Лекция девятнадцатая. Будущее демократии

Демократия пережила несколько стадий своего функционирования, на каждой из которых она характеризовалась разными социальной базой и институтами власти, а также степенями проявления: и продолжительностью функционирования [3]. Субъектами политики в первых социумах являлись все их взрослые члены. С возникновением имущественного неравенства и лишением части членов социумов свободы демократия принимает форму совместного решения проблем общественной и государственной жизни только свободными членами обществ, обладающими определёнными размерами собственности. Поляризация имущественных отношений, сопровождавшаяся отчуждением части общества от собственности и переходом права пользования и распоряжения ею к ограниченному кругу лиц, сопровождается заменой демократии аристократическими, монархическими, олигархическими и тираническими формами правления, подпираемыми религиями.

В эпохи Ренессанса и Просвещения начинается возрождение и демократии, но в той её стадии, в которой она уступила места другим формам правления, т.е. как впасть свободных членов социума, обладавших собственностью. Её дальнейшее развитие шло в сторону как постоянного расширения круга избирателей путём снижения цензов и возраста лиц, имеющих право голоса, так и перераспределения властных полномочий между институтами государства. Республиканизм с всеобщим избирательным правом при тайном голосовании и разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную ветви стали вершиной буржуазной демократии. Всё это явилось результатом длительных революционных и эволюционных процессов.

Радикальный передом в процессах развития и расширения демократии происходит в середине XX века в условиях борьбы за преодоление последствий всемирного экономического кризиса 1930-годов, а также противостояния фашизма и милитаризма, с одной стороны, свободы и демократии, олицетворявшихся странами антигитлеровской коалиции, – с другой. Исход этой борьбы был определён в ходе Второй мировой войны, одновременно с которой происходила и глобальная демократическая революция.

"Вторая промышленная", "научно-техническая", "национально-демократическая", "информационная" и другие революции или "вторая волна демократизации" с разной точностью отражают действительные процессы в жизни человечества. Все они своими успехами обязаны грандиозной социальной и политической революции, охватившей многие десятки стран на всех континентах планеты и преобразовавшей все аспекты их жизни.

Когда философ или социолог размышляет о революции, он сразу же ставит вопросы о её содержании, характере и целях, о движущих силах и об общественном строе, ею устанавливаемом. Следует отметить, что традиционные подходы к социальным и политическим революциям, привычные оценки их как либо межформационных, либо внутриформационных ко многим революциям неприемлемы. Тем более что многие представления о революциях и их оценки слишком упрощены и схематичны, являются односторонним видением этих социальных феноменов с точки зрения тех или иных социальных сил и их партий.

Всемирная демократическая революция 40-60-х гг. XX века не являлась ни буржуазной, ни пролетарской. Это революция совершенно нового типа, призванная обеспечить подвижку всего человечества наследующий круг своего развития, интернационализировать всё передовое и прогрессивное, что было достигнуто его передовыми отрядами в предшествующие эпохи. Это революция, призванная устранять и искоренять крайне реакционное, асоциальное и античеловеческое из общественной жизни, дальше демократизировать и гармонизировать её, ещё больше эмансипировать человека и его труд, открывать новые просторы для общественного прогресса.

Вопреки обывательскому страху перед социальными революциями они всегда являются зовом истории, условием утверждения принципиально новых общественных отношений. Подобно тому, как весенняя гроза устраняет застойные явления в природе, ионизирует и озонирует воздух, так и революция ускоряет решение накопившихся в жизни противоречий, устраняет преграды с пути нового, открывает широчайшие просторы для дальнейшего развития производительных сил, стран и народов. Многое здесь зависит от форм данных революций. Первые социальные и политические революции любого типа всегда принимали характер вооружённой борьбы и перерастали в гражданские войны. Чем: бесчеловечнее были условия жизни народа, тем более отчаянный, яростный и кровавый характер они носили [6, т. 2, с. 352-353].

Любая подлинная революция качественно изменяет межчеловеческие отношения, расширяет меру социальной справедливости, вовлекает в активный созидательный процесс новые сдои и группы людей, ещё более возвышает человека-творца. Каким был бы сегодняшний мир, какими бы путями он развивался, если бы не совершались Английская революция в ХVII веке, Американская и Французские революции в XVIII веке, февральская и октябрьская революции 1917 года в России, ноябрьская революция 1918 года в Германии и многие другие?

Все эти революции вместе и каждая из них в отдельности породили качественно новые экономические, социальные, политические, национальные, межгосударственные и межчеловеческие отношения и подготовили условия для следующего скачка уже планетарного характера. Они же показали наглядно, какие ошибки могут быть совершены во имя гуманных целей, которых нужно всеми силами избежать. Несмотря на временные поражения некоторых из них, они всколыхнули человечество, сыграли роль предупредительных сигналов истории, которые разумные люди не могли полностью игнорировать. Ускорились шаги по пути постепенного реформирования государственных институтов с большим вовлечением в процессы их формирования представителей народа. Абсолютизм уступает место сперва конституционным монархиям, а затем и республикам; принцип народного суверенитета, проверенный в ходе революций, становится общепризнанным. Ни один из объективных исследователей не может отрицать того, что их значение огромно и непреходяще.

В 1918 г. впервые в истории Англии избирательное право получают женщины, достигшие 30-летнего возраста, а ещё через год они получают и "право быть избранными". Не мог не оказать влияния на социально-экономическую и политическую жизнь Великобритании приход к власти Лейбористской партии. В 1920 г принимается поправка к Конституции США, запрещавшая ограничение избирательных прав по признаку пола.

Новый курс, провозглашённый президентом США Ф. Рузвельтом в 1933 г. – эта политическая революция нового типа – осуществлялся не без учёта некоторых аспектов советского опыта, в частности опыта организации общественных работ. В 1938 г. Президентом США был подписан закон о минимальной почасовой оплате труда с целью, как он тогда выразился, "ограничения эксплуатации человека человеком". Закон о минимальной заработной плате был, перефразируя слава К. Маркса, очередной выдающейся победой политэкономии трудящегося человека над политэкономией работодателей и имел всемирное значение. Отметим ещё и политику всеобщей занятости населения, активным пропагандистом которой являлся Дж. М. Кейнс, все шире внедрявшееся страхование по безработице и многое другое [18, р. 5]. Все они реформировали и видоизменяли капиталистическую систему общественных отношений, привнося сюда существенные элементы посткапиталистического строя.

Можно, конечно, по-разному оценивать эти шаги. Но главное и самое ценное в них было то, что это были практические шаги, каждый из которых, говоря словами того же Маркса, "важнее дюжин программ", заявлений и деклараций.

Если октябрьская революция и общественные преобразования в СССР побуждают одни группы правящих кругов капиталистического мира к гибкости и готовности заимствовать некоторые истинно демократические шаги, а порою идти и на опережение, то другие слои и группы, напротив, озлобляют, нарождают у них страх за своё будущее, вынуждают организоваться государственно, устанавливать военно-фашистские диктатуры и подавлять противников установленных ими режимов "кровью и железом".

Как итог всех этих процессов в мировом политическом развитии в 1930-х гг. чётко определились три крупных направления: буржуазно-демократическое, леворадикальное (социалистическое) и праворадикальное (фашистское). Соответственно этому мир разделился на три центра: страны с буржуазно-демократическими режимами, Союз Советских Социалистических Республик и страны с военно-фашистскими режимами. Каждый из них претендовал на главенствующую роль в мире.

Три полюса в мировом развитии свидетельствуют о кризисном состоянии мира, о противоестественности и алогичности некоторых процессов в нём. Такое состояние не мажет сохраняться долго, оно неминуемо должно быть преодолено. Объективно полярно противоположные полюса олицетворялись не буржуазными и социалистическими республиками, как было принято считать, а странами с леворадикальными, социалистическими и праворадикальными, фашистскими режимами.

Буржуазно-демократическое направление общественного развития оставалось наиболее влиятельным в мире, все ещё жизнеспособным и относительно устойчивым. И возможностей для манёвров у него было значительно больше. В борьбе с праворадикальным, фашистским направлением оно могло опереться на социалистическое, а в борьбе с социалистическим – на праворадикальное, фашистское. Увлечённые яростной борьбой друг с другом и жаждущие поскорее "похоронить" друг друга, силы, олицетворявшие собою буржуазно-демократическое и социалистическое направления, недооценили военно-фашистские силы в мифе. Более того, каждое из них, надеясь ослабить воображаемого главного противника и усилить свои собственные позиции, сотрудничало и заигрывало с фашизмом, поощряя его экспансию в противоположную от себя сторону. Особенно преуспели в этом руководители Великобритании (Н. Чемберлен) и Франции (Э. Даладье, П. Лаваль и др.) Это было глубочайшим заблуждением и серьёзнейшей ошибкой, обернувшейся величайшей трагедией для всего мира.

Один из очевидных просчётов состоял в том, что в порыве непримиримой вражды к СССР стратеги буржуазно-демократического направления в мировом развитии упустили из виду рад совершенно очевидных обстоятельств, проглядели некоторые варианты возможного развития хода событий. Ведь чтобы столкнуться лицом к лицу с Советским Союзом, фашизму нужно было крепнуть и расширяться за счёт буржуазно-демократических стран, создать военные плацдармы на их территории. Так и произошло, о чём свидетельствовал У. Черчилль, заявляя, что "никогда не было войны более простой для предотвращения", чем эта [12, vol. I, p. X], и, выбрав эпиграфом к книге воспоминаний о Второй мировой войне слова: "Как англоговорящие народы, вследствие их неблагоразумия, беззаботности и добродушия позволили злу перевооружиться". А поскольку фашистская Германия и СССР не имели общих границ и между ними располагались страны, традиционно тяготевшие к Западу, то послед ним отводилась роль либо подручных фашизма, либо же первых его жертв. Не учли и того, что оккупация Германией соседних с нею стран с традиционно буржуазно-демократическими режимами, установление в них фашистских порядков не могли не привести к расколу их национальной буржуазии и народов в целом, к размежеванию их на революционно-демократические, национально-патриотические и коллаборационистские части. Не предвидели и того, что под руководством революционно-демократических и национально-патриотических сия в оккупированных странах развернётся антифашистская борьба, которая не может не избавить их народы от многих иллюзий и не радикализировать эти общества.

Так и случилось почти во всех странах. Джин фашизма, милитаризма и реакции, вырвавшийся на волю и ставший главной угрозой для всего человечества, вынудил всех сторонников демократии объединиться для совместного поиска путей его обуздания. Силы, олицетворявшие собою буржуазно-демократическое и социалистическое направления мирового развития, оказались естественными союзниками в этой борьбе. Совместная борьба народов Англии, СССР, США, образование единого антифашистского союза народов стимулировали усиление демократического направления мирового развития, сплочение и организацию демократических сил.

Германия, где Веймарская республика была заменена нацистским режимом, и Италия, где фашизм первым установил своё господство, в союзе с полуфашистскими режимами Венгрии и Румынии, а также с милитаристской Японией оккупировали почти всю континентальную Европу, Юго-Восточную Азию и острова Тихого океана и установили здесь фашистские и военно-милитаристские порядки. В ответ на это произошла консолидация антифашистских и национально-патриотических сил, развернулась освободительная борьба народов. Поддерживаемые странами антигитлеровской коалиции, они вели борьбу не только с оккупантами, но и с поддерживавшими их антинациональными и антидемократическими силами. Сама антифашистская, освободительная борьба приняла социально- политический характер: не просто освобождение стран от фашистских оккупантов и восстановление довоенных порядков, а очищение государственных структур от сторонников фашизма и реакции, а также утверждение таких норм государственной и общественной жизни, которые исключили бы повторение прошлого.

В результате Вторая мировая война приняла характер борьбы не только между двумя противостоящими друг другу военными союзами, но и социальных сил как в мире в целом, так и в каждой отдельной стране, олицетворявших собою фашизм, реакцию, национальную зависимость, с одной стороны, и свободу, национальную независимость и демократию, с другой. Подобно тому, как антиколониальное движение в североамериканских колониях в последней четверти XVIII века переросло в буржуазно-демократическую революцию, приведшую к возникновению первой буржуазно-демократической республики нового времени, так и Вторая мировая война объективно переросла во всемирную революцию, открывшую новую полосу демократизации мира.

Эта революция, ослабив реакционно-консервативное направление в мировом политическом процессе, определила главные направления его развития в новых условиях, привела к жизни национальные и международные институты нового типа, способные решать задачи прежде всего национальной и международной кодификации прав и свобод человека, расширения демократии и обеспечения верховенства закона в отдельных странах, а также налаживания всестороннего сотрудничества между всеми странами и народами во имя социального, экономического и духовного прогресса и безопасности на земле. Она заметно расширила экономическую, политическую и социальную демократию и в странах-победительницах, создала серьёзные и достаточно прочные гарантии для её успешного функционирования. Эта революция вделала возможным возникновение, укрепление и дальнейшее расширение нового для капитализма экономического уклада – общественного сектора экономики, на деле поставила ставшего более свободным человека в центр всего общественного развития.

Среднеразвитым странам с преобладанием сельскохозяйственного производства эта революция открыла возможность начинать радикальные демократические преобразования и создавать условия для ускоренного развития экономики на пользу их народов. Слаборазвитым же странам, находившимся до сих пор в полной или частичной зависимости от более развитых стран, мировая демократическая революция принесла национальную независимость, дала возможность вступить на путь создания собственной государственности, превратиться в равноправных членов мирового сообщества народов. Закономерным следствием глобальной демократической революции стала ликвидация существовавшей более пяти веков колониальной системы.

Таким образом, в рамках единой глобальной революции решается сложнейший комплекс социально-экономических, политических, национально-этнических, культурных, научно-технических и иных проблем с учётам возможностей и специфики каждой конкретной страны и каждого народа. Другими словами, речь идёт о стройной системе происходящих одновременно революций или о множестве "революций в революции".

Неизбежны вопросы: революция кого и против кого? Кто её осуществлял и кого она свергала? Легко ответить на эти вопросы на примере национальных революций. Для мировой демократической революции XX века характерна иная диалектика социальных сил. Её сторонами выступают не общественные классы, агенты существующих способов производства со своими специфическими интересами и целями, а выразители интересов объективно передовых и прогрессивных направлений и тенденций общественного развития и сторонники старого, реакционно-консервативного направления, на которые разделились все без исключения (в разных соотношениях) классы и сдои общества. В ней противостояли не класс против класса, а одна часть общества, включавшая в себя представителей средних слоев и национальной буржуазии, рабочих и крестьян, против другой части, состоящей из реакционных элементов этих же слоев и классов. Это была антифашистская, народная и демократическая революция, открывшая затеян путь и научно-технической, информационной и другим революциям нашего времени.

Разгром фашизма и милитаризма во Второй мировой войне – не просто военная победа одних стран над другими, после которой победители диктуют свою волю побеждённым, а общественный строй остаётся неизменным. Это одновременно и начало качественного изменения существовавших до войны общественных отношений, обусловленное ликвидацией фашистских режимов, их институтов, права, идеологии и т. д. Почти во всех побеждённых и освобождённых от фашистской оккупации странах устанавливался новый общественный строй. То есть изменения носили революционный характер. Поскольку порабощённые фашизмом страны освобождались войсками либо СССР, либо его западных союзников, олицетворявших собой буржуазно-демократическое направление, революции развиваются здесь под сильным влиянием этих двух направлений. Более того, каждое из них в полном смысле слова экспортировало свои ценности в освобождаемые ими страны и всячески утверждало их здесь.

В странах Восточной Европы и Юго-Восточной Азии со сложной системой общественных противоречий (нерешённость аграрного вопроса, экономическая отсталость, отсутствие демократии, оккупация военно-фашистскими государствами) антифеодальные, антифашистские и демократические революции начинались и развивались не только под сильным влиянием СССР, но и во многом исключительно благодаря ему и по сценариям его руководства. Разгром Советской Армией войск оккупантов и их местных агентов, её присутствие в этих странах, постоянная материальная, моральная и иная поддержка со стороны СССР привели к тому, что многие задачи по устранению от власти реакционных сил в этих странах были решены СССР. Поэтому была сильно преувеличенной оценка народно-демократических революций в этих странах, объявленных вскоре переросшими в социалистические, как результат лишь внутреннего развития этих стран и делом их народов.

Впрочем, здесь мы снова видим некую закономерность исторических процессов. В конце XVIII и начале XIX веков во многих странах, куда вступали войска республиканской Франции, начинались буржуазные революции и провозглашались республики. И почти сразу же после их ухода реставрировались старые порядки. Близкая ситуация сложилась и в странах Восточной Европы во второй половине XX века.

В западноевропейских странах существовали более зрелые предпосылки для новой демократической революции. В годы антифашистской борьбы здесь сложился и субъективный фактор. Во Франции, Италии, Дании и в других странах к власти пришли блоки демократических сил с участием представителей всех классов и слоев общества, всех политических партий, принимавших участие в антифашистской борьбе. В этих странах устанавливаются режимы национальной демократии. То же самое произошло в ряде стран Юго-Восточной Азии.

Диалектика социальных революций сложна, в каждой стране она имеет свои неповторимые особенности. В одних странах революции быстро и радикально изменяют как политические системы, так и экономическую основу общества. В других – радикально изменяют только политический строй, приводят к жизни новые политические институты при сохранении основ существующих экономических отношений.

Многие положения послевоенных конституций Франции, Италии и ряда других стран, провозглашённые в них права человека и гражданина выходят далеко за рамки первоначального капитализма: право работников принимать участие через своих делегатов в коллективном определении условий работы, так же как и в руководстве предприятиями, гарантии каждому охраны здоровья, материального обеспечения, отдыха и досуга, право бальных и нетрудоспособных на социальные пособия и т.д. "Организация общественного бесплатного и светского образования всех ступеней" была провозглашена долгом государства. Принципом Французской республики провозглашено: право народа, по воде народа и для народа. Италия была провозглашена республикой, основанной на труде, её Конституция закрепила за гражданами право на труд (ст. 4). Здесь были узаконены две формы собственности – общественная (государственная) и частная, она провозгласила ряд мер по ограничению капиталистической собственности (ст. 42) и земельных владений (ст. 44), народ получил право наложить путём референдумов "народное вето" на принятые органами власти акты [5, с. 124].

В других странах революции принимают более "верхушечный" характер, "ограничиваются" заменой прогерманских и профашистских сил у власти антифашистскими, демократическими силами. Но за борьбой во дворцах и в тиши кабинетов и здесь последовали основательные изменения характера власти, её социальной базы, содержания социально-экономических и политических процессов. В раде стран крупнейшие отрасли производства, имеющие общенациональное значение, были обобществлены, собственность военных преступников и коллаборационистов национализирована. Возник и расширился сектор общественной собственности на средства производства, служащий всему обществу.

Вспомним неоднократно повторявшиеся К. Марксом слова о там, что всеобщее избирательное право означает социализм, а также слова В.И. Ленина о том, что государственная монополия, обращённая на пользу народа, есть социализм [8, т. 7, с. 254-256; т. 8, с. 361-362]. В индустриально развитых странах демократическая революция на самом деде утвердила всеобщее избирательное право и обратила значительную часть прежних монополий на пользу народа, на пользу всего общества. "Всякое имущество, всякое предприятие, эксплуатация которого имеет или приобретает черты национальной общественной службы или фактической монополии, – провозглашалось в преамбуле Конституции Франции 1946 г., – должны стать коллективной собственностью" [5, с. 89].

Если XVIII-XIX века стали для человечества эпохой капитализации средств производства и общественных отношений, то XX и XXI века по праву могут считаться эпохой социализации средств производства и общественных отношений. Каждая из этих эпох сопровождалась революциями соответствующего характера.

Глобальная демократическая революция середины XX века выдвинула на передний план естественные и неотъемлемые права человека, вделала сам механизм общественного производства и распределения более демократическим, ускорила процессы старания существенных различий между классами, группами и слоями населения, их социальным статусам и образам жизни. Она превратила социальную политику и социальную защиту населения в одно из приоритетных направлений государственной политики. Возникли общественные фонды социальной защиты населения, доля которых во внутреннем национальном продукте постоянно росла. По размерам этих фондов уже невозможно было определить, в какой стране какой общественный строй существует.

Таким образом, процесс перехода человечества от капитализма к последующей за ним фазе общественного развития принял всемирный характер ещё семь десятилетий тому назад. Одни именуют его демократическим и народным капитализмом, другие – обществом равных возможностей, третьи – социализмом, четвёртые – посткапитализмом и т.д. То есть множество концепций развития индустриальных стран, появившихся в 1950-1970-х гг., хотя несколько идеализировали действительное положение дел, и на самом деле имели реальную основу и опирались на происходившие в мире процессы.

Но до сих пор остаются не до конца понятыми и должным образом осмысленными истоки этих процессов: глобальная демократическая революция и обусловленная ею высочайшая социальная активность широчайших слоёв народа. Писали и говорили о трансформации и демократизации самого капитализма как общественного строя. На самом деле демократизация и гуманизация всей общественной жизни происходили не только и не столько благодаря капитализму, его демократизации и очеловечению (фашизм тоже порождение капитализма). Борьба широких слоев населения за улучшение условий свой жизни и труда, за увеличение дали работника в конечном продукте его труда, за усиление меры социальной защищённости населения, за превращение ведущих отраслей производства в общенациональное достояние, за усиление степени управляемости производствами и т.д., была решающим фактором в этих процессах.

Ещё недавно вмешательство государства в такие области жизни, как почта, телеграф, социальное обеспечение, вопросы ренты рассматривались как конец принципа Laissez-faire – принципа невмешательства государства в экономику [17, р. 3-4]. Социалисты, напротив, приветствовали это, не без оснований полагая, что результатам его будет "возрастание социального момента в коллективистском направлении" [23, р. 8, 16]. Резко усиливается роль управления общественными процессами. "Мы становимся самой управляемой нацией, управляемой всякого рода советами, бюро и офисами, центральными и местными, высокого и низкого уровня", – писал английский правовед Ф. Мейтлэнд в начале XX века [20, р. 501]. Теперь это происходит во всём мире и в ещё более широких масштабах.

Подобно тому, как в недрах феодализма зарождались и развивались капиталистические формы хозяйства, в недрах всё ещё господствующего капиталистического способа производства складываются и достаточно успешно развиваются новые, более прогрессивные уклады хозяйства – общественный, государственно-частный [18, vol. 1, р. 35], значительно возрастает удельный вес группового и кооперативного секторов экономики. Сам капитализм из всеохватывающей системы общественного производства превращается всего лишь в один из укладов общественного производства. Постоянное соревнование, естественная состязательность укладов и форм хозяйства стали повсеместной реальностью и играют огромную положительную роль в развитии современного мира.

Открыв широчайшие просторы для дальнейшего развития производительных сил, раскрепостив творческие возможности человека, призвав к жизни новые формы организации труда, глобальная демократическая революция середины 1950-х гг. способствовала всестороннему развитию мира, его экономики, науки, техники, образования, культуры. За первые 85 лет XX столетия мировое производство товаров и уедут увеличилось более чем в 50 раз, причём 80% этого колоссального роста приходятся на период после 1950 г. [18, с. 111].

С 1950-х и до середины 1970-х гг. темпы экономического роста в мире были самыми высокими за всю историю человечества – около 5% ежегодно. Во второй половине 1970-х гг. он составил 3% и в 1980-е гг. – около 2,8% в год, в первой половине 1990-х гг. – 1,49% [8, р. 2; 25, р. 2]. Обратим внимание: это не только самые высокие темпы экономического роста, но и самая высокая продолжительность бескризисного развития мира!

СССР, преодолев самые большие трудности в своём развитии, быстро восстановив разрушенное войной народное хозяйство и добившись к середине 1950-х гг. значительных успехов в развитии экономики, науки, культуры, решил, что основное уже сделано, а остальное – дело ближайшего будущего. Его руководство исходило из того, что самой историей предопределена победа социализма, ставшего уже не только "полным и окончательным", но и высокоразвитым, поэтому можно почивать на лаврах. Это было серьёзным просчётом и одной из главных причин замедления, затем застойного развития советского общества.

Когда советский народ вырвался вперёд в утверждении новых общественных отношений и форм организации труда, демонстрировал высокие темпы прогресса, остальной мир, внешне выражая критическое отношение к происходящему в СССР, внимательнейшим образом изучал его опыт и заимствовал всё действительно передовое. Это во многом способствовало радикальным переменам во всём мире. В 1950-х гг. настало время, когда СССР должен был внимательнейшим образом изучить всё происходящее в других странах, заимствовать у них всё передовое и прогрессивное и критически осмыслить свой собственный опыт, отказаться от всего неэффективного, псевдонародного и ложного. Следовало прежде всего преодолеть проникшие во все поры общественной и государственной жизни бюрократизм, догматизм, некомпетентность и безответственность, демократизировать государственный и общественный строй, всемерно стимулировать созидательные формы активности человека. Но идеолога КПСС полагали, что "там, в буржуазном мире" не может быть ничего хорошего и положительного, что могло быть заимствовано социалистическим миром. Свобода, гуманность, многопартийность, многообразие опенок общественного развития, социальная защита личности были объявлены ими "лозунгами контрреволюции", а всякое общечеловеческое – абстрактным и бессмысленным [21].

Когда же стала очевидной необходимость и неизбежность радикальных перемен в СССР, эли же идеологи и политики повернули руль на 180 градусов и повели страну не к индустриальному обществу XX века, а к временам первоначального накопления капитала. Они не учли, что Запад продвинулся далеко вперёд в первую очередь благодаря социализации общественной жизни, общественной и коллективной формам собственности, возвышению социального статуса личности, демократизации общественной жизни.

Вместо того чтобы рядом с существующими под твердившим свою жизненность создавать новое, они разрушили прежде всего коллективистские начала общественной жизни, ликвидировали наиболее действенные формы участия народа во властных отношениях (народного контроля) и отняли большинство социальных завоеваний трудящегося человека. В результате такой политики катастрофически снижались экономический потенциал страны, образовательный и культурно-технический уровень её населения, качество и продолжительность жизни. И в то же время продолжали расширяться бюрократический аппарат; усиливаться безответственность должностных лиц, социальная индифферентность населения, расти преступность. Всё это завершилось "термидором нового типа" – разделом СССР на вотчины для членов его руководства и руководителей союзных республик, не только отказом от социалистической системы ценностей, но началом борьбы с ними, продолжающейся уже десятилетиями аномией общества.

В действительности любые прогрессивные преобразования возможны лишь при условии возвышения статуса члена общества и гражданина государства, организации всей общественной жизни в соответствии с доказавшими свою жизненность принципами прав и свобод человека, демократии и верховенства закона.