Борьба идей и стилей в русской публицистике XVI века

Обострение социально-политической борьбы в XVI в. привело к небывалому расцвету публицистики. Ее реформаторский дух в условиях, когда Русская земля "замешалася" и "старые обычаи поисшаталися", сказался в стремлении сделать решение государственных проблем предметом дискуссии, народного обсуждения. Широк и значим круг вопросов, волновавших публицистов XVI в. Какой должна быть форма государственной власти на Руси? На какие слои общества следует прежде всего опираться царю? Имеет ли право церковь владеть землей и "живыми душами"? Как должны складываться отношения между "царством" и "священством"? Каким надлежит быть правителю – "грозным" или "тишайшим"? Многие проблемы имели прямое отношение к литературному делу. Например, имеет ли писатель право на "самосмышление"? Как следует переводить книги Священного Писания? Может ли стиль сочинений быть "кусательным", ориентированным на стихию живой, разговорной речи?

Русская литература первой половины XVI в. еще была пронизана ренессансной верой в разум и силу слова. Она находилась в поиске новых форм и средств воздействия на общественное сознание. Обновление жанровой системы литературы во многом шло за счел размывания границ между художественной и деловой прозой. Русские публицисты XVI в. широко использовали жанры документальной литературы, монастырского устава и духовной грамоты, дипломатического послания и церковного постановления. Их фактологическая основа легализовала появление в произведении публицистического вымысла, политических легенд. В недрах русской публицистики стали складываться авторские стили, что ослабляло диктат единого для писателей жанрового канона, сдерживающий развитие литературы. Процесс расподобления не только идейной направленности, но и стилистической манеры произведений публицистов XVI в. становится очевидным при сопоставлении творчества главы "воинствующей церкви" Иосифа Волоцкого и его главного оппонента – Вассиана Патрикеева, ставшего монахом поневоле, или сочинений Максима Грека, профессионального переводчика и писателя, и русского царя Ивана Грозного, который мог не считаться с литературным этикетом, жанровым каноном, стилевыми традициями.

Иосиф Волоцкий как писатель-публицист

Иосиф Волоцкий (в миру – Иван Санин; ум. 1515) рассматривал участие в публицистических дебатах как органическую часть дела всей своей жизни – борьбы за укрепление позиций русской церкви, чтобы не допускать ее раскола или, как в Западной Европе, Реформации. Основатель иосифлянства, он был чрезвычайно плодовитым публицистом, однако уровень его литературного дарования принято оценивать как средний, лишенный яркой индивидуальности. В произведениях Иосифа Волоцкого, по мнению И. П. Еремина, "нет ничего, что напоминало бы нам созерцательную лирику Нила Сорского, энергию и убийственный сарказм Вассиана Патрикеева, умение колоритно живописать быт его младшего современника митрополита Даниила". Сочинения Иосифа "свидетельствуют не столько о таланте, сколько об основательном знании писательского ремесла, его традиций и норм". Но тем важнее выявление примет, свойственных стилю именно этого публициста. Ведь о литературном развитии эпохи следует судить нс столько по произведениям, опередившим свое время, по отклонениям от нормы, сколько по сочинениям писателей "второго ряда", по тому, что было тогда настоящим литературы, ее основой. Восхваляя плоды, нельзя забывать о почве, на которой они выросли.

Деловой, сугубо прагматический подход Иосифа к литературе во многом объяснял широкий жанровый диапазон его творчества, однако излюбленной формой сочинений волоцкого игумена являлось послание, причем в круг адресатов входили лица, имеющие разный социальный статус: монахи, боярская вдова, митрополит, великие московские князья Иван III и Василий III. Для посланий Иосифа характерна композиционная стройность. Они написаны по конкретному поводу, в их основе лежит то или иное монастырское происшествие (побег инока, недовольство вкладчика, нарушение монахами устава и т.п.). Обычно после изложения повода, который заставил его взяться за перо, публицист детально исследовал причины случившегося, а затем выносил "приговор", старательно аргументируя свое решение.

Иосиф Волоцкий, ратуя за физическую расправу над еретиками, достигал предельной афористичности речи: "Еретика убить – руку освятить". Сатирические портреты противников в его сочинениях предвосхищали "кусательный стиль" Ивана Грозного и протопопа Аввакума. Митрополит Зосима, не допустивший на церковном соборе вынесения приговора о сожжении еретиков, в изображении Иосифа – "злобесный волк", "свиньским житием живый", "антихристов предтеча". В послании к своему брату Вассиану Иосиф Волоцкий призывал очистить "ниву церковную", порезать еретиков "серпом гнева своего". В сборнике противоеретических сочинений "Просветитель" он давал "духовным пастырям" совет – подражать пастухам, которые спокойно пасут свое стадо, лежа под дубом и играя на свирели, но при виде хищного зверя вооружаются дрекольем и камнями. Художественная выразительность, "зримость" евангельских образов-символов, их связь с трудом крестьянина в условиях средневековой Руси выводили произведения Иосифа Волоцкого за рамки публицистики.

Для писательской манеры волоцкого игумена характерна гибкость стиля. Если в сочинениях, направленных против еретиков, он выступал как вития, обильно цитируя тексты Священного Писания и творения отцов церкви, используя приемы ораторской речи (анафорические построения, сложные метафорические образы, развернутые сравнения и т.п.), то в посланиях, адресованных монахам, его стиль директивен, как в монастырском уставе. Стремление Иосифа к строгой регламентации материальной и духовной сфер жизни монахов приводит к господству в его произведениях однородных конструкций, интонации перечня. "Послание старцам о хмельных напитках", имеющее подзаголовок "Приказ старца Иосифа", поражает обстоятельностью изложения возможных прегрешений иноков и намечает пути к их исправлению: "...кто к кому принесет в келию мед, или вино горячее, или пиво, или квас медвяной, или брагу и вы бы того не имали ни у кого, ни пили, да сказали бы есте мне... или келарю, или казначею". В этом предложении однородные члены образуют целые "гроздья", "соцветья": в монашескую келью могут принести "мед", "вино", "пиво", "квас", "брагу"; инок должен "не имать", "ни пить" хмельных напитков и "сказать" о случившемся игумену, "келарю" или "казначею". Подобная детализация, констатация фактов, а нс их изображение сближают публицистику Иосифа Волоцкого с памятниками деловой письменности.

Среди произведений Иосифа Волоцкого, часто напоминающих практическое руководство монахам, есть и редкие образцы высокой поэзии. Встревоженный и удрученный известием о смерти братьев Ивана III – Бориса Волоцкого и Андрея Углицкого, Иосиф превращает свое послание к некоему вельможе Иоанну в плач, "жалостное пение": "Аз же ныне лютейшею печалию оскорблен... и не точию сердце потрясеся или поколебася, но уже и очи не могут точити огненных слез и сердце вмале не разседеся от злостраданиа последняго, иже ныне постиже нас". Таким образом, талант Иосифа Волоцкого не был лишен многогранности, а в основном публицистическая направленность его сочинений вызвана обостренным чувством потребностей времени.

Согласно утвердившейся в науке точке зрения, иосифлянству с его культом внешней обрядности и защитой монастырских имуществ противостояло другое направление церковно-политической мысли – "нестяжательство", в среде которого было немало оригинальных мыслителей и даровитых писателей. "Устав" Иосифа Волоцкого являлся для иноков дисциплинарным регламентом, четко определяя, что им подобает пить и есть, в чем ходить зимой и летом, что делать в течение дня, т.е. в нем было усилено бытовое, прагматическое начало в служении Богу. "Устав" Нила Сорского, главы "нестяжателей", стал нравственным руководством для русского монашества. По мнению Нила Сорского, Бог предпочитает "умную молитву" бесконечному повторению непрочувствованных слов канонов и псалмов. Если Иосиф Волоцкий выступал с проповедью монашеской нищеты, но защищал монастырское "стяжание", привлекая богатых постриженников и вкладчиков, то для Нила Сорского и его учеников монастырские владения есть нарушение евангельских норм. Анализируя три типа иночества: отшельничество, скитничество и общежительство, Нил Сорский приходил к выводу о целесообразности "среднего" варианта, когда два-три монаха на пути к нравственному совершенству могут помогать друг другу в борьбе с бесами и страстями и кормиться трудами рук своих. Таким образом, иосифляне предлагали оздоровление русской церкви за счет реорганизации монастырского быта, а "нестяжатели" настаивали па коренной перестройке монашества, введении скитничества.