Биополитика

В последние десятилетия получили развитие исследования соматических (физиологических) факторов политического поведения, в частности политические последствия состояния здоровья, диеты, голодания, возраста, стресса, расовых и национальных и половых различий, алкоголизма, употребления психофармакологических средств. Т. Виджел, Г. Шуберт и другие биополитики изучали в 1970—1980-е гг. влияние усталости, болезней, биоритмов и пр. па принятие ответственных решений и ведение международных переговоров политическими деятелями, в том числе в экстремальных ситуациях типа Карибского кризиса. Еще раньше, начиная с 1960-х гг., проводились биополитические исследования но эффектам наркотиков и психофармакологических средств на политическое поведение людей. Л. Колдуэлл указывал на "группу биополитических проблем", включая индивидуальное человеческое поведение под влиянием сигарет, транквилизаторов, наркотиков и алкоголя — вплоть до "биохимического контроля над личностью".

Ряд биополитиков указывали на возможность манипулирования теми или иными физиологическими параметрами людей ради достижения политических целей. Пример подобной манипуляции представляет так называемое промывание мозгов (brain washing), практиковавшееся в Германии, СССР, Китае. Лишая людей нормального питания и сна, создавая постоянный стресс в ходе утомительных допросов, возвращая людей путем ряда других хорошо продуманных мер в инфантильное состояние (когда возможно некритическое восприятие идей по типу "импринтинга"), китайские махисты, например, добивались принятия людьми политических убеждений, которые внушали им в состоянии аффективного возбуждения, в отсутствии какой-либо рациональной аргументации. Эти политические установки в дальнейшем оставались устойчивыми у многих узников китайских тюрем и лагерей даже после их освобождения — например, у американских солдат, взятых в плен китайцами во время Корейской войны и затем вернувшихся в США.

Насыщение, прекращение голода сопровождается выделением в мозгу "веществ удовольствия" (энкефалинов), оказывающих многообразное влияние на нервную деятельность. Помимо биологического, отмстим также социальное значение всевозможных ритуалов приема пищи как коллективных событий. Прием пищи в человеческом обществе определяется не только (а зачастую не столько) удовлетворением физиологической потребности организма, сколько социокультурными факторами, включая политические.

Наибольшее биополитическое значение имеет исследование нервной системы человека, которая контролирует весь репертуар социального и политического поведения, будь оно сознательным или бессознательным, рациональным или иррациональным. Особое биополитическое звучание имеют исследования эффектов нейротрансмиттеров (веществ, влияющих на нейрофизиологические процессы), например, серотонина. Так, данные Мадсена о роли серотонина у Homo sapiens выявили, что по мере повышения уровня серотонина в крови у людей: 1) с "макиавеллевским типом личности" (агрессивных, властолюбивых, целеустремленных, аморальных) социальный ранг нарастает; 2) "уступчивых моралистов" социальный ранг убывает. Одно из возможных объяснений — серотонин (при его достаточном уровне) проявляет истинный тип личности человека, он становится "самим собой". Если же имеется дефицит серотонина, то, независимо от типа личности, наступает депрессия и снижение контроля за импульсивным поведением. Дефицит серотонина стимулирует некоторые виды агрессии, в частности вызванной страхом. Низкий уровень серотонина придает поведению импульсивный, не совсем адекватный характер. Однако хладнокровное, целенаправленное самоутверждающее (ассертативное) поведение, также часто вовлекающее элементы агрессии, наоборот, свойственно индивидам с высоким уровнем серотонина.

Человеческое поведение можно трактовать как стремление к достижению нейрофизиологического гомеостаза (психосоматического равновесия организма), т.е. оптимальных, взаимно сбалансированных концентраций различных нейротрансмиттеров. Высокий социальный статус способствует росту уровня серотонина. Поэтому социально изолированные индивиды стремятся к обществу сторон-пиков, что создает у человека чувство уверенности в себе, осмысленности его жизни, участия в важном для общества деле, на биохимическом уровне способствуя достижению внутреннего гомеостаза. В этом плане идеологические установки могут трактоваться в качестве источников смысла жизни и генераторов оптимальных уровней нейротрансмиттеров.

Те же результаты дает прием определенных препаратов. Так, прозак (флуоксетин), золофт (сертралин) и паксил (пароксетин) повышают в организме ОГЛАВЛЕНИЕ серотонина или стимулируют его активность, тем самым преодолевая депрессию и другие состояния, связанные с дефицитом серотонина в мозгу. По ощущениям принимавших прозак пациентов, депрессия отступает, появляются надежды и планы на будущее. Окружающая действительность обретает вкусы и запахи, оттенки серого сменяются натуральной цветной гаммой. Интересно, что прозак, наиболее широко известный за рубежом препарат (в США даже вышла книга "Prozac Nations), в то же время несколько стандартизует человеческую личность (все становятся улыбчивыми, работоспособными и т.д.), вызывая тревогу по поводу возможного варианта реализации орвэлловских утопий. Повышение уровня серотонина естественным путем даст диета, богатая триптофаном и бедная белками и "пустыми" углеводами.

Интерес биосоциологов привлекает также окись азота, поскольку именно это вещество вырабатывается кожей при взаимных ласках (груминге) у животных и человека. Как летучее низкомолекулярное вещество, N0 легко проникает в мозг, где и вызывает эффект, улучшая настроение. Давно и хорошо известно влияние на поведенческие реакции феромонов — пахучих веществ, в том числе выделяемых человеческим телом. Они могут участвовать во взаимодействиях людей в малых группах, где созданы условия для непосредственного контакта участников. Феромоинос взаимодействие между лидером и подчиненными может быть одной из причин того, что последние чувствуют себя счастливыми и спокойными вблизи харизматического лидера. Лидер также, возможно, получает с феромонами дополнительную энергию в процессе "купания в массах". Страх и гнев распространяются в толпах людей по многим каналам коммуникации, но предполагают и роль специфических летучих выделений людей соответствующего эмоционального состояния.

Пептидные нейромодуляторы (эндорфины, энкефалины), являясь болеутоляющими веществами и "веществами удовольствия" (они вызывают эйфорию — ощущение счастья), представляют собой внутреннюю "награду" индивиду за то или иное поведение. Именно химическое сходство эндорфинов, вырабатываемых самим мозгом, с морфином обусловливает возможность пристрастия людей к морфию, опиуму и аналогичным препаратам. Комплекс положительных эмоций, связанных с усиленной выработкой эндорфинов и других "веществ удовольствия" дает человеку религиозный опыт. С чисто нейрофизиологической точки зрения знаменитые слова К. Маркса о религии как "опиуме для народа" можно понимать более буквально, чем полагал сам Маркс. Эндорфины, энкефалины и другие вещества сходного действия подкрепляют собой альтруистические акты, вырабатываются у законопослушных людей при соблюдении законов.

Наряду с эндорфинами и сходными с ними соединениями, имеются и пептидные факторы, оказывающие противоположное действие на мозг, что также представляет биополитический интерес. Так, пептид холецистокинин вызывает у людей состояние паники. Подобные пептиды, вероятно, вовлечены в поведение мечущихся в испуге толп людей; в то же время холецистокинин и его более стабильные аналоги могут быть использованы для преднамеренной модификации поведения людей в тех или иных целях.

В настоящее время знания о нейрохимии продвинулись в такой мере, что становится реальностью целенаправленная модификация человеческого поведения, а также состояния здоровья. В последние годы весьма актуальной стала дилемма — "Наказывать или лечить? Как вести себя по отношению к преступникам, имеющим явные нейрохимические отклонения?" Эти вопросы были на повестке дня многочисленных международных конференций Грутеровского института права и поведенческих исследований. Участники этих конференций подчеркивают, что в наши дни имеется много возможностей для сознательного или неосознанного манипулирования человеческим поведением. Например, преступность может рассматриваться как патологическая форма нейрофизиологической компенсации нарушенного гомеостаза. В этом случае возможно медикаментами снижать риск повторных преступлений у лиц с той или иной соматической патологией. Так, группа финских ученых доказала, что если у бывшего преступника удается повысить уровень серотонина (скажем, лекарственным или диетическим путем), то это практически устраняет риск рецидива преступления.

Такая концепция "в чистом виде" была бы даже опасной, поскольку игнорировала бы другие грани многоуровневого человека, который сохраняет свои различные уровни, когда идет на преступление. Более того, модификация поведения, если она предпринята со злым умыслом, вполне может рассматриваться как новый вид преступлений, в том числе и совершаемых с политическими (и даже военными) целями. Поэтому одной из задач международного биополитического сообщества является борьба с посягательством на право каждого индивида самому распоряжаться своим поведением (если оно не является противоправным). Если же противоправные действия налицо, то задачей биополитики может быть длительная коррекция поведения на основе знаний о нейрофизиологии и нейрохимии.

При всех многочисленных социальных, культурных, духовных и прочих факторах преступности игнорировать ее нейрохимические факторы ныне невозможно.

Так, исследования Р. Мастерса показали тройственную корреляцию между: 1) загрязнением окружающей среды тяжелыми металлами (РЬ, Мп, Со1); 2) снижением активности серотониновой системы мозга и 3) количеством импульсивных преступлений (акты насилия над личностью, поджоги, убийства под влиянием неконтролируемого приступа агрессивного поведения в разных штатах США). Эта связь явно пробивает себе дорогу при учете всех других многочисленных влияющих на преступность факторов. Работы Мастерса можно считать антирасистскими по своим результатам. Фактически наблюдаемую в ряде мест США повышенную агрессивность и преступность у чернокожего населения (по сравнению с белыми) Мастере объясняет не "спецификой" африканской расы, а большей локальной концентрацией свинца и других металлов в жилищах негров (свинцовые белила и трубы и др.). Дополнительными факторами, усиливающими эффекты тяжелых металлов на мозг, Мастере на основании своих данных считает алкоголь и соединения фтора (например, фторид кремния), применяемые в США для обеззараживания питьевой воды. В подобных ситуациях имеет место как бы пересечение двух направлений биополитики — влияния соматических факторов на политическое поведение и направления под названием, в компетенцию которого входят и вопросы охраны окружающей среды.

Речь идет не о сведении всего богатства содержания любой идеологии и вообще системы взглядов только к ее нейрофизиологическому влиянию. Юриспруденция и этика не требуют, чтобы мы преодолевали рак или заболевания сердца избегая медикаментозного вмешательства, а только усилием воли, но предполагается, что мы во всех случаях способны и должны преодолеть поведенческие расстройства именно таким образом.

Таким образом, биополитика показывает нам как возможности "животных", соматических интерпретаций человеческого социального поведения, так и неизбежные границы, за которыми имеется уже уникально человеческая духовность.