П. Бурдье: рынок как экономическое поле

В 1997 г. была опубликована работа французского социолога П. Бурдье "Поле экономики". Она представляет собой фундаментальную попытку методологического и теоретического переосмысления базовых понятий и подходов экономики и экономической социологии на основе принципов структуралистского конструктивизма.

Публикации предшествовало эмпирическое исследование рынка строительства индивидуальных домов, результатом которого стала демонстрация того, что понятия, являющиеся для экономистов и целого ряда экономико-социологических теорий непосредственной, не подвергающейся самостоятельному теоретическому рассмотрению данностью, например рынок, спрос, предложение, на самом деле представляют собой "продукты социального конструирования, в некотором роде исторический артефакт, смысл которому придаст одна лишь история". Так, исследование показало, что экономическое решение – это, во-первых, выбор не отдельного экономического агента, а результат предпочтений групп – коллективов, семей, предприятий и т.д., каждая из которых сама функционирует как поле. Во-вторых, экономические решения укоренены в истории своего поля, воспроизводятся в форме привычек, традиций, наработанных стереотипов, которые через действия агентов транслируются в будущее. Таким образом, история поля присутствует и в воспроизводстве практик, которые этим полем поддерживаются.

Бурдье опровергает классические представления об "экономическом человеке" и сфере экономики в целом как о некотором абстрактном "естественном" и потому "универсальном" состоянии. Французский социолог настаивает на том, что экономические диспозиции "являются результатом всей коллективной истории, бесконечно воспроизводящейся в индивидуальных историях" отдельных полей и агентов. Так, действия участников современных экономических практик в области кредита или инвестиций неотделимы от истории формирования как институтов кредитования и инвестиционной деятельности, так и социокультурных установок на специфические формы рациональности, соответствующие действиям в рамках именно этих институтов. Действия в контексте других институциональных структур, например производственных, или связанных с домашним хозяйством, характеризуются другими типами рациональных выборов.

Смешения различных типов экономических диспозиций Бурдье считает некорректным и недопустимым в научном исследовании, поскольку такие смешения приводят к абсолютизации, возведению в ранг универсального локальных форм экономических практик. Например, то, что рационально в сфере портфельных инвестиций, может оказаться нерациональным при вложении средств в покупку индивидуального жилого дома, поскольку во втором случае стратегия выбора предполагает, помимо финансовой целесообразности, учет большого количества других факторов, включая символическую нагрузку, индивидуальный вкус, а также доступность и многое другое. Бурдье подчеркивает, что "самые фундаментальные экономические диспозиции, потребности, предпочтения, склонности: к труду, к накоплению, к инвестициям, – являются не экзогенными, т.е. зависящими от универсальной человеческой природы, а эндогенными и зависят от истории, той же самой, что и история экономического универсума, в котором эти диспозиции востребованы и получают подкрепление. Отсюда: ...экономическое поле навязывает каждому (в разной степени и в зависимости от их экономических способностей) свои цели (индивидуальное обогащение) и "разумные" средства их достижения".

Само экономическое поле в отличие от других полей – политики, бюрократии, науки, искусства, семьи и т.д. – обладает спецификой, обусловленной историческим развитием. Специфика современного поля экономики в отличие от других полей состоит в том, что там "действия могут публично демонстрировать стремление к максимизации индивидуальной материальной выгоды, а санкции особенно грубы". Однако это откровенное стремление к максимизации прибыли не распространяется на другие сферы человеческой жизни, которые подчиняются собственной логике и имеют свои специфические диспозиции. Более того, оно не распространяется и на все сегменты самого поля экономики: в некоторых из них, например в домашнем хозяйстве, логика максимально выгодного обмена товарами подчиняется логике символической ценности индивидуальных связей.

Начальными посылками анализа структуры экономического поля у Бурдье являются основополагающая историчность экономических агентов и пространства их действий, а также определение экономической рациональности как продукта социально сформированных диспозиций в отношении поля.

Поле экономики создается деятельностью агентов (предприятий, фирм), которые и придают ему определенную структуру. При этом каждый агент имеет собственный капитал, специфичный по объему и структуре, и их взаимодействие порождает пространство расстановки сил, воздействующих в свою очередь на совокупность агентов поля. Чем весомее совокупный капитал агента, тем большую часть поля (отрасль, долю рынка) он контролирует. При этом Бурдье подчеркивает относительную автономию разных субполей экономического поля, т.е. отраслей или секторов экономики, занятых производством сходных благ. Эта автономия определяется историчностью поля как социального конструкта, присущими только ему историей становления, способом функционирования, традициями, механизмами ценообразования.

Капитал действующего в экономическом поле агента имеет сложную структуру, поддающуюся эмпирическому исчислению. В нее входят:

• финансовый капитал как прямое или косвенное (через доступ к банкам) овладение денежными ресурсами;

• технологический капитал – научные ресурсы (исследовательский потенциал) и техника, которые можно использовать при разработке и производстве продукции, позволяющие сократить затраты на рабочую силу и на капитал, повысить доходность;

• торговый капитал как владение сетью распространения (склады, транспорт), маркетинга и т.д.;

• символический капитал как овладение символическими ресурсами в виде знания и признания имиджа марки. Данный вид капитала работает как кредит, поскольку основан на доверии или вере;

• культурный капитал;

• человеческий капитал;

• юридический капитал;

• организационный капитал, в который Бурдье включает и "капитал знания поля".

Структура поля экономики – это силовые отношения между агентами (предприятиями, фирмами), вытекающие из владения капиталом и дающие власть над полем.

Неравномерное распределение капитала в поле воздействует на всю совокупность входящих в поле агентов, ограничивая их возможности действия и реальные доступные альтернативы выбора. Внутри поля экономики можно выделить агентов доминирующих и доминируемых, подчиненных и зависимых. Доминирующие агенты обладают максимальными для данного поля капиталами и имеют возможность определять и навязывать остальным выгодные для себя правила игры, проявляют инициативу в сферах изменения цен, введения новой продукции, ее распространения и продвижения. Доминируемые, что бы они ни делали, вынуждены активно или пассивно позиционировать себя именно по отношению к главенствующим предприятиям, которое является для них точкой отсчета.

Важнейшим элементом структуры поля, в том числе и поля экономики, является его граница. Именно доминирующие предприятия имеют возможность контролировать границы поля путем установления "платы за вход", позволяющей новичкам войти в поле и начать действовать в нем, заняв определенную структурную позицию. Например, чтобы начать бизнес в какой-либо сфере, надо не только иметь стартовый капитал, но и занять структурную нишу, дающую доступ к источникам сырья и рынкам сбыта, инфраструктуре и кредитам и т.д.

Бурдье с помощью теории поля опровергает классический подход к исследованию экономических действий как преимущественно двух- или многосторонних взаимодействий и взаимовлияний. Прямого взаимодействия в формах манипуляции, интервенции или каких-либо еще действий может и не быть, однако расстановка сил на рынке, наличие наиболее сильных и влиятельных, доминирующих агентов оказывает влияние на среду существования других его участников. Таким образом, экономические решения и выбор оказываются не элементом и результатом прямого или косвенного обмена, а интерпретацией возможностей и выбором в достаточно жестких границах.

Бурдье критикует принятую в современной экономической теории концепцию принятия решений на основе максимизации прибыли, сведение соотношения сил, конституирующего поле, к простой сумме взаимодействий индивидуализированных "расчетливых атомов", "эгоистических монад". Благодаря своей структуре поле экономики имеет тенденцию к сокращению или, во всяком случае, регулированию неопределенности, является прогнозируемым и исторически преемственным. Однако это ни в коем случае не отменяет свободы и свободной игры агентов поля в ценообразовании, определении приоритетных стратегий и т.д., а лишь ставит се в структурные рамки.

Неравенство позиций в поле экономики, определяемое неравномерным распределением капиталов, их объемов и структур, приводит к тому, что между агентами поля происходит борьба за перераспределение капиталов, специфических выгод поля, изменение правил игры в поле таким образом, чтобы специфический капитал агента приобрел максимальный вес. Вопреки теориям рационального действия и выбора, агенты в поле не свободны развивать свои стратегии, так как и их эффективность, и сами цели, которые они реально могут перед собой ставить, зависят от позиции в структуре поля, прежде всего от распределения капитала. Свобода в поле – это всегда свобода играть при определенном раскладе сил и импровизировать в рамках правил.

Важнейшим понятием социологии П. Бурдье является понятие "габитус". Применительно к экономике понятие габитуса используется французским социологом для преодоления методологической односторонности и ограниченности абстракции "экономического человека", теории рационального выбора, а также различных форм детерминизма.

П. Бурдье указывает, что для исследований рефлексивных агентов современных обществ в равной степени неудовлетворительны:

• подходы с точки зрения классического индивидуализма и рациональности, рассматривающие экономическое действие как детерминированное разумным расчетом и ориентацией на достижение четко осознаваемых целей в условиях полноты информации;

• методологически противоположные первым подходы с позиций детерминированности экономического актора его включенностью в коллектив, ориентацией на коллективные цели и ценности.

С точки зрения Бурдье, назначение концепции габитуса состоит как раз в том, чтобы представить индивидуального агента как "коллективную индивидуальность или индивидуальную коллективность". Это означает, что субъективные цели, предпочтения, оценки, ценности и т.д. индивидуального агента, действующего в экономическом поле, являются продуктом его индивидуальной истории, а также принадлежности к исторически развивающимся коллективам. Понятие рациональности, базовое для теории экономического действия, также является не абстрактным и независимым от социально-исторических обстоятельств, а обусловленным исторически конкретными социальными позициями и культурными ценностями.

Следовательно, концепция габитуса опровергает концепцию "экономического человека", поскольку предполагает не вневременную и внесоциальную универсальность, константность (постоянство) агента, а его включенность в конкретное социальное пространство, в историю экономических полей.

Сторонники теории рационального действия рассматривают "экономического человека" одновременно как рационального актора, реагирующего на стимулы при полном знании всех обстоятельств и способности оценить все возможные шансы, выбрать при принятии решения наиболее выгодные и ведущие к цели оптимальным путем варианты, и как индивида, реагирующего на любое воздействие извне. Однако известно, что решения и действия реального экономически активного агента нельзя рассматривать как производные от ситуации и механически выводить из ситуации и его положения в отрасли. В действительности, избираемые участниками рынка стратегии определяются их опытом, целями, предпочтениями, а также теми ситуациями, которые они сами видят и выбирают для себя в качестве требующих принятия решения и активного действия.

Концепция габитуса позволяет исследовать не реакции и абстрактные рациональные выборы вообще, а "умный ответ" на определенные конкретные обстоятельства. Габитус предполагает, что для агента представляют значимость лишь какие-то отдельные стороны реальности, на которые он обращает внимание, которым он придает значение и на которые считает необходимым реагировать. Поэтому можно сказать, что стимулы, на которые реагирует агент поля, существуют не абстрактно и "объективно", а "субъективно", лишь для пего, лишь постольку, поскольку агент способен и предрасположен их воспринимать. В условиях многообразных и сложных ситуаций на рынке каждый его участник выбирает ту стратегию действий, которая очевидна для него, по может быть вовсе не очевидной для других.

Например, в советский период российской истории, как известно, экономическая деятельность была объектом административно-командного регулирования, и индивидуальная экономическая свобода в этой реальности оказывалась недопустимой. Означает ли это, что в советский период формировался исключительно пассивный, ориентированный на внешнее управление и патернализм, габитус? Если это так, то откуда сразу после начала экономических реформ появились многочисленные лица, желающие заниматься индивидуальной предпринимательской деятельностью? Непосредственно из положения советского человека в поле административно-командной экономики такие установки вывести и объяснить невозможно. Однако пользуясь концепцией габитуса можно предположить, а также и проверить это предположение эмпирически, что и в советский период российской истории существовали индивидуальные и коллективные агенты, ориентированные на свободную экономическую активность, "выбирающие" ее малейшие возможности там, где другие видели только запреты.

Поскольку габитус является продуктом коллективной и индивидуальной истории, он обеспечивает преемственность форм деятельности, "след прошлой траектории", которую агент противопоставляет наличной ситуации. Этим объясняется невозможность интерпретировать экономические практики на основании только лишь знаний реальности, а также тот факт, что в поле всегда присутствуют практики, носящие "устаревший" характер. Реальность экономической свободы не обеспечивает автоматического появления в массовом порядке соответствующих ей агентов. В соответствии со сформированными в условиях административно-командной патерналистской экономикой советского периода габитусами, множество агентов не стремятся к самостоятельной активности, а, напротив, "выбирают" возможности прежних практик. Те же агенты, чей экономически активный габитус сложился в условиях полулегальной, теневой экономики советского периода, сохраняют привычки к соответствующим методам деятельности и в современных условиях, чем и можно отчасти объяснить устойчивость теневых экономических практик в современных условиях.

Таким образом, габитус есть продукт исторического развития и определенных конкретных условий деятельности, действует именно в тех условиях, которыми он порождается. Поэтому габитус порождает типы поведения, очень хорошо адаптированные к этим условиям даже без сознательного поиска адекватных решений и сознательных усилий по адаптации. В таких адекватных ситуациях и условиях действие габитуса мало заметно. Однако оно становится очевидным, если габитус проявляется в новых, изменившихся по сравнению со сформировавшими его условиях. Здесь работает уже приведенный нами пример с агентами, сформировавшимися в советских условиях и вынужденных теперь приспосабливаться к новым принципам функционирования экономического поля. Аналогично, агенты, сформировавшиеся в контексте определенной социальной позиции, сохраняют прежние установки даже тогда, когда им удается занять другую позицию. Именно поэтому невозможно мгновенное превращение авантюристического, "разбойничьего" капитализма и "дикого рынка" эпохи первоначального накопления в "цивилизованный" современный капитализм с присущими ему легитимными способами определения и реализации своих интересов.

Бурдье отмечает, что связь габитуса с полем особо сложна, поскольку габитус определяется именно посредством этой связи, но и сам в свою очередь определяет поле. Иначе говоря, экономический габитус представляет собой одновременно и продукт поля экономики, и условие, порождающее и поддерживающее поле экономики.

Таким образом, габитус не только представляет инерцию сложившихся практик, но и, в качестве продукта опыта многочисленных повторяющихся, устойчивых ситуаций, "обеспечивает практическое овладение неопределенными ситуациями и фундирует отношение к будущему". Это не рациональный проект, основанный на расчете рисков, шансов и возможностей, а способность увидеть в реальности единственно приемлемый способ действия и реализовать его. Габитус реализует связь прошлого опыта и будущего, поскольку благодаря ему находятся и воплощаются те условия, которые наиболее адекватны габитусу и способствует сто же воплощению и воспроизводству.