Дидактика (экземпла, зерцала)

Несколько позднее фаблио и шванков, которые имели хождение уже во второй половине XII в., в городской литературе развиваются дидактические жанры. Условно их можно подразделить на научно-дидактические и морально-дидактические. Первые отражали тягу средневекового горожанина к знаниям и их систематизации, вторые – привычку к морализаторству. К научно-дидактическим принадлежат бестиарии, лапидарии и всевозможные "зерцала", к моральнодидактическим – "примеры".

Научно-дидактическая или, пользуясь современным термином, научно-популярная литература эпохи по своему характеру соответствовала состоянию науки того времени. С одной стороны, средневековый человек уже испытывал интерес к окружающему его миру, пытался его понять и объяснить. С другой – наука по-прежнему оставалась служанкой богословия, Священное Писание считалось непререкаемым авторитетом, прибегая к которому можно было (и следовало) обосновать и растолковать любое явление окружающей действительности (о роли толкования Библии в средневековой культуре см. "Роман о Розе").

Средневековые научно-популярные труды создавались в стихах и прозе, на латыни и народных языках, обычно они были посвящены отдельным отраслям знания, например в них рассказывалось о различных камнях и их символических значениях (лапидарии), животных (бестиарии), целебных растениях, правилах и искусствах охоты. Существовали сочинения подобного рода по математике, медицине, судебному делу, астрономии. Весьма популярны были и книги энциклопедического характера, которые нередко носили название "зерцало". В качестве примеров можно привести созданные во Франции "Тройное зерцало" Винцентия из Бове (1190–1264) или же трактат "Готье из Меца" (XIII в.) "Картина мира", а также "Малое сокровище" итальянца Брунетто Латини (ок. 1220–1294). Все эти работы научно-дидактического характера сочетали в себе известные людям того времени факты с поэтическим вымыслом и символическими толкованиями.

Название жанр "экземплум" представляет собой перевод латинского слова exemplum (мн. число – exempla). Экземплум был одним из самых широко распространенных жанров Средневековья. Сохранилось несколько десятков сборников, которые насчитывают многие тысячи коротких историй. Имена их составителей, которых принято считать авторами экземплов, в большинстве случаев неизвестны. Анонимны такие памятники, как английский сборник "Книга примеров на потребу проповедникам" (1270-е гг.) или французский "Книга примеров в алфавитном порядке" (последняя четверть XIII в.), а также самый знаменитый средневековый сборник "Деяния римлян", составленный в Англии в XIV в. Иногда, однако, мы знаем, кто записал и систематизировал экземплы. В XIII в. это Жак де Витри ("Народные проповеди"), Этьен де Бурбон ("Исторические анекдоты, легенды и апологии"), Цезарий Гейстербахский ("Диалог о чудесах"), Рудольф Шлеттштадтский ("Достопамятные истории"). Все они принадлежали к клиру: так, автором "Книги примеров на потребу проповедников" был английский францисканец, доминиканец Жак де Витри известен как теоретик церковного красноречия; к тому же монашескому ордену принадлежал Этьен де Бурбон, Цезарий – монах цистерианского ордена, Рудольф – приор доминиканского монастыря в Германии. На протяжении всего раннего Средневековья и по XIII в. включительно экземплы писались на латыни, начиная с XIV в. появляются сборники на народных языках, например "Сумма" известного английского проповедника монаха-доминиканца Джона Бромъярда.

Изначально "пример" входил в проповедь как ее составная часть. В начале проповеди объявлялась ее тема. В этой роли выступала небольшая по объему цитата из Евангелия или других библейских текстов. Зачитав цитату на латыни, проповедник затем переводил ее на родной язык слушателей, разъяснял и толковал в духе догматов веры и христианской морали. Чтобы паства лучше усвоила внушаемые ей истины, священник прибегал к экземплам – коротким историям, иллюстрировавшим главную идею проповеди на конкретном материале. Поскольку экземпл завершал проповедь, он должен был быть интересным, чтобы увлечь притомившихся слушателей. Впоследствии к примерам стали добавлять дидактические толкования, своего рода моральные сентенции, которые иногда называют "моралите" (не путать с жанром средневековой драмы!).

Сюжеты экземплов проповедники заимствовали из самых разных источников: Священного Писания, патристики, агиографии, восточных притч в латинских переводах, античных басен и трудов античных философов, средневековых бестиариев, фольклорной традиции устных рассказов и анекдотов. Организация отдельных произведений жанра внутри сборников могла быть разной. Иногда они располагались в алфавитном порядке, иногда включались в разделы, каждый их которых был посвящен какой-либо религиозной идее или обряду (книга Цезария Гейстербахского, например, содержала разделы о сокрушении души, об исповеди и т.п.) или же анализу грехов и добродетелей.

Период расцвета жанра "примера" приходится на XIII в. и объясняется многими причинами, среди которых, прежде всего, необходимо отметить происходившее в то время усложнение жизни средневекового общества, как в материальном, так и в духовном плане. Важным фактором и одним из самых ярких проявлений этого процесса, как уже отмечалось (см. "Город в системе средневековой жизни"), стало развитие городов и изменение их статута. Городское население было более активным, предприимчивым, склонным к путешествиям, в частности, по торговым делам, более образованным. Все это в известной мере ослабляло традиционную духовную зависимость средневекового человека от приходского священника. Церковь, однако, не желала мириться с таким положением дел и поэтому усилила и изменила свою проповедническую деятельность. Проявилось это, в частности, в том, что возникли новые монашеские ордена, названные но именам святых Доминика и Франциска, члены которых, известные как нищенствующие монахи, проповедовали в гуще народной жизни. Попытка по-новому воздействовать на умы верующих предпринималась доминиканцами сознательно и была частью их политики, их примеру следовали и более старые монашеские ордена, например, цистерианцы.

Сам факт активной проповеднической деятельности странствующих монахов был явлением новым и нередко вызывавшим недовольство высших чинов церковной иерархии. Дело в том, что до XIII в. право произносить проповеди принадлежало только епископам и священникам, которые занимали либо высокое положение, либо четко определенное место в церковной структуре. Свои проповеди они произносили обычно в храме. Все это вместе взятое делало слово проповедника подконтрольным, легко проверяемым и потому традиционным и зачастую скучным. Монахи странствующих орденов проповедовали везде, где находили слушателей – на базарной площади, церковной паперти, за околицей села, в замке, просто в поле. Для того чтобы собрать аудиторию, им приходилось быть особенно красноречивыми – но и более демократичными по сравнению с приходскими священниками. Нищенствующие проповедники должны были говорить на языке, понятном рядовому человеку, учитывать уровень его кругозора, интересы и вкусы. Неудивительно поэтому, что они уснащали проповеди яркими "примерами", заимствованными из знакомой их слушателям жизни, и уделяли особое внимание составлению сборников "exempla". Подсчитано, что монахи-доминиканцы создали 91 компиляцию подобного рода, францисканцы – 46.

Стремление воздействовать на умы широких масс заставляло монахов если и не задумываться над особенностями народного миропонимания, то учитывать их при составлении проповедей, в которые благодаря этому проник взгляд на действительность, присущий средневековому "великому немому", т.е. простонародью.

XIII в. был веком проповеди (а следовательно, и веком "примеров") еще и потому, что это столетие переживало наивысший расцвет устного слова. Уже в следующем веке начинается господство книги, возникает интеллектуальная книжная традиция, которая, формируясь, далеко отходит от традиций народной культуры. Однако в "век проповеди" слово еще является тем звеном, которое крепко соединяет ученую и народную мысль и культуру, оно активно воздействует на умы простого люда, внушая ему христианские истины и законы морали – и в то же время благодаря "примерам" доносит до нас мир чувствований и верований средневекового человека.

Существующие определения экземплума, как правило, подчеркивают его краткость, назидательность и служебную, внехудожественную функцию. Все это, безусловно, верно, однако самой важной характеристикой "примера", отражающей его жанровую сущность, является то, что он зримо воплощает известную средневековую концепцию двоемирия, земного и небесного града. Именно тот факт, что в экземилуме отражен средневековый взгляд на мир как целостность земного и потустороннего, определяет специфику этого жанра: особенности изображаемой ситуации, природу конфликта, своеобразие в развитии действия, трактовку персонажей, хронотоп, представленную в нем социальную картину действительности.

В "примере", как и во всяком коротком повествовании, в том числе фаблио, описывалось какое-то одно событие, одна ситуация, парадоксальная и запоминающаяся. Однако в отличие от фаблио парадоксальная ситуация в экземплуме возникала в результате соприкосновения и взаимодействия двух реальностей, обыденной и высшей, их логики, обитающих в них существ. Так, Жак де Витри рассказывает историю двух парижских школяров. Один из них перед смертью завещал товарищу свой матрас с просьбой подарить его за упокой его души. Товарищ замешкался с выполнением этой просьбы, и его посетило видение, в котором он наблюдал, как покойный мучается на раскаленной кровати. Как только школяр подарил матрас странноприимному дому, в новом чудесном сне он увидел друга покоящимся на удобном ложе. В другом "примере" рассказывается о том, как умирал монах. В то время как его бренное тело еще оставалось живым, он мог говорить и общаться с окружающими, его дух уже оказался в загробном мире. Все были поражены, когда находящийся при смерти вдруг рассмеялся. Радость была вызвана тем, что он увидел святого короля-мученика Эдмунда и Богоматерь. Умирающий монах смог поведать о Страшном суде, все присутствующие в келье слышали его ответы и мольбы Христу, а также его последние слова "Поистине, милосерд", означающие, что Бог его простил и предназначил к спасению.

Подчеркнем, что в обоих "примерах" изображаемую ситуацию делает интересной именно взаимопроникновение двух реальностей, и оно же определяет природу конфликта, который зависит также от назидательных задач жанра. Конфликт здесь специфичен, борьбы противоположных сил или противодействующих персонажей мы в экземплуме не найдем. В возникающей при столкновении – а точнее, взаимодействии – двух миров ситуации лишь в наглядной и убедительной форме выявляется правильность известных нравственных и религиозных положений. Применительно к "примерам" можно говорить о столкновении неверия и неправедности персонажей с таким событием или ситуацией, которые заставляют их исправиться, отказаться от неверия и неправедности. Школяр, действующий в соответствии с логикой обыденности, согласно которой не выполнить обещание – не такой уж и большой грех, узнает, что по законам загробного мира это страшное преступление и становится лучше. Монахи, горюющие по поводу смерти своего собрата, убеждаются в том, что это событие может быть радостным благодаря милосердию Божию, дарующему спасение, и тем самым укрепляются в своей вере.

Парадоксальная ситуация, возникающая в момент соприкосновения двух миров, обусловливает напряженность и стремительность в развитии действия, а также определяет новые черты, которые появляются в образах традиционных для средневековой литературы героев. Характеристика персонажей, принадлежащих в горнему миру, в "примерах" освещена отблеском повседневной действительности. Святые, сохраняя такие основополагающие качества, как всесилие и милосердие, теряют привычную статичность, их поведение активно и подчинено логике обыденности, их взаимоотношения с верующими нередко приобретают оттенок фамильярности. Так, в одном из экзем ила, записанных Цезарием, рассказывается, как Христос, возмущенный тем, что один из монахов заснул во время ночной службы, сошел с распятия, стоявшего в алтаре, и наградил нерадивого весьма чувствительной оплеухой.

Авторы "примеров" неоднозначно трактуют образы не только носителей сакрального начала, но и чертей, которые нередко "очеловечены" и лишены такой привычной черты, как безусловная принадлежность и служба злу. Так, Жак де Витри поведал о бесе, который проповедовал божественные истины устами одержимого. В другом французском экземплуме черт силой приволок к заутрене нерадивого монаха, который никак не мог проснуться. Служители сатаны, как и их противники, в мире "примеров" ведут себя не так, как предписывала религиозная традиция, а скорее в духе народного понимания нечистой силы, согласно которому бес мог быть и ловок, и затейлив, и остроумен, и вообще симпатичен – достаточно вспомнить фольклорные сказки о чертях.

В современной медиевистике "пример" принято рассматривать как самое яркое воплощение средневековой картины макрокосма, который представлен в произведениях этого жанра через хронотоп, т.е. присущую только ему особую организацию пространства и времени. События в экземплуме всегда разворачиваются в каком-то узнаваемом уголке реального мира, не имеющем, однако, никаких отличительных особенностей, в некий момент времени, не обязательно принадлежащий настоящему, но такой, с которым слушатель может себя легко соотнести. Неопределенность пространства и времени, в которые происходит столкновение двух миров, усиливает назидательный эффект "примера", чудесное событие, являющееся его ядром, может произойти с любым человеком в любом месте и в любое время.

Проповедники создавали "примеры" с целью поучения. Это определяет тот угол зрения, под которым они рассматривают современный им мир. Социальная картина действительности, которую они рисуют, увидена глазами служителей церкви. Экземплум обличает пороки знати, греховность монахов, алчность горожан (особенно доставалось ростовщикам), сварливость женщин. Главным для авторов "примеров" была не социальная принадлежность человека, а его моральные качества. Такой подход к изображению общества уравнивал всех его членов, с точки зрения Жака де Витри и других авторов, все люди равны, ибо все грешны.

Несмотря на то, что в "примерах" часто даются зарисовки средневековой повседневной жизни, абсолютно неправомерно (в отличие от фаблио) применительно к этому жанру говорить о каких бы то ни было элементах реализма. Действительность как таковая писателей, работавших в этом жанре, абсолютно не интересовала, первичным и главным для них была та христианская истина, которую они стремились как можно более доходчиво донести до своих слушателей, жизнеподобная картинка служила лишь ее иллюстрацией. В этом отношении "пример" близок средневековой аллегории (см. "Роман о Розе").

Жанр "примера", являясь едва ли не самым последовательным выражением средневекового менталитета, не получив дальнейшего развития в литературе, стал, однако, одной из основ для развития ренессансной новеллы, которая, порвав с концепцией двоемирия, стала изображать необычные события, не связанные с вмешательством потусторонних сил в повседневную жизнь людей. Наиболее знаменитые сборники, например "Деяния римлян", также нередко использовались как современниками, так и писателями последующих эпох в качестве источника сюжетов.

Круг понятий и проблем

"Век проповеди", концепция двоемирия, условность времени и пространства в "примере".