Деятельность журнала "Вопросы истории"

В послевоенный период издавались "Военно-исторический журнал", "Исторические записки". Наиболее авторитетным историческим изданием в СССР был журнал "Вопросы истории". Именно на его страницах обсуждались спорные вопросы, главным образом, по истории феодальной эпохи.

В 1949—1951 гг. проходила дискуссия о периодизации феодальной и капиталистической формаций, проблемах складывания Русского централизованного государства, значении присоединения нерусских народов к России, особенностях крестьянских войн, формировании капиталистического уклада в недрах феодализма, промышленном перевороте в России, товарном производстве. Обсуждался доклад М. В. Печкиной о "восходящей" и "нисходящей" стадиях феодальной формации.

В мае 1953 г. ЦК КПСС принял решение о журнале "Вопросы истории". Его деятельность была признана неудовлетворительной, указывалось на недостаточное внимание, которое редколлегия уделяла освещению истории партии, советского общества и истории народов СССР. Главным редактором журнала утвердили А. М. Панкратову, ее заместителем — Э. Н. Бурджалова.

В 1954—1956 гг. журнал "Вопросы истории" проводил дискуссию о периодизации истории советского общества в связи с подготовкой вузовского учебника "История СССР. Эпоха социализма". Главным был вопрос о критериях периодизации, хронологических рамках отдельных периодов и процессов: восстановительный период, нэп, индустриализация страны.

В выработке новых подходов к изучению истории партии и советского общества журнал следовал решениям партийных органов. После опубликования постановления ЦК КПСС о 50-летии Коммунистической партии Советского Союза, в котором критиковался культ личности, редколлегия журнала призвала к борьбе с догматизмом, начетничеством в изучении марксистско-ленинской теории. Однако должно было пройти определенное время, чтобы новые идеи проникли в сознание и воплотились в исторических исследованиях. К тому же большая часть историков не поддержала позицию журнала.

В апреле — июне 1955 г. отдел науки ЦК КПСС провел проверку деятельности журнала "Вопросы истории". Редакцию обвинили в ослаблении внимания "к вопросам идейно- политической выдержанности публикуемых статей", размещении материалов, содержащих серьезные методологические ошибки и политически сомнительные формулировки", преувеличении "положительных явлений в буржуазной науке". Несмотря на столь суровую критику, редакция журнала продолжала отстаивать необходимость свободного от догм исследования исторических проблем. Выступая в феврале 1956 г. на XX съезде КПСС, А. М. Панкратова затронула такие вопросы, как состояние изучения истории советского общества, необходимость издания полного собрания сочинений В. И. Ленина, его научной биографии, организации исследовательской работы, подготовки кадров историков. Она призывала "перестроиться не па словах, а на деле".

Упорство редколлегии "Вопросы истории" в стремлении следовать тем направлениям в работе, которые вытекали из решений XX съезда, говорится в очерке о Панкратовой в книге "Историки России: Биографии", "в условиях непоследовательности ограниченности хрущевской либерализации жизни, нараставшего сопротивления со стороны приверженцев сталинского прочтения истории", вызвало волну критики в адрес журнала и его главного редактора. 9 марта 1957 г. было принято постановление ЦК КПСС "О журнале “Вопросы истории”", содержащее обвинения в "буржуазном объективизме", "либеральном толковании политики партии", "обелении позиции меньшевиков" в опубликованных в нем материалах. Не выдержав этой травли, А. М. Панкратова 25 мая 1957 г. скончалась.

Советские историки первых послевоенных лет, как и в 1930-е гг., наибольших успехов в рамках марксистской парадигмы достигли в изучении феодальной истории России. Этому во многом способствовали не только проведенные дискуссии, но и открытия археологов. После окончания войны плодотворно работал Б. А. Рыбаков. Крупнейшим открытием в области археологии явилось обнаружение в Новгороде в 1951 г. экспедицией под руководством А. В. Арциховского первой берестяной грамоты. Большое научное значение имела находка под Смоленском экспедицией, возглавляемой Д. А. Авдусиным, сосуда с древнейшей русской надписью, относящегося к X в.

Различные взгляды высказывались о характере общественного строя в Древнерусском государстве. С. В. Юшков продолжал утверждать, что Киевская Русь была обществом не феодальным, а переходным — от первобытнообщинного строя к классовому, а государственное устройство называл "варварским". Б. А. Рыбаков в книге "Ремесло Древней Руси" (1948) предположил, что процесс генезиса феодализма уходит гораздо дальше вглубь веков, чем это принято считать. М. Н. Тихомиров, изучая историю городов в Древней Руси, пришел к выводу, что они возникали с развитием ремесла и торговли в области экономики, общественных отношений — в области феодализма. П. П. Смирнов считал, что до конца XV в. городов, как центров товарного производства, не существовало, они были чисто феодальными явлениями. По Бахрушину, города до конца XV в. являлись княжескими вотчинными центрами. Лишь с конца XV в. началось постепенное их превращение в ремесленно-торговые центры. Историки переносили на русское средневековье схему развития городов Западной Европы.

В послевоенный период в связи с официальным заказом показать великое прошлое русского народа, его достижения в области культуры, уникальные и в то же время сопоставимые с достижениями европейской цивилизации, выходят работы Б. А. Рыбакова, Д. С. Лихачева, Б. А. Романова, II. II. Воронина, А. В. Арциховского и др. Высокую оценку властей

получили труд Б. А. Рыбакова "Ремесло Древней Руси" и коллективная монография "История культуры Древней Руси" (1951). Под культурой понималась совокупность всего произведенного обществом на определенном этапе развития с дифференциацией на материальную и духовную культуру. Таким образом, понятие "культура" отождествлялось с понятием "цивилизация".

С. Б. Веселовский и Б. Д. Греков рассмотрели историю крестьянства с древности до середины XVII в. С. Б. Веселовский анализировал процесс закрепощения крестьян с позиций "старой" юридической школы. Б. Д. Греков критиковал концепции буржуазно-дворянской историографии и связывая закрепощение крестьян с распространением барщины.

В ходе острых дискуссий обсуждались социально-экономические предпосылки образования Русского государства. П. П. Смирнов, связывая их с состоянием производительных сил Руси XIV—XV вв., пришел к выводу, что в начале XIV в. произошел "аграрный переворот". И. И. Смирнов, В. В. Мав- родий, С. В. Юшков, К. В. Базилевич показали, что никакого "аграрного переворота" в XIV в. не было. Л. В. Черепнин, обратив внимание на рост крепостнических отношений в XIV—XV вв. и зарождение поместной системы, главной экономической предпосылкой централизации считал развитие рыночных связей. Ученый оспорил мнение С. В. Бахрушина и К. В. Базилевича о двух этапах формирования Русского государства и показал, что объединительные процессы с самого начала вовлекли в сферу своего действия наряду с русским и многие нерусские народы.

В 1950-е гг. о политике Ивана Грозного писали С. В. Бахрушин, И. И. Смирнов, С. Б. Веселовский, П. А. Садиков и др. Они отмечали историческую обусловленность реформ царя и его опричной политики как орудия борьбы с оппозиционными феодальными верхами. Эти авторы также идеализировали личность Ивана Грозного. В. И. Пичета рассматривал историю Русско-Литовского государства, С. К. Богоявленский изучал приказную систему России XVII в.

В конце 1940-х — начале 1950-х гг. высказывались разные точки зрения о времени, темпах, формах генезиса капиталистических отношений в России. С. Г. Струмилин, Б. Б. Кафенгауз, Н. В. Устюгов, Е. И. Заозерская, исследуя мануфактурное производство в XVII—XVIII вв., находили в нем отдельные элементы, свойственные капиталистической организации труда. С. Г. Струмилин утверждал, что мануфактурное производство по природе своей может быть только капиталистическим и применение принудительного труда на русских мануфактурах XVII—XVIII вв. принципиально ничего не меняет. М. В. Нечкина обосновывала точку зрения, что примерно в XVII в. феодализм вступает в свою нисходящую стадию. По В. II. Яковцевскому и II. Л. Рубинштейну, генезис капиталистических отношений начинался лишь во второй половине XVIII в., а мануфактуры более раннего времени были крепостническими. Н. М. Дружинин сделал следующий вывод: зарождение капиталистических отношений в России должно быть отнесено к XVII в., тем не менее феодальный строй не исчерпал своих возможностей и продолжал развиваться по восходящей линии до 1760-х гг., когда началось его постепенное разложение.

О внешней политике и реформах Петра I писали Ю. В. Готье, Б. Б. Кафенгауз, В. В. Мавродин, Л. Л. Никифоров, Б. С. Тельпуховский, Б. И. Сыромятников. В 1947 г. вышел в свет сборник статей "Петр Великий", авторы которого анализировали преобразования и политику Петра I. В статьях А. И. Андреева и С. А. Фейгиной положительно оценивались взгляды дореволюционных историков и признавалось большое влияние западных идей на деятельность Петра I, их обвинили в "объективизме" и "ложном академизме". Данные статьи не вписывались в общее русло борьбы с "западно- поклонничеством".

Появились первые обобщенные очерки социально-экономического развития страны в XIX в. — труды П. И. Лященко и П. А. Хромова. Н. М. Дружинин в работе о государственной деревне сделал вывод: реформа 1837—1841 гг. закрепляла систему "государственною феодализма" в условиях нараставшего кризиса феодально-крепостнического строя. П. А. Зайопчковский, изучая материалы, отражающие процесс подготовки крестьянской реформы 1861 г., раскрыл ход борьбы между крепостниками и либералами "за форму и меру уступок".

На ученых, исследовавших вопросы монополистического капитализма в России, по-прежнему оказывало влияние положение "Краткого курса истории ВК11(6)" о полуколониальной зависимости страны от иностранного капитана в период империализма. Считалось, что Россия не была страной "классического" империализма, российский империализм — "военно-феодальный", слабый и неразвитый; монополистические объединения в своем развитии будто бы дошли только до объединений типа синдикатов. В оценке роли иностранного капитала преобладало мнение, что он держал под своим контролем важнейшие отрасли промышленности и банковскую систему страны, промышленные и банковские монополии представлялись исполнителями воли иностранных банков.

Изучением экономической истории России занималась ведущая школа, которую создал А. Л. Сидоров — наследник традиций исторической науки 1920-х гг. Появляются исследования М. Я. Гефтера и П. В. Волобуева, посвященные истории топливно-металлургических монополий страны, монополизации сахарной промышленности, политике царского правительства в отношении монополий. А. Л. Сидоров и Т. Д. Крупина анализировали взаимоотношения монополий и государства накануне Первой мировой войны, организацию военной экономики в годы войны, складывание военного государственно-монополистического капитализма в России.

Изучение истории революционного и освободительного движения в России в XIX в. происходило под влиянием борьбы с "космополитизмом". В связи с этим развитие революционного движения связывалось, прежде всего, с внутренними процессами в стране — социально-экономическими изменениями и классовой борьбой. Революционное движение и передовая общественная мысль России изучались в значительной мере в отрыве от европейских прогрессивных философских и политических течений, а иногда противопоставлялись им. Это было характерно для работ Г. II. Макагоненко, М. А. Горбунова, В. С. Покровского, П. Ф. Никандрова о А. Н. Радищеве; Н. М. Дружинина и Б. Е. Сыроечковского о декабристах, для литературы, посвященной революционным демократам 1840—1860-х гг. Новым словом в исторической науке стал опубликованный М. В. Нечкиной двухтомный обобщающий труд "Движение декабристов" (1955). Автор, подчеркивая национальные истоки движения декабристов, его направленность на разрешение коренных национальных вопросов, отмечала воздействие па дворянских революционеров буржуазных идей французских просветителей и влияние на них революционных событий в Европе.

Буржуазные реформы 60—70-х гг. XIX в. изучал II. А. Зайончковский. Много сделали для разработки военной и дипломатической истории Е. В. Тарле, Б. А. Романов, Б. Д. Греков, А. Ю. Якубовский, В. Т. Пашуто, К. В. Базилевич, А. А. Новосельский, Л. Г. Бескровный и др. Наиболее крупный труд советских историков по этой проблеме — трехтомная "История дипломатии" под редакцией В. II. Потемкина. В пей рассматривались вопросы истории дипломатии Древней Руси, Московского государства, Российской империи и СССР до начала Второй мировой войны.

В 1955 г. отмечалось 50-лстис первой революции в России. А. М. Панкратова в соответствии с господствовавшей концепцией характеризовала ее как буржуазно-демократическую по характеру, но пролетарскую по движущим силам и методам борьбы.

Изучение истории советского общества находилось под особым контролем партийных органов и испытывало наибольшее влияние культа личности Сталина. Советские историки были вынуждены освещать отдельные проблемы с учетом концепции, разработанной в партийных документах и воплощенной в "Кратком курсе истории ВКП(б)".

Наиболее крупные исследователи истории советского общества были задействованы в написании многотомной "Истории гражданской войны в СССР". В первом томе (1935) излагались события Февральской революции, во втором (1942), изданном к 25-летию Октябрьской революции, — события с конца сентября но ноябрь 1917 г. ОГЛАВЛЕНИЕ обоих томов раскрывалось с точки зрения теории "двух вождей", показывая роль Сталина в подготовке и проведении Октябрьской революции.

В конце 40-х — начале 50-х гг. в обстановке начавшейся "холодной войны" актуальное значение приобрели исследования истории империалистической интервенции, выяснение степени и характера участия в ней отдельных держав. А. В. Березкин, А. В. Кунина, Б. Е. Штейн показали организующую роль США в антисоветской интервенции.

В послевоенные годы возникла необходимость в осмыслении истории нэпа (Э. Б. Генкина), советского метода индустриализации для рекомендации его странам социалистического содружества (М. П. Ким, Э. Ю. Локшин). Противоречивые суждения высказывались об исходном уровне, начале и завершении индустриализации. Тезис о полуколониальном положении России в эпоху империализма довлел над историками, поэтому промышленный уровень страны в это время занижатся. Некоторые авторы датировали период индустриализации 1926—1929 гг. (от XIV съезда ВКП(б) до первой пятилетки), другие — совмещали его со сроками первой пятилетки; высказывались мнения о завершении индустриализации к 1941 г. и даже о ее продолжении в послевоенный период.

После окончания Великой Отечественной войны развернулись исследовательские работы по созданию ее истории. Первые установки и направления ученым дал Сталин в речи в феврале 1946 г.; руководствовались они также идеями, содержавшимися в сборнике докладов и речей вождя "О Великой Отечественной войне Советского Союза".

И. В. Сталин оценивал войну как великую школу испытания и проверку всех сил народа. Он закрепил мнение о вероломности нападения Германии на СССР как основной причине неудач Красной Армии в начальный период войны. Действия Красной Армии на начальном этапе войны характеризовались как тактика "гибкой обороны". Говоря о потерях, понесенных СССР в ходе войны, Сталин отмечал, что они были такими же, какие понесла Германия.

В 1948 г. вышло второе издание краткой биографии Сталина. В связи с 70-летием со дня его рождения была опубликована статья К. Е. Ворошилова "Гениальный полководец Великой Отечественной войны". В этих и других работах обосновывалась решающая роль Сталина в достижении победы. Вопросами экономики в годы войны занимался Н. А. Вознесенский, его книга "Военная экономика СССР в период Отечественной войны" (1947) содержала богатый фактический материал.

Итогом изучения истории Великой Отечественной войны в первое послевоенное десятилетие стало издание коллективного труда "Очерки но истории Великой Отечественной войны 1941 — 1945 годов" (1955). Сталинская концепция пронизывает все ОГЛАВЛЕНИЕ книги: военные неудачи СССР на первом этапе войны объяснялись исключительно внезапностью нападения гитлеровской Германии, умалчивалось о просчетах вождя накануне и в первые дни войны. В основе книги лежала сталинская периодизация войны. Начальный ее период доводился до битвы под Сталинградом, чтобы не объяснять причины неудач Красной Армии весной — летом 1942 г. Правда, авторы "Очерков" отказались от теории "гибкой обороны" в освещении начального периода войны.

Историческая наука в СССР в 30-е — первой половине 50-х гг. XX в. в результате "вытеснения" ученых "старой школы", унификации исторических знаний превратилась в "единую" советскую историческую науку, стоявшую на марксистско-ленинской методологической основе. Вплоть до середины 1950-х гг. историки находились под сильнейшим воздействием идеологии сталинизма. Это сказалось на проблематике научных исследований, которая соответствовала и трактовалась в свете догм, зафиксированных в "Кратком курсе истории ВКП(б)".

Попытки некоторых историков, публиковавших свои исследования после смерти Сталина, в том числе на страницах журнала "Вопросы истории", выйти за рамки дозволенного, рассматривались как антинаучные и решительно пресекались.