Апокрифическая литература

Устойчивым в Средние века на Руси был интерес к апокрифической (от греч. apokryphos – тайный, сокровенный) литературе, к запрещенным официальной церковью произведениям. Первоначально апокрифы были рассчитаны на узкий круг образованных читателей, однако позднее еретики стали использовать их для критики ортодоксальной христианской догматики. В связи с этим официальная церковь причислила апокрифы к разряду "богоотметных" книг. Индексы (списки) памятников "отреченной" литературы с течением времени менялись, ибо граница между "истинными" и "ложными" книгами была подвижной. Так, в разряд "истинных" в "Кирилловой книге" (1664) попал ряд апокрифических текстов. Отдельные сюжеты запрещенных церковью произведений читались в составе Прологов и Требников, встречались в сборниках типа "Златоуста" или "Златоструя". Читатель мог познакомиться с ними через переводные хроники, откуда апокрифические образы и мотивы проникали в русское летописание и агиографию. Даже сборники церковно-служебного характера могли включать апокрифические произведения, как, например, "Успенский сборник" (XII–XIII вв.), содержащий "Хождение Агапия в рай". Апокрифы проникали на Русь не только через переводную литературу, но и через устные рассказы паломников, побывавших в Святой земле.

Апокрифические сочинения принято делить на группы, исходя из их тематики или особенностей формы. Первую группу образуют ветхозаветные сказания и легенды, где давалась нетрадиционная трактовка событий и лиц библейской истории. Героями этих апокрифов являлись Адам и Ева, праотцы Енох и Мельхиседек, цари Давид и Соломон. Во вторую группу "отреченных" книг входят новозаветные апокрифы, богатые бытовыми подробностями о жизни Христа и его учеников. Третью группу составляют эсхатологические сказания, которые разрабатывали темы Страшного Суда и конца света, живописали загробную участь праведников и грешников. Кроме этого, в разряд неканонических книг попал ряд агиографических произведений, например жития Федора Тирона и Георгия Победоносца.

В жанровом отношении апокрифы следуют за разнообразием форм текстов Священного Писания, которое складывалось на протяжении столетий из разных источников, устных и письменных. Апокрифы, входившие в круг чтения древнерусского читателя, могли иметь форму евангелия ("Евангелие Фомы") или видения ("Видение пророка Даниила"), жития ("Житие Андрея Юродивого") или беседы ("Беседа трех святителей"), В рамках одного произведения могли существовать, взаимодействуя, различные жанровые образования.

Основной путь проникновения апокрифов на Русь, открытый с началом христианизации страны, шел через Болгарию и был связан с ересью богомилов, которые подвергли пересмотру христианское учение о монотеизме. Они считали, что в мире господствуют две равновеликие силы: добро, идущее от Бога, и зло, творимое дьяволом. Человек в силу своей двойственной природы – божественной души и дьявольской плоти – должен постоянно бороться с мирскими искушениями ради торжества духа, находиться в непрерывном процессе нравственного самосовершенствования.

Дуалистическое учение богомилов отразилось в апокрифе "Како Бог сотвори Адама". В отличие от библейского рассказа процесс творения человека не мгновенный, а протяженный во времени. Если в Книге Бытия Бог создает Адама из персти земной по своему образу и подобию, то в апокрифе для творения человека он использует "горсть ото осьми частей": землю (тело), камень (кости), море (кровь), солнце (очи), облако (мысли), свет (свет), ветер (дыхание), огонь (тепло). Каждая из восьми частей представляет собой неразвернутую метафору, что отражает образность народного поэтического мышления. Процесс творения омрачен "пакостями" дьявола, который измазал Адама нечистотами (из них Бог создал собаку и оставил се охранять свое творение) и истыкал тело человека палкой, наделив его 70 недугами, чтобы тот чаще вспоминал своего создателя. "Ащс приидетъ кая болѣзнь человѣку сему, да не постигнетъ, до скончания всего тобя не помянетъ, – объясняет свой поступок дьявол, – аще ль поболитъ, кой недугъ въ немъ постраждетъ, тогда всегда тебя имать на помощь призывати въ недузехъ сихъ". Апокрифическая легенда была более доходчива для вчерашнего язычника, чем сухой и лаконичный рассказ канонического Писания.

Большая часть ветхозаветных апокрифов читалась в составе особого сборника – "Палеи", что в переводе с греческого означает "старая". Здесь был помещен цикл апокрифических сказаний, героями которых выступали Енох, Авраам, Мельхиседек, Иосиф, царь Соломон. Апокриф о Енохе сложился на основе библейского упоминания о том, что праотец Енох за праведность "преложен бысть не видети смерти". В славянской версии этого апокрифа рассказывалось, как Енох был взят живым на небо, где удостоился чести предстать перед престолом Господа. Возвращенный на землю, он описал увиденное в 366 книгах, обратился к людям с поучением и снова был вознесен на небо. По мнению Н. А. Мещерского, краткая редакция апокрифа о Енохе была переведена на Руси уже в XI–XII вв.

Царь Соломон был особенно популярен у пародов Ближнего Востока, где, видимо, и сложились легенды о нем, известные на Руси как "Сказание о Соломоне и Китоврасе", "Суды царя Соломона", "Соломон и царица Савская". В частности, в "Сказании о Соломоне и Китоврасе" рассказывается, как царь заставил служить себе получеловека-полубыка Китовраса (такую огласовку на Руси получило греческое слово "кентавр"). При строительстве Иерусалимского храма Китоврас, пойманный по приказу Соломона, помогает людям обрабатывать камень с помощью не железа, а добытого им "шамира" (алмаза). Хотя Китоврас – существо демоническое, наделенное необыкновенной силой, он нс уступает в мудрости Соломону; ему присущи такие человеческие качества, как доброта и сострадание. Именно Китоврас – главное действующее лицо апокрифа, тогда как царю Соломону в нем отводится весьма пассивная роль. Стиль "Сказания" близок к народному языку, меткому и образному. В нем много афористических выражений, напоминающих пословицы и поговорки: "Всяк пьяй вино не умудряеть"; "Мягко слово кость ломит, а жестоко слово гнев вздвизает". Возможно, "Сказание о Соломоне и Китоврасе" стало известно на Руси уже в XI–XII вв., поскольку изображения Китовраса содержат каменные рельефы начала Георгиевского собора XIII в. в Юрьеве-Польском. На Руси переводились и охотно читались и апокрифические сказания о судах Соломона, привлекавшие образом мудрого и справедливого судьи.

К новозаветным апокрифам относят "Евангелие Никодима", тайного ученика Христа, пришедшего после казни снять с креста тело Иисуса, чтобы похоронить его. "Евангелие Никодима" попало в разряд апокрифических, потому что рассказывало о том, как после воскресения Христос сошел в ад и вывел оттуда грешников. "Первоевангелие Иакова" содержало немало интересных подробностей о детстве Девы Марии, ее родителях. В эту же группу апокрифов входит и "Сказание Афродитиана о чуде в Персидской земле", где развивалась мысль о неизбежности смены язычества христианством, что являлось актуальным для Руси XI – начала XII в., в которой пережитки многобожия были еще сильны. Согласно этому апокрифу языческие боги и их жрецы признали свое поражение перед родившимся Христом. В "Сказании" самым причудливым образом соединились культы Девы Марии и языческой богини Геры-Урании. Когда в языческую кумир- ницу в Персии явилась звезда в ночь Рождества Христова, все изваяния пали ниц, кроме статуи Иры (Геры), на голове у которой оказался царский венец. Персидские мудрецы поняли смысл знамения, и были посланы волхвы, чтобы поклониться Марии и Христу. Антиязыческую направленность имеют также апокрифические книги "Мучение Федора Тирона", повествующее о бескомпромиссной борьбе святого воина с "поганством", и "Мучение апостола Филиппа", проникнутое мыслью о неизбежности возмездия всем гонителям христианства.

Большой интерес для древнерусского читателя представляли апокрифы эсхатологического характера. В этих книгах развертывались фантастические картины потустороннего мира, они служили напоминанием о конечности всего сущего на земле и неизбежности второго пришествия Христа. К этому типу "отреченных" книг относились "Павлово видение", "Сказание о Макарии Римском", "Откровение" Мефодия Патарского, "Хождение Богородицы по мукам".

Апокриф о Макарии Римском представляет собой объединение двух сюжетов, которое произошло, как полагают ученые, еще на греческой почве. Первый сюжет – хождение трех иноков в поисках места, где небо "прилежит к земле". Их путь лежит через неведомые страны, населенные диковинными зверями и полные чудес. Странники видят столп, возведенный Александром Македонским, людей-гигантов, прикованных к горам и терзаемых вечными муками. Наконец они попадают в пещеру, где обитает святой Макарий, "иже есть близ рая обретен за 20 поприщ". Старец, в услужении у которого находились два льва, поведал инокам историю своей жизни и убедил их оставить поиски "земного рая". Эта часть апокрифа создана в житийных традициях. Сюжет поисков "рая на земле" разрабатывался и в других апокрифах, например в "Хождении Зосимы к рахманам" и "Хождении Агапия в рай". Сказание о Макарии Римском оказало влияние на текст "Александрии"; на него есть ссылка в "Послании архиепископа новгородского Василия (Калики) ко владыке тверскому Федору о рае".

"Хождение Богородицы но мукам" в индекс "отреченных" книг попало на Руси в XI в. Особая популярность этого апокрифа в древнерусской литературе была связана с глубокой верой народа в Богородицу как молитвенницу и заступницу за людей перед Богом. Богородица в сопровождении архангела Михаила совершает хождение по аду и, потрясенная увиденным, просит Христа проявить милосердие к грешникам. "И сшедъ Господь отъ невидимаго престола" и, вняв молению матери своей, дал "мучащимся день и нощь" временный покой – от Великого четверга до святой Пятидесятницы.

Потусторонний мир в апокрифе – пространство, где хождение Богородицы, сопровождаемой сонмом ангелов, определяется сторонами света. На юге в "тме великой" обретаются язычники, а в "рѣке огненой" находится "множство мужъ и женъ, бяху погружении ту, овии до пояса, овии до пазуху, овии до шия, а друзии до верха". Это, как объясняет архангел Михаил, проклятые родителями, враждовавшие с близкими людьми, совершившие клятвопреступления. Подвешенный за ноги и поедаемый червями человек – ростовщик; "жена, висяща за зубъ", изо рта которой "различныя змия исхожаху" и "ядяху ея", – сплетница. Богородица направила свой путь на север и была потрясена мучениями тех, кто не почитал попов (они горели на огненных столах), а также страданиями служителей культа, продававших церковную утварь: подвешенные за края ногтей рук и ног, они исходили кровью, а языки их от огненного пламени скрутились, так что не могли вымолвить: "Господи, помилуй меня!" Если канонические церковные книги лишь грозили согрешившим неизбывной мукой после смерти, то апокриф поражал воображение средневекового читателя яркими в своей конкретности картинами адских мучений.

Подвижная вопросно-ответная форма "Хождения", построенного па диалоге между Богородицей и архангелом Михаилом, позволила русским переписчикам и редакторам произведения распространить текст за счет введения новых сцен "неизбывных мук" грешников. Уже в раннем списке "Хождения" (XII в.) упоминается о встрече Богородицы в аду с язычниками, которые обожествляли силы природы и поклонялись славянским богам Трояну, Хорсу, Велесу и Перуну. Бытуя в демократической среде, апокриф дополнялся сценами наказания немилостивых бояр и неправедных судей. Таким образом, апокрифическая литература, проникнутая идеей воздаяния в загробной жизни за поступки, совершенные человеком в жизни земной, была действенным средством воспитания христианской морали. Мотив моления Богородицы Христу за всех грешников позднее был использован Ф. М. Достоевским в "Легенде о великом инквизиторе" в романе "Братья Карамазовы".

"Хождение Богородицы по мукам", как и близкие к нему эсхатологические "откровения" и "видения", формировали представления людей о рае и аде, являлись основным источником для создания церковных росписей на эту тему, в силу чего апокрифическое начало так сильно в древнерусской живописи. Апокрифы привлекали внимание древнерусского читателя тем, что в занимательной форме рассказывали о сложных мировоззренческих вопросах: смысле бытия, начале и конце мира, земной и загробной жизни.

Занимая промежуточное положение между книжной литературой и фольклором, они стали "народной Библией" Средневековья. Не случайно многие апокрифические сюжеты обрели вторую жизнь в духовных стихах русского народа ("Сон Богородицы", "Стих о Голубиной книге" и др.).