Демонология
Именно из истории греческой религии в позднейшее европейское употребление переходит понятие "демон". На его современное толкование заметный отпечаток наложила христианская трактовка демона как нечистого духа, носителя богопротивной природы. Не так представляли себе демона сами древние греки.
Представления о δαίμων укоренены в наиболее архаических религиозных воззрениях греков. Г. Узенер указывал, что греки, различая богов и демонов, наделяли их сходными признаками – обладание бессмертием и силой[1]. А. Ф. Лосев настаивал на том, что у Гомера демон "есть именно мгновенно возникающая и мгновенно уходящая страшная и роковая сила, о которой человек не имеет никакого представления, которую не может назвать по имени и с которой нельзя вступить ни в какое общение"[2]. В образе демона обнаруживают представления о "неопределенных силах, вторгающихся в человеческие дела"[3]. Сходную трактовку образа демона мы находим у М. Детьена, который прямо сближает понятие δαίμων с религиозными понятиями типа мана и говорит о магическом характере этой силы[4].
Если исследователи, настаивающие на такой трактовке, правы, тогда следует признать, что представления о демонах обнаруживают преанимистическую стадию греческой религии или ее рудименты. Однако этот вывод в духе теории "динамизма" нуждается в дальнейшем обосновании. С другой стороны, можно предположить, что архаические греки обозначали этим понятием не некую неопределенную самостоятельную силу, а проявление божественного могущества. Представления о неотвратимо настигающей человека власти божества со временем вполне могли перерасти в понятие об особых, самостоятельно действующих сущностях и даже наделить демонов личным статусом в согласии с греческой склонностью к антропоморфизации. Согласно Гесиоду, демоны – это люди "золотого поколения", жившие в эпоху правления Кроноса, волею Зевса получившие более высокое, "царственное" положение[5].
Судя по античным текстам, век Гесиода и классический период представления о демонах сопрягаются с представлениями о богах. В орфических гимнах олимпийских богов именуют демонами: Плутон-Аид – "державнейший демон"[6], Уран – "высший из демонов"[7], Деметра – "многославнейший демон"[8]. Демоны обладают божественными именами и отчетливой определенностью – Афину поэт называет "демон победный"[9], Деметру именует "вскармливающий демон"[10]. Складывается даже некий культ демонов: Плутарх помнит о "двух жрецах" эллинов, из которых "один занимался почитанием богов, другой – демонов"[11].
Не всегда греки видели в демоне негативную, разрушительную силу, но обязательно – загадочную и роковую. Демон в греческом восприятии – начато амбивалентное: его участие в человеческой судьбе может иметь катастрофические последствия, но может оборачиваться благоденствием. Как утверждал Гесиод, люди "золотого поколения" стали "благостными" демонами и с тех пор охраняют других людей, следят за правыми и неправыми делами, одаривая богатством достойных[12]. Софокл также упоминает о демоне-хранителе[13].
Повседневная, особенно народная религиозность строилась на почитании духов и второстепенных богов, покровительствовавших тем или иным природным объектам, животным и растениям, трудовым специализациям, разновидностям духовной и физической жизни человека. Так, нимфы – женские духи природы (рощ, пещер, ручьев и т.д.), с водными источниками связано также мужское божество – Ахелой. В мифологических рассказах нимфы часто становятся объектом притязаний со стороны силенов – духов плодородия. Силены действуют вместе с сатирами, которые также воплощают представления о стихийных силах плодородия. Силены и сатиры входят в свиту Диониса, где их компания пополняется менадами, женскими олицетворениями животворящих природных сил. В греческом пандемониуме уживались как антропоморфного вида существа, так и существа смешанного, антропозооморфного обличья, например силены с лошадиными хвостами и копытами и др.
Вместе с иноземными богами на греческую землю приходили сопутствовавшие этим богам иночеловеческие существа, пополнявшие пандемониум эллинов. Так, около VII в. до н.э. в состав низшей мифологии греков вошли корибанты и куреты, спутники фригийской Кибелы.
В народных верованиях широкое хождение имели представления о злых духах, вредоносно вторгающихся в жизнь человека, а также о пугающих призраках. К разряду наиболее злобных духов греки причисляли ламий – страшных видом женских существ, объектом притязаний которых выступали прежде всего дети.
Если пантеон оформлял "высокую" религию, с официальными культами и вероучительными установлениями, то демонология являлась идейно-психологической почвой суеверий. Показательно, что греки осознанно проводили различие между суеверием и истинным поклонением. Суеверие греки обозначали словом δεισιδαιμονία (боязнь демонов). В своем первоначальном употреблении это слово не несло уничижительного оттенка и имело смысл богобоязненности. Однако к IV в. до н.э. этот смысл утрируется до представления о преувеличенном пристрастии к средствам магической защиты от злых сил. Согласно утвердившемуся мнению, суеверный человек – "это тот, кто по любому поводу склонен совершать омовение рук, кропить себя святой водой и весь день ходить с лавровыми листьями во рту..."[14]. Разграничение подлинной набожности и суемудрого магизма, замешанного на ложных страхах, свидетельствует о высоком уровне саморефлексии греческого религиозного сознания.
Особую категорию насельников пандемониума составляли умершие предки.