Этничность как политический ресурс
При всех различиях в трактовках этничности, существующих в современной науке, никем не оспаривается дифференцирующая функция этничности, т.е. противопоставление "свой – чужой", "мы – они". Этничность есть групповая характеристика, которая обнаруживается в сравнении "нас" с "не-нами". При этом важной составляющей выступают культурные различия, которые воспринимаются как значимые, важные и социально релевантные.
Как пишет Э. Гидденс, практически любая культура является в большей или меньшей степени этноцентричной, формирующей подозрительное отношение к "чужакам", которые рассматриваются как дикари, варвары или как неполноценные в моральном или умственном отношении люди. Именно так большинство цивилизаций воспринимало представителей малых культур, что содействовало многочисленным этническим конфликтам на протяжении всей истории человечества. Этноцентризм часто сочетается с групповыми барьерами и перераспределением ресурсов. Групповые барьеры – это целенаправленное установление границ, которые отделяют одну группу от другой. В качестве таких барьеров могут выступать запрещение или ограничение межгрупповых браков, ограничение на социальные и экономические контакты, например на торговлю.
Перераспределение ресурсов может происходить в различных ситуациях, например в случаях завоевания одной группы другой или получения одной этнической группой экономического или политического господства над другими[1]. Перераспределение ресурсов в пользу одной этнической группы ставит ее в доминирующее положение и приводит к увеличению социальной дистанции между группами, что ведет к росту напряженности в межэтнических отношениях и политизации этнических групп.
Усиление в 1960–1970-х гг. дезинтеграции американского общества по принципу этнической принадлежности вызвало в социологии и этнологии интерес к проблеме природы этнической солидарности и межэтнического взаимодействия. Ее анализ имел глубокий политический контекст и отвечал задаче сохранения национального (гражданственного, политического) единства и согласия в обществе. Постановка этой проблемы привела к методологическим новациям.
Так, П. Л. Ван ден Берг, используя конструкцию идеальных типов Вебера, предложил рассматривать межэтнические отношения в категориях двух идеальных типов – патриархального и конкурентного. Патриархальный тип межэтнических отношений возникает в системе господства более развитого (индустриально и культурно) этноса по отношению к менее развитому ("незрелому", "примитивному"). Свое господствующее положение доминирующая группа обосновывает, опираясь на идеологию "просвещенного деспотизма". Патерналистская система отношений может со временем привести к развитию комплекса неполноценности и этнического нигилизма у подчиненной группы.
Конкурентный тип межэтнических отношений развивается в современных урбанизированных обществах, которым свойствен отбор не по этническим (расовым) или родовым связям, а по профессиональным качествам. Дистанция между социальными группами уменьшается, и поэтому для сохранения своего статуса доминирующая группа опирается на этнические различия. Для патерналистской системы характерен опекунский тип отношения к подчиненному этносу, при конкурентной – в нем видят "агрессора", "соперника, забывшего об оказанной помощи", "неблагодарного" и пр. Как реакция на эту позицию в конкурентной системе у подчиненной группы возникает обострение этнического самосознания, нарастает ее политическая активность (митинги, марши протеста и пр.).
Важнейшая роль в политизации этничности принадлежит концепции нации-этноса. В политических практиках современного общества она часто используется, превращаясь в общенациональный политический ресурс. Однако в полиэтничных государствах этничность чаще выступает в качестве локального политического ресурса, ибо общенациональная политическая консолидация возможна только на основе общегражданских идей и символов. В российских республиках в 1990-х гг. именно апеллирование к этничности позволило оформиться националистическим движениям, которые в ряде случаев превратились в активных политических акторов.
Этничность может выступать и в качестве индивидуального политического ресурса, когда существенную роль начинают играть не личностные деловые качества политика, а его этническая принадлежность.
Исторический экскурс
Италоамериканский конгрессмен Вито Маркантонио (1902–1954) апеллировал к поддержке мигрантов из Италии, что и позволило ему в 1934-1940 гг. заседать в Конгрессе США. В свою очередь, конгрессмен инициировал разработку различных программ поддержки этнических общин.
Этническая мобилизация позволяет, используя этническую солидарность, отстаивать экономические права. Так, группы мексиканцев в США, занятые на сельскохозяйственных работах, долгое время подвергались дискриминации. Используя их этническое происхождение и противопоставляя их как этническую группу нанимателям, которые имели другое этническое происхождение, Цезару Чавесу удалось сплотить так называемых чиканос и поднять их на борьбу за свои экономические права.
В общем виде процесс политизации этничности описал Дж. Родшильд в книге "Этнополитика". В его понимании суть этого процесса состоит в превращении этничности из психологического, культурного или социального фактора "в собственно политическую силу с целью изменения или стабилизации сложившихся в обществе конкретных систем неравенства среди этнических групп"[2].
Этнополитическая мобилизация есть процесс, в ходе которого этническая группа, во-первых, политизируется на основе осознания своих коллективных интересов и чаяний и, во-вторых, организуется в качестве коллективного субъекта, обладающего ресурсами для ведения политического действия. Этнополитическая мобилизация ставит перед собой цель политической организации этнической группы и опирается на определенные внутренние и внешние ресурсы, которые используются для обретения общей идентичности.
К внутренним ресурсам относятся средства, методы, формы организации, стили лидерства, идеологии. К внешним – социально-экономические и политические условия.
В свою очередь, структурирование ресурсов, которое в современном научном мире определяют как "структурирование политических возможностей" (Ч. Тилли, С. Тэрроу), позволяет спрогнозировать вероятность возникновения политических движений.
Ученые П. Брасс и М. Эсман выделяют два типа мобилизации: реактивный и наступательный. Первый тип – это ответная реакция на угрозы политическому статусу группы или ее жизненным интересам; второй тип мобилизации подразумевает извлечение дополнительных благ для группы через использование имеющихся политических возможностей[3].
Политизация этничности, в сущности, и заключается в том, что этничность используется как инструмент достижения определенных политических целей, как инструмент мобилизации группы с целью ее подготовки к осуществлению коллективного действия. Этнополитическая мобилизация во многом схожа с социальной мобилизацией общественных движений, о которой шла речь в главе 11. В то же время она имеет свои особенности. Этнополитическая мобилизация осуществляется "поверх" социальных границ, в ней делается акцент на достижении не конкретных интересов группы, а неких абстрактных общих интересов культурного сообщества, которые могут быть искусственно и ситуативно сконструированы. В этом плане этнополитическая мобилизация может иметь и негативный характер и противопоставляться как общегражданским, так и государственным интересам. Потому для политических элит важно добиваться того, чтобы государственные, гражданские и этнические интересы не противопоставлялись друг другу.
В то же время следует отметить, что способность этничности к политической мобилизации может быть целенаправленно использована внешними силами против общенациональных и общегражданских интересов с целью дестабилизации общества и смены политического режима. Речь, в частности, идет о сознательном разжигании межнациональной розни, доведение политической системы до состояния политического кризиса с последующей сменой политической власти либо через государственный переворот, либо через политическую революцию.
С точки зрения социологии, обращение к этничности и ее актуализация обусловлены причинами не психологического, а политического характера. Для обозначения данного процесса А. Коэн применял термин "ретрайбализация"[4] – т.е. процесс, при котором этническая группа, вовлеченная в борьбу за власть и привилегии с членами другой группы, имеющей иную этническую идентичность, манипулирует обычаями, мифами, символами и образами и в рамках формальной политической системы и с их помощью создает политическую организацию, которую использует в качестве оружия в этой борьбе. Ключевую роль здесь играют этнические элиты, которые чаще всего ведут борьбу не за интересы группы, а за оттеснение с политического поля этнически чуждых конкурентов[5].
Политизация этничности свойственна не только традиционному, но и современному западному обществу. В условиях современных государств либерально-демократического типа (т.е. "цивилизованных", в западном смысле этого слова) этничность выступает как ресурс борьбы нелиберальных или традиционалистских сообществ против существующей власти и порядка. Даже в том случае, если формально эта борьба ведется за сохранение "идентичности", "культуры" или свободы вероисповедания, в сущности она направлена против базовых институтов и принципов либерализма и западной демократии. Этничность в этом случае трактуется скорее в примордиальном значении. Она тесно связана с институтами и нормами традиционного общества (расширенная семья, род, клан и т.п). Мобилизация этничности направлена на возрождение и защиту институтов традиционного общества, которые могут быть жестко противопоставлены "чужим" социальным институтам принимающей страны.