Антропологические основания культуры

В высказываниях, вынесенных нами в эпиграф, содержится сложный ряд идей. Все существующее в мире живет в соответствии с внутренним порядком, подчиненным общему закону Вселенной. Человек всегда искал ответ на вопрос: каково его место в системе целостного бытия? Что из того, что создается им в культуре, вырастает из естественного порядка вещей, а что ему противостоит?

Антропология, исследуя те или иные стороны проявления индивида (его экономическую деятельность, социальную, духовную жизнь, его психику и физиологию, его способность к творчеству), дифференцировалась на множество направлений, таких как физическая антропология, философская, социальная, психологическая, культурная, политическая и т.п. Антропный принцип обсуждается в космологии и физике. Но сколько бы мы ни пытались познать себя в рамках научной логики, вряд ли это нам удастся с удовлетворяющей нас степенью полноты.

Человеческая личность имеет множество аспектов, составляющих неслиянно и нераздельно ее единство. Как подчеркивал К. Ясперс^[1], человек издавна создавал для себя картину целого: сначала в виде мифов (в теогониях и космогониях, где человеку отведено определенное место), затем в картине божественных деяний, движущих политическими судьбами мира, затем как данное в откровении целостное понимание истории от сотворения мира и грехопадения человека до конца мира и Страшного Суда (Августин). И лишь когда историческое сознание стало основываться на эмпирических данных, целостная картина становилась все более и более дифференцированной, однако она еще воспринималась как картина, отражающая естественную эволюцию человеческой культуры.

Ныне наступил новый этап. Мы и не заметили, как оказались в постестественном мире. Природа вокруг нас – декоративна, мир, в котором мы живем, – синтетичен и состоит из хитроумных изобретений. Телевизор подчиняет людей физически и духовно. Компьютер с его виртуальными реальностями, постепенно вытесняющими реальную жизнь с настоящими проблемами, погружает человека в мир сконструированный, вымышленный. От постестествен- ной цивилизации недалеко и до постчеловеческой, в которой человек не живет, но выживает (это понятие и сейчас уже стало вполне привычным слуху). Тревога потери смысла и того "Я", которое жило в этом мире смыслов, стала доминантой культуры XX века. П. Тиллих выражая эту тревогу, писал, что "созданный человеком мир объектов подчинил себе того, кто сам его создал и кто, находясь внутри него, утратил свою субъективность. Человек принес себя в жертву собственному созданию. Однако он все еще сознает, “что” именно он утратил или продолжает утрачивать. Он еще достаточно человек для того, чтобы переживать свою дегуманизацию как отчаянье. Он не знает, где выход, но старается спасти в себе человека... Его реакция – это мужество отчаянья, мужество принять на себя свое отчаянье и сопротивляться радикальной угрозе небытия, проявляя мужество быть собой"^[2].

Все эти весьма явственно обозначившиеся тенденции вызывают серьезную озабоченность. Стало понятно, что изнутри отдельных научных дисциплин проблемы выживания человечества как вида не решить: необходим интегративный подход. Однако многочисленные конференции, симпозиумы, межведомственные центры и институты не приводят к искомому результату. С нашей стороны было бы дерзостью утверждать, что культурология в состоянии реализовать это единство, по, может быть, ей это под силу больше, чем другим. Впрочем, как иногда философия культуры рассматривает культуру в "чистом", "абсолютном" виде, без конкретных проявлений, так и культурологические исследования норой не выходят за рамки описания конкретных явлений и конкретных культур, рассматривая культуру сциентистски, как естествоиспытатель рассматривает природу, отвлекаясь от человека. Но человек в его конкретной жизни включен и растворен в мире культуры – в доме своего непосредственного бытия. Мир культуры человека – это традиции и ритуалы, это нормы и ценности, это творения и вещи – все то, что можно назвать бытием культуры. В этом бытии отражены представления о мире, складывающиеся столетиями в условиях определенного природного и исторического взаимодействия.