Деятельность адвоката на стадии судебного следствия

У некоторых юристов бытует мнение, что суд присяжных — это "суд эмоций", который выносит решение не столько на основе доказательств, сколько под давлением театральных приемов и краснобайства ловких прокуроров или адвокатов. Практика показывает, что это далеко не так. Хотя красноречие защитника действительно играет важную роль в суде присяжных, но решающим фактором для убеждения присяжных заседателей является умение адвоката искусно вести судебное следствие.

"В нашей судебной среде, — писал П. С. Пороховщиков,— признается бесспорно, что успех оратора в уголовном процессе зависит не столько от его речи, сколько от умения "вести" судебное следствие, т.е. выяснять перед судьями и присяжными обстоятельства дела, доказывающие и подтверждающие справедливость того или иного решения... Обвинитель и защитник должны обладать как искусством красноречия, так и искусством вести судебное следствие, и надо помнить, что второе важнее первого. Если на судебном следствии стороной установлены факты, изобличающие или оправдывающие подсудимого, и представитель этой стороны не сумел сказать речи, судьи или присяжные могут сами сделать логические выводы из фактов. Напротив того, речь, не основанная на фактах, т.е. на данных судебного следствия, никого убедить не может. Но искусство вести судебное следствие до сих пор у нас в самом жалком положении, и нам надо учиться ему...". Здесь точно подмечено, что результаты судебного следствия, установленные сторонами в ходе представления и исследования доказательств обвинения и защиты факты1 не только предопределяют ОГЛАВЛЕНИЕ судебной речи, но и сами по себе оказывают огромное убеждающее воздействие на присяжных заседателей и судей. Это объясняется тем, что полученная в их присутствии доказательственная информация в качестве логических посылок задает определенную направленность процессу ее логической переработки присяжными, подталкивает их к определенному выводу по относящимся к их компетенции вопросам.

Защитительная речь будут звучать убедительно только тогда, когда она основана на материалах судебного следствия, обобщает его итоги, является логическим выводом из фактов, установленных в ходе судебного следствия. "Самая блестящая речь прокурора будет лишена всякого значения, всякого эффекта, если ей предшествовало бледное, поверхностное, бессодержательное судебное следствие"^[1].

Искусное ведение защитником судебного следствия зависит от знания и понимания им рассмотренных ниже процессуальных и тактико-психологических основ его участия в судебном следствии с участием присяжных заседателей. Основное ОГЛАВЛЕНИЕ процессуальных и тактико-психологических основ участия адвоката в судебном следствии с участием присяжных образуют общие положения по следующим вопросам:

1) процессуальный порядок судебного следствия с участием присяжных заседателей, его значение для формирования у них правильного внутреннего убеждения по решаемым вопросам с учетом позиции и доказательств обвинения и защиты;

2) тактико-психологические особенности представления и исследования адвокатом доказательств в ходе судебного следствия с участием присяжных заседателей в целях их убеждения в правильности и справедливости позиции защиты;

3) процессуальные и тактико-психологические особенности судебного допроса как основного процессуального средства представления и исследования доказательств обвинения и защиты^[2].

Фактами или фактическими данными называют единичные события или явления, для которых характерны определенное место, время и конкретные условия их существования. Удостоверенные единичные факты — это основные аргументы, которые используются в процессе доказывания в суде. Когда речь идет о фактах как аргументах в доказательном рассуждении, то имеются в виду суждения о фактах, в которых выражена информация о единичных событиях и явлениях.

Предусмотренный ст. 335 УПК процессуальный порядок судебного следствия с участием присяжных заседателей направлен на создание благоприятных процессуальных и социально-психологических условий для формирования у присяжных заседателей правильного внутреннего убеждения по решаемым вопросам с учетом позиции и доказательств обвинения и зашиты.

Этому способствует, во-первых, то, что судебное следствие с участием присяжных заседателей начинается не сразу с предъявления и исследования доказательств обвинения и зашиты, а с вступительных заявлений государственного обвинителя и защитника (ч. 1 ст. 335 УПК).

Для предупреждения возникновения у присяжных заседателей об винительного уклона особенно важно то, что, в отличие от обычной формы судопроизводства, в начале судебного следствия не оглашается обвинительное заключение. Во вступительном заявлении государственный обвинитель излагает существо предъявленного обвинения и предлагает порядок исследования представленных им доказательств (ч. 2 ст. 335 УПК). Во вступительном заявлении адвокат высказывает согласованную с подзащитным позицию защиты по предъявленному его подзащитному обвинению и мнение о порядке исследования представленных им доказательств (ч. 2 ст. 335 УПК).

Таким образом, действующее уголовно-процессуальное законодательство предоставляет право в начале судебного следствия высказать позицию не только стороне обвинения, но и стороне защиты. Тогда как прежнее правило (ч. 1 ст. 446 УПК РСФСФ), предусматривающее лишь оглашение государственным обвинителем резолютивной части обвинительного заключения, лишало сторону защиты возможности высказать свою позицию в начале судебного следствия.

Следует отметить, что полномочия защитника в начале судебного следствия в своем вступительном заявлении высказать согласованную с подсудимым позицию представляют собой эффективное процессуальное средство убеждения присяжных заседателей, особенно если эти правомочия искусно реализованы в форме краткого, ясного и понятного для присяжных заседателей выступления.

Как отмечается в социально-психологической литературе, "чем четче обозначена вовне позиция, тем выше ее ориентирующая роль, тем в большей степени ранее выступает как аргумент, влияющий на будущее"^[3].

Как отмечалось, во вступительном заявлении защитник определяет и порядок исследования представленных им доказательств.

При определении порядка исследования представленных защитой доказательств адвокат должен учитывать следующие общие правила, сформулированные в ст. 274 УПК:

1) очередность исследования доказательств определяется стороной, представляющей доказательства суду;

2) первой представляет доказательства сторона обвинения. После исследования доказательств, представленных стороной обвинения, исследуются доказательства, представленные стороной защиты;

3) допрос подсудимого проводится в соответствии со ст. 275 УПК. С разрешения председательствующего подсудимый вправе давать показания в любой момент судебного следствия;

4) если в уголовном деле участвует несколько подсудимых, то очередность представления ими доказательств определяется судом с учетом мнения сторон.

Следует отметить, что установление оптимального порядка представления и исследования доказательств (с учетом требований ст. 274 УПК) не только способствует формированию у присяжных заседателей правильного внутреннего убеждения по решаемым ими вопросам, но и позволяет разумно организовать судебное разбирательство в целом, провести его наиболее рационально, целеустремленно, чтобы обеспечить исследование всех доказательств, необходимых для выяснения возникающих по делу вопросов, при наименьших затратах сил и времени суда, сторон и вызываемых в судебное заседание граждан.

Для защиты чаще всего оптимальным является такой порядок исследования доказательств, при котором не признающий свою виновность подсудимый допрашивается не первым, а после непосредственного исследования в суде доказательств обвинения. По делам о групповых преступлениях при ведении согласованной зашиты, когда не все подсудимые признают свою вину, защита может ходатайствовать начать допросы с наиболее толкового из тех, кто не признает свою вину в целом или по большинству эпизодов.

Для предупреждения возникновения у присяжных обвинительного уклона важное значение имеет и такая существенная особенность судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей, которая заключается в том, что с их участием законом запрещено исследовать факты прежней судимости и признания подсудимого хроническим алкоголиком и наркоманом, а также иные данные, способные вызвать предубеждение присяжных в отношении подсудимого (ч. 8 ст. 335 УПК).

В этой связи сохраняет свою актуальность высказывание А. Ф. Кони о том, что "Обвинение, — может быть доказано или опровергнуто доказательствами, разъясняющими такие стороны личности и жизни обвиняемого, в которых выразились свойства, вызвавшие движущие побуждения его судимого деяния, или, наоборот, с которыми это деяние стоит в прямом противоречии. Суд рассматривает не жизнь обвиняемого вообще, а преступное деяние, он осуждает подсудимого за те стороны его личности, которые выразились в этом деянии, а не жизнь его. Иначе судебному исследованию не будет предела"^[4].

С учетом предмета и пределов судебного следствия в присутствии присяжных заседателей следует признать неприемлемыми встречающиеся иногда в судебной практике случаи, когда доказывание обвинения подменяется сбором компрометирующих сведений о частной жизни обвиняемого.

Пленум ВС РФ в постановлении от 22.11.2005 № 23 указал, что в силу ч. 8 ст. 335 УПК данные о личности подсудимого исследуются с участием присяжных заседателей лишь в той мере, в какой они необходимы для установления отдельных признаков состава преступления, в совершении которого он обвиняется. Кроме того. Пленум указал, что в присутствии присяжных заседателей не подлежат исследованию процессуальные решения: постановления о возбуждении уголовного дела, постановление о привлечении в качестве обвиняемого, а также не подлежат обсуждению и разрешению вопросы и ходатайства, направленные на обеспечение условий судебного разбирательства, такие как принудительный привод потерпевших, свидетелей, отводы участникам процесса, вопросы, касающиеся меры пресечения, и другие вопросы, не входящие в компетенцию присяжных заседателей и способные вызвать их предупреждение в отношении подсудимого и других участников процесса.

Также не допускается оглашение приговора по другому делу в отношении ранее осужденного соучастника (соучастников).

Пленум, кроме того, указал, что с участием присяжных заседателей не исследуются факты прежней судимости, признание подсудимого хроническим алкоголиком, наркоманом, характеристики, справки о состоянии здоровья, о семейном положении и другие данные, способные вызвать предубеждение присяжных в отношении подсудимого. До сведения присяжных заседателей не должна быть доведена и информация о применении незаконных методов следствия.

В тех случаях, когда сторона обвинения, свидетели касаются фактов, вопросов, не подлежащих исследованию с участием присяжных заседателей, которые могут вызвать у них предубеждение в пользу обвинения (обвинительный уклон), адвокат должен ходатайствовать перед судьей о приостановлении исследования таких вопросов, фактов и чтобы он обратил внимание присяжных на то. что они не должны учитывать эти обстоятельства.

Вместе с тем указанные ограничения на исследования данных о судимости, состоянии здоровья, семейном положении и других сведений о личности подсудимого, помогая присяжным заседателям избежать обвинительного или оправдательного уклона, препятствуют им вынести справедливый вердикт по вопросу о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения в случае признания его виновным.

Для правильного и справедливого разрешения этой непреодолимой в рамках действующего законодательства коллизии автор этой главы в 2000 г. предложил изменить процессуальный порядок постановки присяжным заседателям вопросов и ввести новую норму, предусматривающую следующий порядок постановки вопросов^[5]:

— выслушав напутственное слово председательствующего, присяжные удаляются в совещательную комнату на первое заседание — для решения основных вопросов о виновности;

— после оглашения вердикта по основным вопросам о виновности в случае вынесения обвинительного вердикта присяжным сообщаются данные о прошлой судимости обвиняемого и другие сведения, которые им не сообщались перед первым заседанием, чтобы не вызвать их предубеждения. Затем председательствующий предлагает присяжным заседателям удалиться в совещательную комнату для решения вопроса о том, заслуживает ли он снисхождения.

Это предложение получило положительную оценку в юридической литературе. М. С. Белоковыльский, проанализировав различные варианты разрешения указанной проблемы, пришел к выводу, что "Такой вариант, предложенный В. В. Мельником, представляется оптимальным, гарантирующим права и законные интересы как стороны защиты, так и стороны обвинения"^[6].

Адвокат должен внимательно следить за тем, чтобы председательствующий судья необоснованно не исключал как недопустимые представленные защитой доказательства, так как это подрывает доказательственную базу защиты и несправедливо усиливает позицию процессуального противника в состязательном процессе с участием присяжных заседателей.

Для формирования у присяжных заседателей в процессе судебного следствия правильного внутреннего убеждения по вопросам, относящимся к их компетенции, важное значение имеет обеспечение реализации принципа непосредственности и устности судебного разбирательства в процессе исследования доказательств обвинения и защиты. Сущность этого принципа заключается в том, что все доказательства по уголовному делу подлежат непосредственному исследованию (за исключением случаев, предусмотренных разд. X УПК). Суд заслушивает показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей, заключение эксперта, осматривает вещественные доказательства, оглашает протоколы и иные документы, производит другие судебные действия по исследованию доказательств (ч. 1 ст. 240 УПК).

Необходимость последовательной реализации принципа непосредственности и устности судебного разбирательства на этапе судебного следствия с участием присяжных заседателей объясняется тем, что:

— присяжные выносят вердикт, не знакомясь с материалами уголовного дела, и все, что не рассмотрено в их присутствии в судебном заседании, останется для них неизвестным и не сможет быть учтено при решении вопроса о виновности или невиновности подсудимого;

— уголовно-процессуальный закон обязывает присяжных заседателей принимать во внимание все рассмотренные в суде доказательства, основывать свой вердикт "лишь на тех доказательствах, которые непосредственно исследованы в судебном заседании" (п. 5 ч. 3 ст. 340 УПК — ОГЛАВЛЕНИЕ напутственного слова председательствующего).

Особенно важное значение имеет непосредственное и устное исследование показаний свидетелей обвинения и зашиты, т.е. участников процесса со стороны обвинения и защиты.

Дело в том, что полное представление о достоверности или недостоверности показаний у присяжных заседателей складывается под влиянием восприятия и оценки не только содержания показаний, но и на основании сопоставления вербального (словесного) и невербального поведения допрашиваемого лица.

Присяжным заседателям необходимо присутствие в зале суда подсудимого, потерпевшего, свидетелей обвинения и защиты для того, чтобы не только слышать их живой голос, но и для того, чтобы наблюдать за их вербальным и невербальным поведением в целом и таким образом при помощи своего внутреннего "детектора лжи", основанного на собственном жизненном опыте, уловить соответствие или несоответствие между словами, интонациями и жестами допрашиваемого и другие многочисленные признаки, по которым любой здравомыслящий человек умеет отличать правду от лжи.

Таким образом, реализация в процессе судебного следствия с участием присяжных заседателей принципа непосредственности и устности судебного разбирательства создает благоприятные процессуальные и социально-психологические условия для оценки присяжными заседателями достоверности доказательств обвинения и защиты, формирования у присяжных правильного внутреннего убеждения по решаемым вопросам.

Разумеется, адвокат должен проявлять инициативу в обеспечении непосредственного и устного исследования доказательств только тогда, когда это соответствует односторонней функции защиты в уголовном процессе.

За исключением отмеченных особенностей, судебное следствие в суде с участием присяжных заседателей ведется в общем порядке, который регламентируется гл. 37 УПК.

Эффективность убеждения присяжных заседателей в ходе судебного следствия зависит также от умения адвоката избрать в процессе представления и исследования доказательств такую тактическую линию, которая позволяет эффективно решать на данном этапе судопроизводства три взаимосвязанные задачи, связанные с процессом убеждения присяжных заседателей, склонением их к своему мнению. Эта тактическая линия проявляется, в частности, в том, что защитник в процессе судебного следствия:

1) наиболее убедительные доказательства предпочитает исследовать в начале или в конце судебного следствия;

2) внимательно наблюдает за реакцией присяжных заседателей на представляемые каждой из сторон доказательства, умеет по невербальному поведению присяжных заседателей, в частности, по их мимике, определять, какое впечатление оказало на них то или иное доказательство, как повлияло на их представления, мысли и чувства.

3) "угадывает" вывод присяжных, вытекающий из исследования доказательств, тем самым как бы вовлекая их в работу на своей стороне; резюмирует показания в конце допроса, спрашивая у допрашиваемого: "Правильно ли я вас понял, свидетель, что...?";

4) дает возможность присяжным заседателям понять смысл привлечения того или иного доказательства, не откладывая прояснение этого вопроса до прений сторон. Если какое-либо доказательство оказалось непонятно присяжным, принимает дополнительные меры для того, чтобы заседатели уяснили суть подтверждаемых доказательством фактических данных. С этой целью входе допросов демонстрирует вещественные доказательства и документы, предварительно разъяснив присяжным заседателям, когда, где и в связи с чем был изъят и приобщен к делу определенный предмет или документ. Оглашаемый документ предъявляется присяжным заседателям в таком количестве копий, которое позволяет всем присяжным заседателям ознакомиться с ним одновременно. Таким образом обеспечивается воздействие доказательственной информации не только на слуховой, но и зрительный канал1;

5) с той же целью для обеспечения лучшего восприятия и понимания присяжными заседателями показаний "свидетелей обвинения" и "свидетелей зашиты", протоколов осмотров, обысков, следственных экспериментов и других оглашаемых документов эти действия сопровождает демонстрацией подготовленных заранее планов, схем, фотографий, макетов и других средств наглядности. Например, свидетелю обвинения или зашиты предлагается наглядно продемонстрировать ОГЛАВЛЕНИЕ своих показаний об обстоятельствах дела и при необходимости совершить опытные действия с вещественными доказательствами — для опровержения версии обвинения. Однако этот прием опытные адвокаты обычно используют только в том случае, если уверены, что получат тот ответ, который им нужен для направления мыслей присяжных заседателей и председательствующего судьи в нужную для дела сторону, т.е. для доказывания своей позиции.

Адвокату в состязательном процессе целесообразно использовать прием демонстрации только в тех случаях, когда результаты демонстрации будут работать на доказывание его позиции.

В качестве примера удачного использования адвокатом демонстрации в суде присяжных можно привести следующий любопытный случай, описанный Дэйлом Карнеги: "Истец, мистер Послуэйт, утверждал, что в результате падения лифта он получил травму, из-за чего лишился возможности поднимать правую руку. Хаммер (адвокат), казалось, был исполнен сочувствия: "Мистер Послуэйт, — сказал он, — покажите присяжным, как высоко вы можете поднимать руку". Естественно, истец поднял руку совсем невысоко. "А теперь покажите нам, как вы могли поднимать руку до этого несчастного случая", — предложил Хаммер. "Да прямо над головой",— ответил Послуэйт и поднял руку вертикально. Реакция присяжных на эту демонстрацию была совершенно однозначной"^[7].

В социально-психологической литературе отмечается, что одной из важнейших предпосылок эффективного воздействия сообщения на аудиторию является воздействие сразу по нескольким каналам. Одно и то же сообщение должно поступать в аудиторию по ряду возможных каналов, лидерами среди которых являются вербальный и визуальный канаты. При этом аудитория воспринимает информацию, переданную по визуальному каналу как более достоверную. Дело в том. что уровень доверия визуальному канату у нас выше, чем к каналу вербальному. Это связано с чисто психологической иллюзией, согласно которой что-то, что мы видим, является правдой. Отсюда преувеличенное доверие населения к телевизионной информации.

Тактически и психологически грамотная линия поведения адвоката в процессе исследования доказательств проявляется в том, что он:

— ведет себя корректно с судьей и противной стороной; демонстрирует дружеское, как бы граничащее с единомыслием, расположение к присяжным заседателям;

— требует, чтобы свидетели давали показания, глядя на присяжных заседателей, постоянно эмоционально и зрительно контактирует с ними, дает им краткие разъяснения, часто обращается к ним^[8];

— апеллирует к прошлому и актуальному опыту присяжных заседателей, что повышает субъективную значимость аргументов и действенность аргументации в целом^[9].

Иногда эффективное использование этого приема в процессе исследования доказательств позволяет защите убедить присяжных в достоверности представленных доказательств.

Об этом свидетельствует следующий пример из практики адвоката Е. Ю. Львовой.

"Приведу пример, когда я в процессе присяжных суда проиграла допрос свидетеля из-за отсутствия навыка "работать на восприятие".

Полтора часа я привычным для адвоката способом допрашивала свидетеля обвинения, пытаясь системой вопросов уличить его во лжи. Я настолько серьезно углубилась в допрос, что забыла про присяжных. Я задавала такие вопросы:

Вопрос: Как часто вы ездили в это место?

Ответ: Каждый день, там за домами на стоянку и ставлю свою машину.

Вопрос: Сколько лет вы туда ездите? Ответ: Лет десять. Вопрос: Вы живете в этом городе? Ответ: Да, но не в этом районе.

Вопрос: Судя по всему, вы хорошо знаете это место, тогда почему путаете номер дома? На предварительном следствии вы говорили, что увидели машину, из которой стреляли, около дома № 16, а сейчас вы утверждаете, что около дома № 5?

Ответ: Я и сейчас не могу назвать номер дома.

Вопрос: Но вы же говорите дом № 5, значит, знаете нумерацию домов?

Ответ: Не знаю.

Адвокат: Прошу огласить показания свидетеля на предварительном следствии, где свидетель называет номер дома, а сейчас утверждает, что не знает нумерации, и кроме того, сейчас и тогда называет разные номера домов...

После оглашения показаний вновь последовал изнурительный повторный допрос по тем же обстоятельствам. Свидетель стоял на своем и предложил нарисовать схему, где он увидел машину.

И тут, воспользовавшись паузой, прокурор Рогачева, повернувшись к присяжным, тихо и доверительно произнесла:

— Вот вы, уважаемые присяжные, ходите в Облсуд каждый день уже неделю. Хоть кто-нибудь из вас обратил внимание на номер дома?

Присяжные оживились, стали кивать в поддержку прокурора, а значит и свидетеля.

Вот так, грамотно, одной фразой, прокурор выиграл у меня допрос и заработал очки у присяжных"^[10].

Нетрудно заметить, что прокурору удалось выиграть допрос, склонить присяжных заседателей к своему мнению благодаря искусному применению приема апелляции к прошлому и актуальному опыту присяжных заседателей, что способствовало повышению субъективной значимости для слушателей его аргументации, усилило действенность ее убеждающего воздействия.

Среди различных способов проверки и исследования доказательств с участием присяжных заседателей основное место занимают судебные допросы (подсудимого, потерпевшего, свидетелей и экспертов), при помощи которых добывается наибольшее количество информации об обстоятельствах, подлежащих доказыванию.

По объему получаемой информации и последовательности проведения принято различать основной (первоначальный), дополнительный и повторный допросы. При основном (первоначальном) допросе определенного лица (подсудимого, потерпевшего, свидетеля, эксперта) стороны и суд ставят ему вопросы и получают информацию о всех обстоятельствах, подлежащих доказыванию (ст. 73 УПК).

Дополнительный допрос — это допрос, в процессе которого стороны и суд выясняют обстоятельства, упущенные в ходе основного допроса, либо уточняют факты, по поводу которых другие свидетели, потерпевшие и подсудимые дали иные показания, чем лицо, подлежащее дополнительному допросу. Поскольку цель такого допроса довольно конкретна и тема его ограничена, не следует превращать дополнительный допрос в новый, основной по всем существенным обстоятельствам дела. Таким образом, главная функция дополнительного (повторного) допроса — компенсаторная.

Повторный допрос (передопрос) подсудимого, потерпевшего, свидетеля или эксперта проводится после его основного допроса, когда и связи с исследованием других доказательств возникают сомнения в достоверности полученных ранее первоначальных показаний либо имеется необходимость в их уточнении. Например, при допросе одного свидетеля защитник выяснил, как, по его словам, происходило событие (время, место, способ и иные обстоятельства, подлежащие доказыванию). Другие же свидетели об этих обстоятельствах дали иные показания. В подобных случаях адвокат вправе повторно ходатайствовать о допросе ранее допрошенного свидетеля. Повторный допрос определенного лица проводится по всем существенным обстоятельствам с целью получения от него правдивых показаний.

По способам ведения допроса в состязательном уголовном процессе в суде допрос подразделяется на прямой, перекрестный и шахматный^[11].

Прямой допрос — это основной способ представления адвокатом своих доказательств, подтверждающих отстаиваемые им фактическую и юридическую версии. При ведении прямого допроса адвокат и другие участники процесса со стороны защиты первыми допрашивают в определенном и согласованном ими порядке (очередности) каждого из "свидетелей"^[12] со своей стороны. Например, адвокат и другие участники процесса со стороны защиты первыми допрашивают подсудимого и вызванных в суд по инициативе защиты свидетелей, потерпевших, экспертов, с целью получения доказательственной информации, подтверждающей позицию защиты, ее фактическую и правовую версии.

Выбор формы начала допроса зависит от адвоката, представляющего доказательства. Однако при прямом допросе наиболее убедительным является свободный рассказ допрашиваемого об известных ему обстоятельствах дела. Для побуждения допрашиваемого к свободному рассказу адвокат, ведущий прямой допрос, предлагает допрашиваемому сообщить все известное ему по делу.

При ведении прямого допроса адвокат не должен ограничиваться выяснением лишь основных обстоятельств дела. Важно получить сведения о таких фактах, которые, хотя и не имеют прямого отношения к основным обстоятельствам дела, но подтверждают достоверность показаний допрашиваемого лица и таким образом оказывают убеждающее воздействие на присяжных и судью. Например, сведения об образовании и месте работы допрашиваемых свидетеля, специалиста или эксперта, свидетельствующие об их компетентности по вопросам, о которых они дают показания; сведения о событиях, предшествующих, сопутствующих и последующих рассматриваемому в суде событию и другие второстепенные сведения, которые могли быть известны только очевидцу или участнику рассматриваемого в суде события.

В необходимых случаях можно прибегать к тактическим приемам, помогающим свидетелю более полно и объективно изложить обстоятельства дела, убедить присяжных заседателей в правдоподобности сказанного свидетелем. К подобным приемам относится, например, применение в процессе допроса различных средств наглядности (схем, планов, рисунков, фотоснимков, макетов и т.п.), помогающих свидетелю полно и точно изложить свои показания, а присяжным заседателям и судье понять их доказательственную ценность.

В случае неполноты или неточности свободного рассказа представляющий доказательства защитник направляет и контролирует дальнейший ход прямого допроса путем постановки в необходимых случаях дополняющих, уточняющих или напоминающих вопросов.

Дополняющие вопросы задаются допрашиваемому лицу тогда, когда он, в своем свободном рассказе, не сообщил о каких-то важных с позиции защиты обстоятельствах, фактах (например, о времени или месте совершения рассматриваемого в суде события).

Уточняющие вопросы ставятся, когда показания допрашиваемого об этих обстоятельствах недостаточно конкретны и когда необходимо их детализировать.

Напоминающие вопросы задаются, когда допрашиваемое лицо испытывает затруднения в припоминании каких-либо существенных с позиции защиты фактов, обстоятельств.

В ходе прямого допроса рекомендуется избегать контрольных вопросов, испытывающих память допрашиваемого, нельзя подталкивать его к лживым показаниям'.

Важнейшей предпосылкой успешного ведения допроса является установление психологического контакта с допрашиваемым. Видя перед собой большую аудиторию, допрашиваемое лицо зачастую испытывает сильное волнение, психическое напряжение, которые могут выражаться как в повышенной раздражительности, излишней возбудимости, так и, напротив, в скованности, заторможенности. Все это мешает установлению с ним психологического контакта, что препятствует проведению полноценного прямого допроса.

В связи с этим приобретает большое значение умение допрашивающего быстро и незаметно нейтрализовать подобные психические состояния допрашиваемого лица. Это можно достичь ровным, спокойным, доброжелательным тоном начинаемого с ним диалога, вежливым, уважительным обращением к допрашиваемому. Для установления и поддержания психологического контакта с ним всегда лучше называть его по имени и отчеству, чем употреблять такие "холодные", отчужденные понятия, как "свидетель", "подсудимый" и т.п., которые вряд ли будут сглаживать напряженность обстановки допроса^[13].

Одновременно е ведением прямого допроса защитник может представлять доказательства, подтверждающие отстаиваемые им фактическую и юридическую версии, путем проведения шахматного допроса. Его сущность заключается в том, что при прямом допросе допрашивающий попутно ставит вопросы и другим уже допрошенным лицам (находящимся в зале судебного заседания ранее допрошенным потерпевшему, свидетелям, эксперту) по тем же фактам и обстоятельствам, о которых идет речь в данный момент в прямом допросе. В этом случае шахматный допрос проводится для подтверждения показаний одного лица (полученных в ходе прямого допроса) другими лицами, ранее допрошенными в суде. Защитнику, проводящему шахматный допрос, не следует забывать, что вопросы, задаваемые другим лицам, должны преследовать конкретную цель подтверждения или опровержения показаний допрашиваемого и не уводить в сторону от линии прямого допроса.

Перекрестный допрос — это допрос защитником свидетеля по обстоятельствам, которые были предметом его прямого допроса процессуальным противником, и по другим обстоятельствам, выяснение которых необходимо для критического исследования и проверки сведений, представленных в ходе прямого допроса, их источника и носителя, а также для получения новых данных от лица, допрошенного на прямом допросе.

Если прямой допрос — это основной способ представления доказательств, то перекрестный допрос является основным способом критического исследования и проверки доказательств, полученных в ходе проведения процессуальным противником прямого допроса.

При ведении перекрестного допроса свидетеля обвинения адвокат прежде всего стремится дискредитировать результаты прямого допроса этого свидетеля, подорвать доверие к неблагоприятным для зашиты показаниям, нейтрализовать произведенное ими впечатление, уменьшить их убедительность, зародить сомнение в их правдоподобии у присяжных заседателей и судьи. Эта тактическая задача решается при помощи следующих способов:

— выявить искажения, сокращения или преувеличения в показаниях, а также противоречия с другими доказательствами, имеющимися в деле;

— продемонстрировать то, что факты, содержащиеся в показаниях, но своей природе невозможны и противоречат здравому смыслу;

— показать, что свидетель не способен давать показания относительно тех фактов, которые он призван удостоверить;

— заставить его признать, что он не вполне уверен в тех фактах, относительно которых ранее прямо утверждал;

— подвергнуть сомнению его добропорядочность путем получения от него информации о его предыдущих конфликтах с законом, мотивах для преувеличения или искажения фактов и других обстоятельствах, дискредитирующих личность свидетеля обвинения, ставящих под сомнение его репутацию по достаточно веским основаниям, опровергающим фактическую презумпцию истинности свидетельских показаний^[14];

— доказать его пристрастность или предубежденность по делу в целом или какой-то его части;

— вызвать сомнение в реальности существования обстоятельств, дающих свидетелю возможность правильно воспринять какие-то обстоятельства:

— показать, что прошедшее время и сопутствующие этому обстоятельства исказили припоминание фактов свидетелем и поэтому показания его носят преувеличенный характер;

— подвергнуть сомнению профессиональную состоятельность свидетеля-специалиста, компетентность эксперта;

— убедить, что специалист, эксперт не имели достаточных материалов и возможности сделать обоснованные выводы (тем самым готовятся основания для ходатайства о проведении дополнительной или повторной судебной экспертизы и соответственно подрыва заключений экспертизы, содержащей выводы в пользу противника).

Защитник может использовать перекрестный допрос не только для дискредитации показаний свидетеля процессуального противника, но и для решения еще двух важных тактических задач:

1) установления новых фактов, подтверждающих позицию защиты, которые ранее не сообщались свидетелем обвинения;

2) побуждения его дать новую интерпретацию фактов в пользу защиты, что позволяет выставить в наиболее выгодном для защиты свете те данные, которые имеются в показаниях данного свидетеля.

Перекрестный допрос, особенно в присутствии присяжных заседателей, следует проводить активно, наступательно и в то же время тактично, чтобы у суда не складывалось впечатление, что своими вопросами допрашивающий "придирается" к свидетелю, пытается сбить его с толку.

Система придирчивых и сбивчивых вопросов зачастую бывает несовместимой с правильно понятыми интересами стороны. "В большинстве случаев она возбуждает в присяжных предубеждение не против допрашиваемого свидетеля, а против допрашивающей стороны, предубеждение, отражающееся и на всем последующем ходе дела. И, действительно, чем упорнее и запальчивее стремление стороны запутать, сбить свидетеля, тем легче может возникнуть предположение, что показание свидетеля в его первоначальном безыскусственном виде заключает в себе истину, опасную для допрашивающей стороны. В самом благоприятном случае придирчивый допрос свидетеля может утомить присяжных и затруднить для них верную оценку свидетельского показания. Здесь, как и во многих других фазисах процесса, для сторон в особенности необходимо чувство меры, умение останавливаться вовремя, не слишком рано и не слишком поздно. Излишняя мягкость, преувеличенная деликатность допроса столь же не уместны, как и крайняя настойчивость его и резкость".

Основываясь на своем богатом и успешном опыте ведения защиты в суде присяжных, Дж. Спенс пришел к выводу, что для завоевания расположения, уважения и доверия присяжных заседателей и председательствующего судьи нельзя во время перекрестного допроса резко и настойчиво атаковать "одетого в белые одежды" процессуального противника, который ведет себя в суде корректно и достойно. Такую атаку следует предпринимать только тогда, когда противник своей ложью, некорректным поведением сбросит с себя "белые одежды" и таким образом облачится в "черные одежды":

"Мы должны подождать, пока наш праведный противник не обнаружит своих отрицательных сторон. Прежде, чем мы бросимся в атаку, тот, кто принимает решение (чаще всего жюри...) должен увидеть нашего оппонента в черном цвете. Если мы будем атаковать раньше, чем наш противник проявит себя как явный носитель черных одежд, мы будем атаковать того, кто принимает решения, поскольку он всегда стоит по одну сторону баррикады с тем, кто в белом. А того, кто принимает решение, атаковать нельзя ни в коем случае. Как следствие, мы, очевидно, не должны атаковать скорбящую в трауре мать. Но когда эта скорбящая мать под действием вежливых уколов хорошего перекрестного допроса превращается в разъяренную, мстительную крикунью, мы можем атаковать, но только вежливо. Нельзя атаковать человека, который безусловно вызывает симпатию, до тех пор, пока история этого симпатичного человека, опять-таки посредством вежливого перекрестного допроса, не станет очевидной ложью. Нельзя атаковать слабого, ребенка, оппонента, который явно испуган, любого, кто по какой-либо причине не может защищать себя.

Когда мы атакуем, это не обязательно означает, что мы атакуем того, кто находится на другой стороне. Мы можем атаковать их дело, можем атаковать их взгляд на правосудие, можем оспаривать правдивость их свидетелей. Их мотивы. Но мы не атакуем их самих, если только в результате нашего перекрестного допроса не окажется, что их показания не правдивы. В этом случае чаще всего лучше обнаружить атакой свое огорчение, а не злость, вызванную их увертками. Но атака всегда должна быть честной".

При проведении перекрестного допроса защитник для дискредитации результатов прямого допроса свидетеля обвинения, выявления и демонстрации суду содержащихся в показаниях этого лица противоречий одновременно может проводить шахматный допрос ранее допрошенных лиц. При шахматном допросе одно и то же обстоятельство выясняется одним допрашиваемым у разных лиц, а в перекрестном допросе стороны (несколько допрашивающих) выясняют одно и то же обстоятельство у разных лиц. Шахматный допрос выступает в роли своеобразной очной ставки между допрашиваемым при перекрестном допросе лицом и ранее допрошенными лицами.

В процессе судебного следствия с участием присяжных заседателей адвокат должен умело сочетать рассмотренные выше виды судебного допроса, чтобы с позиции защиты исследовать обстоятельства, подлежащие доказыванию. При этом необходимо проконтролировать, чтобы при проведении процессуальным противником допросов была обеспечена "опрятность" приемов обвинения, особенно при проведении перекрестных допросов, которые могут оказывать отрицательное воздействие на психику допрашиваемых свидетелей защиты.

Вот почему А. П. Пороховщиков, говоря о перекрестном допросе, отмечал, что "для людей честных и умелых это средство раскрыть то, что без того осталось бы недоступным для суда", с другой стороны предупреждал, что, "когда это острое оружие используют нечестные и неумелые люд, оно может превратиться в то искусство, посредством которого можно заставить человека отречься от всего, что он знает, и назвать себя не своим именем".

В таких случаях для устранения вредных последствий перекрестного допроса проводится передопрос — это повторный допрос участниками процесса "свидетеля" своей стороны, проводимый после перекрестного допроса и связанного с ним шахматного допроса. Передопрос свидетеля своей стороны позволяет проводившему прямой допрос вновь вернуться к началу допроса, чтобы исправить "разрушения", причиненные перекрестным допросом и связанным с ним шахматным допросом.

Эффективность проведения любого вида судебного допроса зависит от умения защитника ставить допрашиваемым лицам правильные, дельные, толковые вопросы.

Юридическая наука и адвокатская практика выработали следующие требования к постановке вопросов адвокатом допрашиваемому лицу:

1) каждый задаваемый вопрос должен вытекать из материалов дела и помогать получению от допрашиваемого полной информации об обстоятельствах, подлежащих доказыванию, их исследованию с позиции защиты;

2) перед постановкой вопроса надо прогнозировать возможные ответы допрашиваемых и влияние этих ответов на формирование внутреннего убеждения присяжных заседателей о недоказанности фактических обстоятельств дела и невиновности подзащитного;

3) задавать вопрос следует только тогда, когда имеются основания получить определенный прогнозируемый ответ, содержащий существенную доказательную информацию, которая подтверждает позицию защитника и не работает на позицию процессуального противника. Не следует ставить рискованные и неосторожные вопросы, которые могут вызвать неблагоприятные для защиты ответы.

Предостерегая адвокатов от постановки таких рискованных вопросов, ответы на которые могут окончательно "потопить" подзащитного, снизить шансы добиться целей защиты, Р. Гаррис писал: "Необходима величайшая осмотрительность, чтобы решить, следует ли предложить известный вопрос или нет... А делается как раз наоборот... молодой человек, которому поручена защита, старается задавать как можно больше вопросов каждому свидетелю... и получает невыгодные, а иногда и губительные, роковые для обвиняемого ответы. Чтобы сажать под замок всяких злополучных "преступников", правительству нет нужды заботиться о государственных обвинителях, пока существуют начинающие защитники, ибо эти молодые люди могут задавать свидетелям вопросы по таким обстоятельствам, о которых |даже| обвинитель не имеет права спрашивать"^[15];

4) при допросе свидетелей защиты целесообразно начинать основной (прямой, первоначальный) допрос с наиболее важных, существенных для своей стороны моментов;

5) допрашиваемым могут быть поставлены как открытые вопросы (требующие развернутого ответа), так и закрытые (на них можно ответить "да" и "нет"). При основном (первоначальном) допросе целесообразно ставить открытые вопросы, в том числе и вопрос о том, что известно допрашиваемому лицу об обстоятельствах рассматриваемого дела, который целесообразно ставить первым;

6) вопросы должны быть краткими, понятными, точными и конкретными. Чем конкретнее вопрос, тем больше оснований рассчитывать на такой же ответ, тем менее вероятно уклонение от него допрашиваемого;

7) формулировка вопросов должна быть ориентирована на уровень умственного и культурного развития допрашиваемого и присяжных заседателей. При формулировке вопросов следует учитывать, что правильно поставленные вопросы с акцентированием при помощи вопросительных частиц, интонации и мимики на существенных обстоятельствах дела, выражением своего отношения к определенным фактам сами по себе способны программировать мышление и другие психические процессы человека, направлять их в определенном направлении^[16]

8) неприемлемы неэтичные, двусмысленные и наводящие вопросы. Наводящий вопрос — это такой вопрос, который содержащейся в нем информацией, формулировкой, интонационным, эмоциональным подтекстом, жестами, мимикой и иным образом подсказывает или наводит на определенный ответ и в процессе его постановки рассчитан на повторение содержащейся в нем либо подсказываемой им информации^[17].

Вот почему адвокат должен сам избегать наводящих вопросов и незамедлительно заявлять возражения, когда подобные вопросы задает процессуальный противник.

Вообще показания, даваемые по наводящим вопросам, имеют ничтожное доказательственное значение, не производят впечатления на присяжных, которые всегда относятся с недоверием к показаниям, исходящим не столько от свидетеля, сколько от допрашивающего. Когда адвокат подталкивает своих свидетелей к определенным ответам, у присяжных может сложиться мнение, что допрашиваемый не способен давать показания без поддержки адвоката. В подобных случаях свидетель теряет доверие присяжных заседателей, его показания им кажутся вымышленными^[18];

9) следует также избегать вопросов, ориентирующих допрашиваемого на ответ, носящий характер предположения, поскольку подобные ответы могут вызвать у присяжных заседателей сомнения в обоснованности, четкости позиции зашиты по разрешаемым ее вопросам;

10) не следует ставить также вопросы об обстоятельствах, уже достаточно выясненных или не имеющих значение для дела, "вопросы ради вопросов". И. Кант отмечал, что постановка подобных бессмысленных вопросов является одной из характерных примет человеческой глупости, непросвещенного и неразвитого ума;

11) вопросы должны логично вытекать один из другого и ставиться в такой последовательности, чтобы ответы на них создавали картину происшествия, соответствующую фактической и юридической версии допрашивающей стороны, излагали события в той последовательности, в которой они происходили.

В заключение следует отметить, что необходимо уметь не только правильно ставить вопросы, но и выслушивать ответы на них допрашиваемого. Иногда адвокат ставит вопрос, а затем не слушает ответ, переговаривается с кем-то, читает бумаги, листает записи и т.п. Такое нетактичное поведение препятствует установлению и поддержанию психологического контакта с допрашиваемым и присяжными заседателями.

Для установления и поддержания психологического контакта с допрашиваемым и присяжными заседателями важное значение имеют также темп и тон задаваемых адвокатом вопросов, а также его поза, мимика и жестикуляция при этом. Вопросы нужно ставить энергично, но спокойным и не раздражительным тоном, не делая между ними больших пауз, которые характерны для неорганизованного и несобранного человека.

При постановке вопросов поза должна быть естественной и скромной, соответствующей той, которая свойственна лицу, сидящему за столом и судебном учреждении во время разбирательства деда. Не следует задавать вопросы, покачиваясь, развалившись на столе, перекинув небрежно руку за спинку стула.

Мимика и жесты должны быть естественными и скупыми. Не следует гримасничать и сильно жестикулировать руками.

От соблюдения адвокатом указанных требований зависит эффективность любого вида судебного допроса.