Деятельность Международного уголовного суда и значение Римского статута МУС для международной и национальной уголовных юстиций
Настоящий всплеск активности исследований международного уголовного права связан с принятием Римского статута МУС и учреждением Международного уголовного суда. Общий настрой иностранных авторов заключается, как правило, в положительной оценке данных событий. Активному исследованию подвергся сам процесс принятия Статута, проблемы межгосударственного сотрудничества при проведении Римской дипломатической конференции, теоретическое противостояние сторонников различных концепций создания универсального органа международной юстиции[1]. Особо отмечалась позиция делегации США, которая изначально заявляла, что
Статут "ломает договорное международное право" и в целом не соответствует сложившемуся международному праву. Тем нс менее, как отмечает Й. Ким, 120 государств мира согласились с принятием Римского статута МУС, "кодифицировавшего международное уголовное право и международный уголовный процесс"[2].
Некоторые российские авторы также говорят о том, что принятие Римского статута МУС и вступление его в силу стало "самым значительным и наиболее оптимальным, с точки зрения баланса интересов отдельных государств и всего международного сообщества, достижением в развитии международной уголовной ответственности индивидов за совершение международных преступлений". Вместе с тем отмечается, что "эффективность такого механизма определяется во многом политической волей государств"[3].
Ряд трудов посвящен проблемам процессуальной деятельности Международного уголовного суда[4]; анализу условий сотрудничества Международного уголовного суда и государств, не подписавших (не ратифицировавших) Римский статут МУС[5]; роли неправительственных организаций в создании и последующей деятельности Международного уголовного суда[6]; расширению его юрисдикции за счет включения в нее актов международного терроризма и более четкой дефиниции агрессии как преступления против международного мира[7].
В работе Р. Ислами Соме'а изучены перспективы деятельности Международного уголовного суда. Автор утверждает, что создание этого Суда стало "особенно необходимым" после войн 1990-х гг. в Персидском заливе и Боснии. Именно Международный уголовный суд станет "настоящим эффективным органом борьбы с международной и транснациональной преступностью", "увенчает развитие универсальной уголовной юстиции". Тем не менее в работе отмечается, что неизбежно возникнут трудности с вопросами "разделения" государственного суверенитета и юрисдикции Международного уголовного суда и определением круга преступлений, подсудных ему[8].
Значительное внимание уделено такому принципу деятельности Международного уголовного суда как его комплементарность относительно органов внутригосударственной юстиции. Именно в силу комплементарности Международный уголовный суд, по мнению Р. Ренни, в настоящее время является "судом с очень ограниченной юрисдикцией, а также с очень ограниченным перечнем категорий подсудных ему международных преступлений". Основная задача реального становления Международного уголовного суда состоит в том, чтобы его функционирование "успешно сосуществовало с приоритетным правом государств преследовать международных преступников"[9].
Комплементарность Международного уголовного суда, названная А. Джайал "новой схемой сосуществования юрисдикций" органа международной уголовной юстиции и национальных государств, выбрана международным сообществом как механизм юрисдикции над международными преступлениями для ситуаций, когда "национальная юстиция потерпела поражение". Однако этот принцип функционирования Международного уголовного суда "таит множество сложностей", преодоление которых возможно при более эффективном сотрудничестве государств и поддержке с их стороны самого Международного уголовного суда[10].