Антропоцентризм и гуманизм философии Возрождения

Философия Возрождения существенно отличается от религиозной философии Средних веков и по предмету, и но цели, и по методу исследования. Мыслители Средневековья исходили из признания существования наряду с предметным миром иного – совершенного и вечного божественного мира, бледным отражением которого является мир, где проходит наша реальная жизнь. В предметном мире жизнь рассматривалась как краткосрочный эпизод, "экзамен" на допуск к настоящей, вечной жизни, поэтому ни сама жизнь, ни вся обстановка, в которой она протекает, не представляли реальной ценности. Цель философствования и смысл мудрости состояли в освобождении человека от мирских проблем, достижении индивидуального спасения путем приобщения к вечной истине, заключенной в Боге.

Новая философия отворачивается от призрачных ценностей потустороннего мира, выдвигая на передний план реальные ценности живого и живущего человека. Целью философии и смыслом мудрости становится достижение знания, которое могло бы быть положено в основу решения конкретных земных проблем, чтобы здесь, на Земле, обеспечить условия, достойные человека. И подобно тому как прежняя философия обращается иногда к миру, чтобы лучше познать Бога, новая философия обращается иногда к Богу, чтобы лучше познать мир.

Еще одной характерной особенностью новой философии становится оппозиционное отношение к Средневековью и всемерное подчеркивание связи с Античностью, что определяет ее порой резкий полемический тон по отношению к непосредственным предшественникам. Своим лозунгом Возрождение делает свободу личности. В результате на место прежней убежденности в над индивидуальном характере истины выдвигается мысль о том, что каждый человек, опираясь исключительно на свои естественные способности, может и имеет право утверждать истину. Ссылка на авторитет, признававшаяся одним из самых серьезных аргументов в спорах схоластов, утрачивает свою доказательную силу. Отныне каждый исследователь обязан сам доказывать истинность своих утверждений.

Для Возрождения характерно стремление к практичной науке, способной улучшить жизнь человека, а знание начинает осмысливаться не как абстрактная мудрость, а как реальная сила, при помощи которой человек подчиняет себе природу. Однако стремление к быстрому и полному господству над природой порождает расцвет, наряду с естествознанием, многочисленных "тайных" наук. Изучение магии, алхимии, астрологии становится столь же характерными для этой эпохи, как и исследования в области математики, механики и астрономии.

Чтобы получить достаточное представление о специфике философии эпохи Возрождения, рассмотрим взгляды двух ее достаточно крупных представителей: Джордано Бруно и Николо Макиавелли. Интересы первого были связаны преимущественно с изучением природы, второй более известен как политический философ.

Джордано Бруно (1548–1600) происходил из города Нола близ Неаполя. Будучи монахом-доминиканцем, он изучал античную и религиозную философию, был знаком с работами Николая Коперника, которые во многом определили и направление, и характер его собственных исследований. За свои философские взгляды Бруно был привлечен к суду инквизиции в Венеции. На суде он ссылался на теорию двойственной истины, но ссылка не была принята во внимание. Бруно отказался отречься от своих убеждений, и по приговору суда был сожжен как еретик 17 февраля 1600 г. Спустя 350 лет обвинение в ереси было снято, а сам Бруно реабилитирован Ватиканом.

Взяв за основу гелиоцентрическую систему Коперника, Бруно приходит к выводам гораздо более радикальным, чем сам автор гелиоцентризма. Он предполагает, что видимые нами звезды имеют ту же природу, что и Солнце, поэтому каждая звезда есть центр мира, подобного нашему. Вселенная бесконечна! Такая идея идет вразрез не только с христианским вероучением, но и с учением Аристотеля, утверждавшего конечность, ограниченность мира. Это бесконечный мир не может быть познан на основе человеческих понятий, которые сложились на основе обращения с конечными вещами. Ведь в бесконечности теряется различие между большим и малым, между точкой и телом, центром и периферией и т.д.

Тем самым оказывается подорванной средневековая космология, опирающаяся на аристотелевскую идею Земли как абсолютного центра мироздания, окруженного системой концентрических сфер, на которых располагаются Луна, планеты и неподвижные звезды. А самое главное – теряет смысл противопоставление возвышенного и низменного как небесного и земного. Вертикальная иерархия совершенств, на которую опирались средневековые теология, космология и этика, оказывается бессмысленной, поскольку мир провозглашается совершенно однородным во всех направлениях. И если для Средневековья осью мира выступала пространственная вертикаль, то, начиная с Возрождения, такой осью становится временная последовательность. Средневековье имеет неподвилсное время с контрапозицией возвышенного и низменного. Новая философия – это философия текущего времени с контрапозицией старого и нового.

В мире Джордано Бруно миля не меньше бесконечности и не больше шага, а час не меньше столетия и не больше мгновения. "Будучи человеком, - говорит Бруно, - я не ближе к бесконечности, чем если бы я был муравьем, но и не дальше, чем если бы я был звездой". Человек превосходит одни существа и превзойден другими, но в отношении к бесконечности и его униженность, и его возвышенность суть одно и то же. Бруно уравнивает человека как с самым великим, гак и с самым малым во Вселенной.

Отталкиваясь от космогонического гелиоцентризма Коперника, Бруно делает вывод, отвергающий идею антропоцентризма, – так разрушается тысячелетняя христианская традиция, считающая человека образом и подобием Бога и потому средоточием и целью сотворенного мира.

Философия Джордано Бруно эффективно содействовала разрушению идущей от Платона традиции противопоставления земного и небесного миров, расчищая дорогу тому типу монистического мировоззрения, которое окончательно оформляется к началу Нового времени.

Философ и политический деятель эпохи Возрождения Никколо Макиавелли (1469–1527) в своем знаменитом трактате "Государь" (1513, опубликован в 1532) пытается дать практические советы правителям, приступающим к созданию государств, и сформулировать общие правила, следуя которым государь смог бы наиболее эффективно захватить, организовать и удержать власть.

Макиавелли рассуждает как чистый прагматик. Он не считает нужным обсуждать вопрос о том, является ли морально оправданным стремление к власти любой ценой, даже ценой злодеяния. Последнее он рассматривает исключительно с точки зрения его пригодности в качестве средства для достижения цели, пытаясь выяснить, может ли злодеяние обеспечить захват и удержание власти, и если да, то при каких условиях. Он формулирует определенные рекомендации, а решение, следовать им или нет, оставляет на совести самого властителя.

Макиавелли достаточно четко различает достоинства государя и достоинства человека. Нельзя, говорит он, считать заслугой человека убийство сограждан или измену друзьям. Но, совершая эти поступки во имя власти, он может достичь величия именно как государь: "Вероломные правители, насилием и коварством создавшие могучие государства, по праву считаются великими политиками, хотя их ужасающая жестокость не позволяет славить их как замечательных людей". Политическая и нравственная оценки того или иного деяния, считает Макиавелли, существуют как бы в разных измерениях и могут совершенно не совпадать. Если жестокость ведет к достижению поставленной цели, она является политически оправданной. Политик оценивается не по тому, прибегает ли он к жестокости и коварству или нет, а по тому, хорошо или плохо он умеет их применять.

Оценивая взгляды Макиавелли, мы сталкиваемся с весьма непростой проблемой. Традиционно философия Возрождения определяется как гуманистическая. Но те рекомендации, которые Макиавелли дает правителю, весьма далеки от наших представлений о гуманизме. Возникает вопрос: можно ли отнести данного автора к гуманистам? Не является ли его философия досадным исключением из общей традиции? Или современное понимание гуманизма отлично от того, как трактовали его мыслители XV века?

Гуманисты Возрождения стремились подчеркнуть высокое достоинство человека, его красоту, силу, могущество разума и величие деяний. Философы эпохи Возрождения с гордостью говорят о том, что дома и города, мосты и дороги, крепости и храмы – все это создано человеком. Творениями человека являются речь и письменность, живопись и скульптура, искусство и наука. Человек – творец собственной жизни, он создает ее по своей воле, подобно тому, как Бог создает Вселенную. Возвышая человека, ренессансный гуманизм одновременно индивидуализирует его, возлагая и величие и позор его деяний на него лично, не позволяя ему объяснять и оправдывать свои поступки расплывчатыми и безличными мотивами вроде "естественного влечения", "Божьей воли" или "силы рока". Всякое человеческое творение имеет своего творца, великое творение – великого творца, а государство – одно из величайших творений человека. Естественно, что создатель государства – человек, добившийся верховной власти собственным дерзанием, энергией, даровитостью, – привлекает особое внимание исследователя, стремящегося разгадать секрет его успеха, раскрыть качества души, позволившие ему стать государем.

Для Макиавелли государство – это в первую очередь власть, добытая и организованная личным творчеством человека; произведение искусства, а не выражение какого- то объективного порядка: божественного, природного или социального. Государство создается политиком, так же как храм – архитектором, статуя – скульптором, а картина – художником. Объясняя происхождение государства, Макиавелли рассматривает главным образом действия его творца – государя, которому приходится иметь дело с более чем несовершенным "человеческим материалом", придавая форму этой безликой массе, работать над ней, как скульптор работает с глиной. Поэтому население государства интересует Макиавелли столь же мало, как, скажем, качество глины интересовало бы искусствоведа, исследующего творчество Микеланджело.

Однако следует помнить, говорит Макиавелли, что средства, используемые для достижения верховной власти, – жестокие и враждебные не только христианскому, но и человеческому образу жизни. Каждый желающий прибегнуть к этим средствам должен прежде всего хорошо подумать, не лучше ли отшатнуться от них и продолжать жить частной жизнью, чем стать правителем и губить людей. Потому что середины здесь нет, и если человек не захочет отказаться от претензий на власть, ему придется, встав на исполненный зла путь правителя, идти по нему до конца: до трона или до гибели. Холодный выбор при полном самообладании – вот первый шаг человека к верховной власти. Делая этот шаг, он должен вполне осознавать, что потеряет и что приобретет (если приобретет) на этом пути.