природы, а не над ней и вне ее, мышление человека становится согласованием его физиологической организации с космическими условиями.

Осмысливая понятие внешнего мира человека, Капп замечает, что для него недостаточно слова "природа" в обычном понимании. К внешнему миру, окружающему человека, принадлежит также множество вещей, которые являются его созданием. Будучи искусственными произведениями в отличие от естественных продуктов (природа доставляет для них материал), они образуют ОГЛАВЛЕНИЕ мира культуры. Капп проводит четкое разграничение "естественного" и "искусственного": то, что находится вне человека, состоит из созданий природы и созданий человека. Этот исходящий от человека внешний мир, с точки зрения Каппа, является реальным продолжением его организма, перенесением вовне, воплощением в материи, объективированием своих представлений, т.е. части самого себя, нечто от своего собственного "Я". Это подобно отображению вовне, как в зеркале, внутреннего мира человека. Но созданный человеком искусственный мир становится затем средством самопознания в акте обратного перенесения отображения из внешнего во внутренний мир. В том числе и таким образом человек познает процессы и законы своей бессознательной жизни. Короче говоря, "механизм", бессознательно созданный по органическому образцу, сам служит для объяснения и понимания "организма". В этом и состоит суть принципа органической проекции Каппа. Мы специально взяли здесь слова "механизм" и "организм" в кавычки, поскольку Капп, как представляется, вкладывает в них более общий смысл, чем это делается в прикладной механике и биологии. Он употребляет их скорее как синонимы "искусственного" и "естественного". Еще более общий смысл Капп вкладывает в понятие "орудие", различая в нем внешнюю цель его создания, т.е. форму, оформление употребляемого для этой цели материала (в бессознательном — инстинктивное действие). Обе цели встречаются и объединяются в целесообразности. Капп отмечает, что человек бессознательно делает свое тело масштабом для природы. Так возникла, например, десятичная система счисления (десять пальцев рук). Однако принцип органопроекции легко объясняет только возникновение первых, простейших орудий. При его применении к сложным орудиям и машинам возникают проблемы, хотя Капп и предупреждает, что ценность органической проекции состоит в преимущественном выражении основных связей и отношений организма.

Пример

В качестве примера вслед за Каппом возьмем паровую машину. Форма ее как целого не имеет ничего общего с человеком: схожи лишь отдельные органы. Но когда паровая машина начинает функционировать, например, в локомотиве, то сразу обнаруживается сходство ее общего целесообразного механического действия с органическим единством жизни: питание, изнашивание частей, выделение отбросов и продуктов сгорания, остановка всех функций и смерть, если, скажем, разрушена важная часть машины, сходны с жизненными процессами животного. Капп подчеркивает, что это уже не бессознательное воспроизведение органических форм, а проекции живого и действующего, как организм, существа. Именно эта своеобразно-демоническая видимость самостоятельной деятельности и поражает больше всего в паровой машине.

Далее Капп переходит от отдельных созданий техники к тем могучим культурным средствам, которые не укладываются в понятие аппаратов и имеют характер систем. Таковы, например, железные дороги и телеграф, покрывшие сетью весь земной шар. Первые, особенно при соединении рельсовых путей и пароходных линий в одно целое, являются отражением системы кровеносных сосудов в организме: это коммуникационная артерия, по которой циркулируют продукты, необходимые для существования человечества. В свою очередь, телеграф естественно сравнить с нервной системой. Здесь, по мнению Каппа, органопроекция празднует свой триумф: сначала бессознательно совершающееся по органическому образцу построение, затем взаимное узнавание оригинала и отражения (по закону аналогии) и, наконец, подобно искре вспыхивающее осознание совпадения между органом и орудием вплоть до тождества.

Пример

Косвенным подтверждением принципа органопроекции, понятого, конечно, не буквально, является развитие современной микроэлектроники, которая перепробовав (бессознательно) всевозможные материалы, выбрала для интегральных схем в качестве наиболее оптимального материала кремний. Но именно его еще раньше эволюция выбрала исходным материалом для органических тел. Послойный синтез твердотельных интегральных структур, развитый в современной технологии производства микроэлектронных схем, также наиболее распространен в живой и неживой природе (например, рост кристаллов, годичный рост деревьев, образование кожи). Здесь органопроекция имеет тенденцию к отображению по крайней мере нижних уровней структуры биосинтеза. Причем технологические приемы послойного синтеза эффективно (и бессознательно) применялись в первобытных технологиях, начиная с неолита, например при производстве украшений, в полиграфии, при изготовлении корабельной брони^[3].

Концепция органопроекции — это первая попытка философской экспликации генезиса техники и ее "антропных" начал. Попытки ответить на вопросы: "Что такое техника?" и "Каков ее генезис?" — ив дальнейшем сохраняют свою эвристическую роль, составляя важный раздел в философии техники.

Мнение эксперта

Алоиз Хунинг, известный современный германский философ техники, так резюмирует достижения Эрнста Каппа в области философии техники: "В предисловии Капп заявляет, что философия техники может быть обоснована в той мере, "в какой удастся рациональным образом представить процесс возникновения и усовершенствования созданных рукой человека артефактов в качестве первой предпосылки развития его самосознания". Тезис Каппа состоит в том, что техника является проекцией человеческих органов. Форма и функции производимой человеком техники, равно как и само производство, заключаются в аналогии образцов, прототипом которых выступают формы и функции человеческого организма. "Неоспоримые факты свидетельствуют, что человек неосознанно передает форму и функциональные особенности членов своего тела произведениям рук своих и что он как бы ждет от них аналогичного отношения к себе самому". Первым этапом при этом является проекция человеческих форм на бесформенный материал при изготовлении инструментов. Следующий шаг должен заключаться в познании законов, форм и алгоритмов, действующих в человеческом организме; вслед за этим материал оформляется функционально, без придания ему окончательной формы. Даже неосознанно можно найти в технике такие возможности выражения, которые мы сами можем распознать только в данном конкретном ее проявлении. Исходя из этого, Капп склонен в содержании науки и техники видеть в конечном счете возвращающегося к себе человека. Техника для него одновременно является органопроекцией и становлением сознания человека, а также средством самоспасения (Selbsterlösung). Капп заключает свой труд с патетическим пафосом: "Оттуда, из инструментов и машин, им созданных, из типографских букв, им придуманных, выходит человек, Deus ex Machina, Сам по отношению к себе!".

Представления Каппа о технике полны оптимизма, они отражают направление духа большей части техников и мыслителей его времени. Вместе с тем Капп усматривает также и связанные с техникой потенциальные опасности. Он подчеркивает, что угрожающие возможности технического могущества могут со временем возрастать, что техника способна обособиться в собственном мире, который будет людям настолько чужд, что им придется опасаться утраты контроля над этим миром. Поэтому чрезвычайно актуально звучит его требование о том, что всем центробежным устремлениям в науке и технике должно соответствовать равное по силе центростремительное движение к глубинам человеческого духа, что позволит достичь антропологического масштаба в контроле над техникой"^[4].

Идеи Э. Каппа были восприняты русским философом, священником и инженером Павлом Александровичем Флоренским, который в своей работе 1919 г. обсуждает принцип органопроекции.

Из первоисточника

"Орудия расширяют область нашей деятельности и нашего чувства тем, что они продолжают наше тело. Эта мысль опирается на прямое наблюдение; но... в ней скрывается большая трудность. В самом деле, как может продолжаться наше тело в том, что по строению своему во всяком случае не есть наше тело? Как нечто неживое может продолжить живое, а следовательно, в каком-то смысле входить в состав его жизненного единства?" Ответ на этот вопрос, по мнению Флоренского, дает термин "органопроекция", предложенный Капом: "Суть мысли Каппа — уподобить искусственные произведения техники естественно выросшим органам. Техника есть осколок с живого тела или, точнее, с жизненного телообразующего начала; живое тело... есть прообраз всякой техники. <... > По образцу органов устраиваются орудия. <... > Можно сказать, что первопроекты, как телесных органов, так и технических орудий, — одни и те же, и лаборатория их в одной и той же душе. Но осуществления этих проектов направляются двумя различными руслами... И техническое приспособление, и орудие выдвигаются одною потребностью и строятся одною внутреннею деятельностью. Отсюда понятно их сходство, вытекающее не из поверхностных аналогий, но из тождества их функций. Между органом и орудием, функционально обслуживающими одну задачу, есть и должно быть морфологическое сходство..."

Далее Флоренский приводит целый ряд примеров орудий, прообразами которых являются органы человеческого тела, подчеркивая, что в отличие от механицистского объяснения, характерного для XVIII в., в XIX в. и эта тенденция находит свою квинтэссенцию у Каппа: органы не рассматриваются более как утонченные искусные механизмы, а орудия, напротив, — как грубые слепки с органического.

Не останавливаясь на всех многочисленных примерах, подтверждающих мысль Каппа и приведенных Флоренским, рассмотрим один наиболее важный пример с человеческим домом, жилищем. Действительно, каким образом наш собственный дом может быть объяснен с помощью органопроекции. Флоренский рассуждает следующим образом: "Обратимся теперь к тому синтетическому орудию, которое объединяет в себе многие орудия и, принципиально говоря, все орудия. Это орудие орудий есть жилище, дом. В доме как средоточие собраны все орудия, или находятся при доме, возле него, в зависимости от него, служат ему. Чего же есть проекция жилище? Что именно им проецируется? По замыслу своему жилище должно объединять в себе всю совокупность наших орудий — все наше хозяйство. <... > Следовательно жилище имеет своим прообразом все тело, в его целом. Тут мы припоминаем ходячее сравнение тела — с домом души, жилищем разума. Тело уподобляется жилищу, ибо само жилище есть отображение тела. <... > Дом подобен телу, а разные части домашнего оборудования аналогически приравниваются органам тела. Водопровод соответствует кровеносной системе, электрические провода звонков, телефонов и т.д. — нервной системе, печь — легким, дымовая труба — горлу и т.д. <...> И понятно, что иначе быть не может. Ведь, заключаясь в дом со всем телом, мы заключаемся туда со всеми своими органами. Следовательно, удовлетворение каждого из органов, т.е. доставления ему возможности действования, происходит не иначе, как через посредство дома, и значит, дом должен быть системою орудий, продолжающих все органы". По мысли Флоренского, приведенные им примеры показывают, что орудия действительно суть органопрекции. Но поскольку техника развивается, то на каждый данный исторический момент не все органы тела спроецированы в наличной технике и процесс такого проецирования продолжается. (Здесь можно добавить, что проецирование не только человеческих органов: например, радиолокация является органопроекцией соответствующих органов летучей мыши или дельфина.) Поэтому Флоренский видит историческую задачу техники в том, чтобы "сознательно продолжить свое органопроецирование, исходя из решений, даваемых беспристрастным телостроительством души". Таким образом техника должна пониматься как сознательное подражание тому, что природа до сих пор делала бессознательно. В то же время многие органы нашего тела или не выявлены наукой, или даны в рудиментарной форме, но они могут быть выявлены в их "технических проекциях". Следовательно, заключает свой анализ техники как органопроекции Флоренский, если "изучение организмов есть ключ к техническому изобретению, то и обратно, технические изобретения можно рассматривать как реактив к нашему самопознанию"^[5].

Другой российский философ Иван Иванович Лапшин (1870—1952) в своей книге "Философия изобретения и изобретение в философии", первое издание которой вышло в 1922 г. в Петрограде, тоже характеризует теорию огранопроекции Э. Каппа.

Мнение известного философа

Согласно Каппу, "в творчестве человека проявляется бессознательная проекция вовне человеческих органов (кулак — молоток). Если эта мысль может быть признана верной, как в приведенном примере, где мы видим вполне сознательное замещение руки более твердым орудием, то, сопоставляя Кортиев орган и фортепьяно, глаза и телескоп, мы должны были бы допустить у изобретателей особую мистическую интуицию, благодаря которой, например, изобретатель инженерного крана бессознательно руководился строением спонгиозы в собственном бедре. Профессор Энгельмейейер в своей книге "Теория творчества" (стр. 168— 170) рассказывает: продольный разрез верхней головки бедренной кости человека совпадает в расположении линий спонгиозы с инженерными конструкциями. Врач Мейер принес на заседание естественноисторического общества в Цюрихе препараты бедренной кости, их увидел инженер строительной механики Кульман. В узорах спонгиозы он узнал линии равного сопротивления в брусе формы берцовой кости (сходной с бедренной). В интересной статье "Les origenes de la Technologie" ("Revue Philosophique", 1894) Эспинас отмечает проекцию свойств человеческих органов в установке мер длины (локоть, фут) и в системах счисления (двадцатиричная, десятичная)"^[6].