Архитектура

Изменения во всех областях жизни потребовали нового художественного языка во всех видах искусства. Новая конструктивная система создавалась и в архитектуре. В 1703 г. был заложен город, ставший столицей Российской державы. Построить город на болотах, в условиях трудной Северной войны, было дерзкой, почти нереальной мыслью ("Самый предумышленный город на свете", – сказал о нем впоследствии Ф. М. Достоевский, или позже Анна Ахматова в "Поэме без героя", вплетая образы самого великого писателя: "Достоевский и бесноватый, город тот уходил в туман"). Строительство города было вызвано острой необходимостью – и оно осуществилось. Сам его план с регулярностью и симметрией, параллельно-перпендикулярным устройством улиц, застройкой по красной линии был новым по сравнению с древнерусскими городами. Петербург возник сначала как крепость и порт, поэтому Петропавловская крепость и Адмиралтейство, окруженные укреплениями, были одними из первых построек. Все без преувеличения силы государства были брошены на строительство нового города. Это не значит, однако, что в Москве совсем не велись строительные работы (вспомним здание Арсенала, Меншикову башню – церковь архангела Гавриила, частные дома вроде дома Гагарина на Тверской). Но истинным центром становится Петербург, через него осуществляется живая связь России с Западом. Москва же связывает Петербург с провинцией, в архитектуре которой еще долго в чистом виде живут старые традиции.

Центр нового города, справедливо получившего имя святого покровителя его основателя, задуманный сначала на Петербургской стороне, вскоре был перенесен на Васильевский остров. Проект планировки Петербурга (1716) был разработан приглашенным Петром I талантливым французским архитектором Жаном Батистом Леблоном (1679–1719). Но некоторая абстрактность замысла, а также сложность местного рельефа и климата не позволили ему осуществиться, хотя общий дух регулярности леблоновского проекта сохранился в петербургской архитектуре. По сути, образ Петербурга создавал опытный зодчий и строитель, швейцарец по происхождению, Доменико Трезини (ок. 1670–1734), главный архитектор города того времени. Доминанта новой столицы, одно из самых знаменитых сооружений и в наши дни, Петропавловский собор (1712–1733; восстановлен в первоначальном виде после пожара 1756 г.) – базиликальная трехнефная по композиции церковь – был завершен по плану Трезини в западной своей части высокой колокольней со шпилем. Колокольня представляет собой уже не привычный русскому глазу восьмерик на четверике, а единый, в несколько ярусов-этажей массив, напоминающий европейские колокольни или ратушные башни. Светский характер общего облика Петропавловского собора, простота образного решения, место сооружения в "контексте" городского ансамбля – все это определило принципиальную роль произведения Трезини в ряду других памятников петровского времени.

Трезини исполнил также Петровские ворота Петропавловской крепости (1707–1708, сначала в дереве, в 1717–1718 переведены в камень) – парадный въезд со стороны главной Троицкой площади, наподобие античной триумфальной арки, в честь победы России в Северной войне. Для украшения ворот был приглашен немецкий скульптор Конрад Оснер Старший (1669–1747), изготовивший деревянный рельеф "Низвержение Симона-волхва апостолом Петром" и изображение благословляющего Бога Саваофа в аттике (перенесены позже на каменные ворота). Ниши ворот украсили статуи Беллоны и Минервы: Веры и Надежды? Афины – покровительницы города и Афины-воительницы? – названия до сих пор разноречивы, как и имя их автора (вернее всего Никола Пино).

К. Оснер. Низвержение Симона-волхва апостолом Петром. Рельеф Петровских ворот Петропавловской крепости. Санкт-Петербург

Д. Трезини. Собор Петропавловской крепости. Санкт-Петербург

Трезини принадлежит также здание Двенадцати коллегий (1722, закончено к 1742 при участии М. Земцова). Единое здание расчленено на 12 ячеек – "коллегий" (каждая с самостоятельной кровлей), соединенных единым коридором и галереями первого этажа, из которых до нашего времени сохранилась лишь одна. Пилястры, объединяющие два верхних этажа, придают цельный характер всему зданию. "Стиль Трезини, – как заметил Б. Р. Виппер, – это не голландский стиль, пересаженный на русскую почву, это петербургский вариант русского стиля раннего петровского времени". Идея же колокольни со шпилем ("шпицем"), при всей близости к формам североевропейской бюргерской архитектуры, была подсказана мастеру равнинным петербургским пейзажем, с одной стороны, и древнерусскими кремлевскими и монастырскими ансамблями – с другой, и явилась замечательной находкой художника, органично вписавшись в облик города и став неотъемлемым элементом в русской архитектуре.

При Петре I было начато и совсем новое по своему назначению и архитектуре здание первого русского музея – Кунсткамеры (от нем. Kunstkammer – кабинет редкостей, музей; 1718–1734), которую, последовательно сменяя друг друга, строили Г. И. Маттарнови, Н. Ф. Гербель, Г. Кьявери и М. Г. Земцов. Завершающая здание башня предназначалась для астрономических наблюдений, большие двусветные залы с хорами во втором и третьем этажах – для естественно-исторических коллекций и библиотеки.

Д. Трезини. Летний дворец Петра I. Санкт-Петербург

Из ранних построек Петербурга сохранился Летний дворец Петра I в Летнем саду (1710–1714; арх. Д. Трезини, А. Шлютер и др.), простое прямоугольное двухэтажное здание с высокой кровлей. Расположенный на берегу, у слияния Невы и Фонтанки, дом имел небольшой "гаванец" – бассейн, сообщавшийся с Фонтанкой и дававший возможность попадать в апартаменты прямо с воды. По фасаду Летний дворец украшен расположенными между окнами первого и второго этажей рельефами на темы "Метаморфоз" Овидия, исполненными немецким скульптором и архитектором Андреасом Шлютером (1660–1714) и его командой. Над южным входом изображен рельеф "Минерва в окружении воинских атрибутов" (по рисунку Г. И. Маттарнови?) – старейшая из Минерв (первая, "вступившая на русскую землю", по выражению исследователя Г. А. Хвостовой), исполненная еще в 1690-е гг. фламандским мастером Т. Квеллинусом.

Летний сад ("огород", как его называли в петровское время) с его скульптурами, фонтанами и гротами являет пример одного из первых регулярных парков в России. В 1725 г. архитектор М. Г. Земцов построил в саду "Залу для славных торжествований" в честь предстоящего бракосочетания старшей дочери Петра I Анны (не сохранилась). Но еще задолго до этого для украшения сада стали собирать коллекцию скульптур, часть из которых была заказана Петром I в Италии. Так, специально в честь победы над Швецией и Ништадского мира у известного венецианского мастера Пьетро Баратты в 1723 г. была заказана мраморная скульптурная группа "Мир и Победа", привезенная в Петербург, правда, уже после смерти Петра, в 1726 г. Летний сад украшали произведения П. Баратты ("Слава", "Правосудие", "Милосердие" – две последние из коллекции А. Д. Меншикова); М. Гропелли ("Истина", "Искренность"); А. Тальяпьетры, О. Маринали и др.

Дворец Меншикова на Васильевском острове (1710–1727, арх. Ф. Фонтана и Г. И. Шедель; реставрирован в 1960–1980) представляет собой новый тип усадьбы. Она слагалась из нового каменного дворца, старого, деревянного дворца, церкви и обширного регулярного сада позади новой постройки, простиравшегося до современного Среднего проспекта.

Наряду с городскими усадьбами в этот период начинается строительство и загородных резиденций, прежде всего вдоль Финского залива: Екатерингоф, Стрельна, Петергоф, Ораниенбаум. В проект Большого Петергофского дворца ("Большие палаты", как его именовали тогда в документах), принадлежащий И. Ф. Браунштейну, внес существенные коррективы любимый архитектор Петра Ж. Б. Леблон. Он сделал двусветным центральный зал – "салон по-итальянски", ему же принадлежит проект Дубового кабинета. Некоторые современные исследователи предполагают, что в основу проектов дворцов Монплезир (1714–1716), Марли (1720–1723) и Эрмитажа (1721 – 1725) положены чертежи учителя Браунштейна Андреаса Шлютера.

Много внимания уделяется строительству частных жилых домов. Канцелярией от строений, возглавляемой Д. Трезини, по его и Леблона проектам намечается возведение с помощью деревянных каркасов с забутовкой из глины и щебня так называемых мазанковых зданий; двухэтажные, как правило, строились уже каменные. Дома дифференцировались (в основном по имущественному цензу), но в этих рамках были обязательными типы застроек – отсюда и их обычное название "образцовые" (т.е. типовые). Они выходили фасадом уже не во двор, а на улицу и вместе с оградами и воротами создавали единую линию улиц и набережных.

Следует заметить, что генеральный план Санкт-Петербурга, предложенный Леблоном, не был осуществлен не только из-за внезапной кончины талантливого архитектора, но, главным образом, из-за некоторой абстрактности замысла, не учитывающего ни сложности местного рельефа, ни специфики климата. Как не без основания считают современные историки архитектуры (М. Иогансен), автором реально осуществленного плана города фактически оказался сам Петр I. Он приглашал мастеров из разных стран: более всего немцев – Шлютера, Шеделя, Маттарнови, Браунштейна, Швертфегера, Гербеля (швейцарский немец); итальянцев – Кьявери, Микетти, Трезини (швейцарский итальянец); голландца Ван Звигена; француза Леблона. О стиле Петербурга этого времени, который чаще всего называют "петербургским барокко", замечательно сказал И. Э. Грабарь: хотя здесь работали итальянцы, французы, немцы, голландцы, сменяя часто друг друга даже в одном произведении, "физиономия Петербурга тем не менее не итальянская, не немецкая, не французская, не голландская, а “петербургская”".

Так постепенно складывался Петербург: на болотах и многочисленных островах, испытываемый ветрами Балтики и наводнениями, расположенный вдали от старых русских центров, но неуклонно растущий, казалось бы, вопреки всякой логике. Не случайно, дивясь Петербургу, высказался Дени Дидро: "Столица на пределах государства то же, что сердце в пальцах у человека: круговращение крови становится трудным и маленькая рана – смертельною".

Центром города становится Адмиралтейская сторона, где от Адмиралтейской башни со шпилем тремя лучами отходят Невский и Вознесенский проспекты и возникшая несколько позже Гороховая улица.