Э. Фромм об одиночестве

Э. Фромм называл потребность в связи с окружающим миром глубинной человеческой потребностью. "Чувство полного одиночества ведет к психическому разрушению, так же как физический голод — к смерти". Эта связанность с другими не идентична физическому контакту. Индивид может быть физически одинок, но при этом связан с какими-то идеями, воспоминаниями, моральными ценностями или хотя бы социальными стандартами. Это дает ему чувство общности. Вместе с тем, по мысли Э. Фромма, индивид может жить среди людей, но при этом испытывать чувство полной изолированности. Если такая изолированность переходит определенную грань, то возникает умственное расстройство шизофренического толка. Отсутствие связанности с какими-либо ценностями, символами, устоями можно назвать моральным одиночеством. Можно утверждать, что моральное одиночество так же непереносимо, как и физическое. Более того, физическое одиночество становится невыносимым лишь в том случае, если оно влечет за собой и одиночество моральное.

Э. Фромм считал, что духовная связанность с миром может принимать самые разнообразные формы: отшельник в своей келье, верящий в Бога, или политический заключенный в одиночной камере, чувствующий единство с товарищами по борьбе, — они не одиноки морально. Английский джентльмен, не снимающий смокинга даже в самой экзотической обстановке, или мелкий буржуа, оторванный от своей среды, чувствуют себя связанными со своей нацией или какими-то ее символами. Связанность с миром может иметь как возвышенный, так и тривиальный характер, но даже если она основана на самых низменных началах, то все равно она гораздо предпочтительнее одиночества. Религия и национализм, как и любые обычаи, любые предрассудки, даже самые нелепые и унизительные, спасают человека, если связывают его с другими людьми, от самого страшного — от изоляции.

Насущную потребность спастись от моральной изоляции хорошо описал О. де Бальзак в "Страданиях изобретателя" (третья часть романа "Утраченные иллюзии"): "Так запомни же, запечатлей это в своем еще столь восприимчивом мозгу: человека страшит одиночество. А из всех видов одиночества страшнее всего одиночество душевное. Отшельники древности жили в общении с Богом, они пребывали в самом населенном мире, в мире духовном... Первая потребность человека, будь то прокаженный или каторжник, отверженный или недужный, — обрести товарища по судьбе. Жаждая утолить это чувство, человек расточает все свои силы, все свое могущество, весь пыл своей души. Не будь этого всепожирающего желания, неужто сатана нашел бы себе сообщников? Тут можно написать целую поэму, как бы вступление к "Потерянному раю", этому поэтическому оправданию мятежа".

Важная сторона дела состоит в том, что человек не может жить без какого-либо сотрудничества с другими. В любом мыслимом обществе человек, если он вообще хочет выжить, должен объединяться с другими либо для защиты от врагов, либо для того, чтобы иметь возможность трудиться и производить средства к жизни. Как заметил Э. Фромм, даже у Робинзона был свой Пятница, без которого он, наверное, не только в конце концов сошел бы с ума, но и умер бы. Необходимость в помощи особенно ощутима в раннем возрасте. Младенец не в состоянии выполнять важнейшие жизненные функции поэтому связь с другими людьми — для него вопрос жизни и смерти. Оказаться в одиночестве — это серьезнейшая угроза самому существованию ребенка.

Однако Э. Фромм указал еще одну причину, по которой принадлежность к общности становится столь насущно необходимой: ею является субъективное самосознание. Способность мыслить позволяет человеку (и заставляет его) осознать себя как индивидуальное существо, отдельное от природы и от остальных людей. Степень этого осознания может быть различной, но оно существует всегда. И в результате возникает сугубо человеческая проблема: сознавая отдельность, сознавая — пусть даже очень смутно — неизбежность болезней, старости и смерти, человек не может не чувствовать, как он незначителен, как мало значит в сравнении с окружающим миром, со всем тем, что не входит в его Я. Если человек не принадлежит к какой-то общности, если его жизнь не приобретает какого-то смысла и направленности, то он чувствует себя пылинкой, ощущение собственной ничтожности подавляет его. Человек должен иметь возможность отнести себя к какой-то системе, которая направляла бы его жизнь и придавала ей смысл; в противном случае его переполняют сомнения, которые в конечном счете парализуют его способность действовать, а значит, и жить.