Дж. Дьюи
Другой видный представитель прагматической этики Джон Дьюи. Его рассматривают даже как главного выразителя идей прагматизма, потому что он систематизировал многие положения других представителей прагматизма. Хотя в некоторых своих работах Дьюи рассматривает гносеологические и логические проблемы, главные его интересы сосредоточены на социальных вопросах, в центре которых стоит человек и его практические проблемы. Дж. Дьюи полагал, что прагматизм совершил своего рода "коперниканскую революцию", перейдя от чисто философских проблем к решению человеческих, и этому посвящено большинство его произведений.
Дж. Дыои отвергал в этике как авторитаризм, так и релятивизм. В отношении авторитаризма Дыои утверждал, что различные социальные действия, например обращение к откровению, выполнение предписанных тем или иным вероучением правил, требований государства, следование традициям и прочие, имеют одну общую черту, заключающуюся в том, что "существует некий голос, столь властный, что не допускает самостоятельного познания этих вещей"[1]. Что же касается релятивизма, то Дьюи полагал следующее: тот факт, что нечто вызывает удовольствие, еще не заключает в себе "суждения о ценности того, что вызывает удовольствие"[2]. Удовольствие – первичное данное, но оно должно быть верифицировано очевидными фактами
Подобно Спинозе, Дьюи показывает, что к объективно значимым ценностным высказываниям можно прийти, руководствуясь разумом. Для него, как и для Спинозы, цель человеческой жизни – рост и развитие человека, определяемые в терминах его природы. Однако неприятие им любых жестко определенных целей приводит человека к отказу от важнейшей позиции, достигнутой Спинозой, а именно к отказу от "образца человеческой природы" как научного понятия.
Основной упор в позиции Дьюи сделан на взаимоотношении между средствами и целями (следствиями) как эмпирическим базисом обоснованности норм. Оценка, согласно Дьюи, имеет место "только тогда, когда есть в ней потребность в виде какой- либо причины: трудностей, с которыми нужно справиться, нужды в чем-либо, недостатка чего-либо, что необходимо восполнить, конфликта каких-либо тенденций, который следует разрешить путем изменения существующих условий. Этот факт, в свою очередь, доказывает, что всякий раз в оценочной ситуации присутствует интеллектуальный фактор – фактор поиска, – цель сформирована и действие спланировано таким образом, что его выполнение либо удовлетворит нужду, либо восполнит недостаток и решит тем самым существующий конфликт"[3].
Цель, по Дьюи, – это "просто серия действий, просматриваемых на некоторой отдаленной ступени; а средства – серия действий, просматриваемых на более близких ступенях. Разграничение средств и целей осуществляется в процессе обозрения всего курса планируемой линии поведения – серии действий, связанных во времени. Цель – это последнее действие из задуманного, а средства – действия, которые должны быть подготовлены заранее и предшествовать цели... Средства и цели – два названия для одного и того же. Эти два термина обозначают не существующую в действительности разделенность, а только дистинкцию в суждениях"[4].
Акцент, сделанный Дьюи на взаимосвязи средств и целей, – несомненно, важный момент в развитии теории рациональной этики, предостерегающий нас от бессмысленных и бесполезных теорий, полностью отделяющих цели от средств. Однако, по мнению Фромма, неверно было бы утверждать, будто "мы не знаем, какова наша действительная цель, пока не выработаем плана действий"[5].
Цели можно установить путем эмпирического анализа человека как целостного феномена, даже если мы еще не знаем средств для их достижения. Относительно некоторых целей уже теперь можно выдвинуть обоснованные утверждения, хотя в настоящий момент у них еще нет, так сказать, ни рук, ни ног. Наука о человеке, как показывает Фромм, может предложить нам такую картину "модели человеческой природы, из которой можно вывести цели прежде, чем будут найдены средства для их достижения". Психоаналитик замечает, что утопии являют собой мечту о целях без средств к их осуществлению, и все-таки они не лишены смысла, напротив, некоторые из них внесли значительный вклад в прогрессивную мысль, не говоря уже о том, что они значили для поддержания веры в будущее человечества[6].
Эмпирическое исследование – ключевое понятие этики и психологии Дьюи, который признает бессознательную мотивацию, а его понятие "привычки" отличается от аналогичного дескриптивного понятия традиционного бихевиоризма. Его утверждение, что современная клиническая психология "проявляет чувство реальности, настойчиво подчеркивая громадную важность бессознательных сил, детерминирующих не только внешнее поведение, но и скрытые желания, суждения, веру, идеализации"[7], показывает, что он придает большое значение фактору бессознательного, хотя последний и не исчерпывает всех возможностей этого нового метода в его этике.
Дж. Дьюи считал, что нравственность – это что-то вроде социального инженерного искусства. Как уже говорилось, акцент, сделанный Дьюи на взаимосвязи средств и целей, – важный момент в развитии рациональной этики. Однако откуда берутся цели? Всегда ли ясно, с помощью каких средств можно достичь поставленных целей?
Прагматисты утверждают, что мы желаем обладать истиной, мы хотим верить, что наш опыт откроет нам еще большую истину. В этом желании мы находим поддержку у других членов связанного с нами сообщества. Наша страстная человеческая натура не только имеет право, но и должна делать выбор, если это подлинный выбор, который по своей природе нельзя осуществить только на основе лишь интеллекта. Человек часто борется за что-то, потому что вериг в свою способность достичь поставленной цели и решительно действует на основании своей веры. Оценивая свои усилия как истинные, такой человек живет ими, приносит себя в жертву, рискует. Его вера творит для самой себя систему проверки. Человек, согласно прагматистам, – это такое существо, которое стремится выжить и активно приспосабливается к меняющимся условиям.
Сегодняшние единомышленники Джеймса (Р. Рорти и др.) разрабатывают именно реформаторские аспекты его философии, и это свидетельствует о том, что прагматизм уловил существенную философскую тенденцию, которая не могла не усиливаться со временем – тенденцию к разрыву со стереотипами, абсолютами, "духом серьезности" и непреклонной правоты.