Анализ отдельных произведений С. А. Есенина

К "своему" Востоку Есенин шел исподволь и сознательно в течение целого ряда лет. Он был глубоко убежден в том, что древневосточная классическая литература необходима ему для совершенствования поэтического мастерства ("я еду учиться" - писал он Г. А. Бениславской в апреле 1924 г.). "Персидские мотивы", включающие 15 стихотворений, возникли в результате поездок Есенина в Ташкент в 1921 г., когда он увидел "настоящий" Восток, и в Закавказье в 1924-1925 гг. Главная в цикле - тема любви: к женщине, к родине, к природе, к Востоку и его древней поэзии.

По сравнению с предшествующими есенинскими произведениями любовь в "Персидских мотивах" выступает в романтическом ореоле. Поэт щедро использует традиционные художественные символы персидской лирики (соловей, луна, кипарис, роза, флейта, Коран, чадра, шальвары; такие имена и названия, как Саади, Хайям, Фирдоуси, Шираз, Тегеран, Багдад, Босфор, Хороссан и др.). В "Персидских мотивах" немало лежащих на поверхности параллелей с классическими образцами восточной поэзии: множество раз варьируемые образы соловья и розы (Саади, Хафиз), сравнение влюбленного с нищим (Саади), разговор с цветами (Руми) и т.д. Но Восток в цикле Есенина - только романтический фон того лирического повествования, главным героем которого является русский поэт, уроженец рязанской земли. Отсюда употребление специфически русских разговорных слов и сочетаний в "восточных" стихотворениях ("незадаром", "нынче", "страшно похожа" и т.д.). Любовь к России явственно ощутима в каждом из них. Например, в открывающем цикл стихотворении "Улеглась моя былая рапа..." память о родине видна в противопоставлении русских обычаев чуждым поэту нормам морали:

Мы в России девушек весенних На цепи не держим, как собак, Поцелуям учимся без денег, Без кинжальных хитростей и драк.

Однако уже в третьем стихотворении цикла - "Шаганэ ты моя, Шаганэ!.." звучит глубокая тоска по родным полям и далекой северянке:

Шаганэ ты моя, Шаганэ! Там, на севере, девушка тоже, На тебя она страшно похожа. Может, думает обо мне...

Цикл последовательно развивает приемы метафорического стиля. Метафоры "Персидских мотивов" подвижны, динамичны. Иногда поэт по собственным моделям образует новые метафоры:

Мотив русской тальянки также становится своеобразной метафорической принадлежностью цикла, символом далекой родины. В начальных стихотворениях этого мотива нет совсем, но затем, появившись, он усиливается ("У меня в душе звенит тальянка...") и становится все более настойчивым ("Заглуши в душе тоску тальянки...").

Характерную особенность "Персидских мотивов" составляют лирические повторения как средство усиления эмоциональной выразительности. Поставленные в начале метрической единицы повторяющиеся слова образуют анафору. В цикле встречаются синтаксические (анафорический параллелизм), лексические, строфико-синтаксические анафоры с преобладанием первых. Особенно часто анафора используется поэтом в наиболее драматическом из стихотворений цикла - "Отчего луна так светит тускло...", в котором повторяющиеся слова и звуки задерживают внимание читателя на фразах, несущих особую смысловую нагрузку.

Выразительная звукопись есенинского стиха так же естественна, как естественна она в народных песнях. Особенную звуковую выразительность придают "Персидским мотивам" характерные для этого цикла повторения в соседних словах одних и тех же гласных звуков, продление гласных одного звукового ряда. Подобные звукоряды не являются принадлежностью только "Персидских мотивов". Роль гласных в поэтическом языке Есенина 1910-1925-х гг. явственно ощутима. В основном это гармония звуков [о], [у], [и], реже - [е], еще более редко - [а]. Есенинский стих г самого начала поэтического пути автора сложился как напевный, эмоционального типа, и тенденция к продлению гласных одного звукового ряда прослеживается во многих стихотворениях поэта. По именно для "восточных" стихов Есенина с их оптимистическим звучанием характерна гармония звука [а] - открытого, радостного, мажорного, что можно проиллюстрировать на примере любого из 15 стихотворений цикла. Так, в стихотворении "Свет вечерний шафранного края..." (строки пронумерованы) звук [а] встречается наиболее часто:

1. Свет вечерний шафранного края (а-а) 3. Спой мне песню, моя дорогая (а-а) 6. Лунным светом Шираз осиянен (а-а) 10. Лунным светом Шираз осиянен (а-а)

17. Заучи эту заповедь вкратце (а-а)

18. Ведь и так коротка наша жизнь (а-а-а)

19. Мало счастьем дано любоваться (а-а)

20. Заучи эту заповедь вкратце (а-а) 22. Осеняет своя благодать (а-а-а)

27. Сердцу снится страна другая (а-а)

28. Я спою тебе сам, дорогая (а-а)

Явственно ощутима в "Персидских мотивах" гармония согласных звуков. Это обильные аллитерации па [л], создающие впечатление ласкового любопытства, с каким лирический герой воспринимает окружающее:

Иль они от тепла застыли, Закрывая телесную медь? Или, чтобы их больше любили, Не желают лицом загореть, Закрывая телесную медь?

("Свет вечерний шафранного края")

Сочетание шипящих и свистящих с мягким [л] рождает предчувствие печальной вести об измене любимой - печальной, но не трагической:

"Отчего луна так светит грустно?" - У цветов спросил я в тихой чаще, И цветы сказали: "Ты почувствуй Но печали розы шелестящей".

("Отчего луна так светит тускло...")

Есенин - мастер не только звукописи, но и словесной живописи. "Персидские мотивы" словно нарисованы прозрачными акварельными красками. Синий, голубой и золотой, любимые поэтом, постоянно встречающиеся в его лирике цвета, связанные со светлыми началами, всегда означали для Есенина беспредельную нежность. Цветовая символика продолжена поэтом и в "Персидских мотивах". Как и в других стихах Есенина, цвета-символы в цикле характеризуют извечное противоборство светлых и темных сторон жизни. Светлые стороны жизни в цикле обозначены голубым, синим, золотым, желтым, сиреневым, красным. Родина, по которой и в сказочной южной стране тоскует сердце поэта, - "далекий синий край". Персия - "голубая родина Фирдуси", "голубая ласковая страна". Воздух там прозрачный и синий, ночи сиреневые, у месяца - "желтые чары", "желтая прелесть", луна отливает "холодным золотом", поцелуи - красные розы, влюбленное сердце - "золотая глыба". Черный цвет, концентрирующий в себе все мрачное, уродливое, губительное, злое ("черная горсть" железного гостя в стихотворении "Я последний поэт деревни...", "черная жаба" в стихотворении "Мне осталась одна забава...") встречается в стихотворениях цикла "Улеглась моя былая рана..." и "Я спросил сегодня у менялы...". Это "черная чадра", однако в обоих произведениях данное словосочетание заключено в контекст, оптимистический по своему настроению: "Незадаром мне мигнули очи, / Приоткинув черную чадру" и ""Ты - моя" сказать лишь могут руки, / Что срывали черную чадру". Как видим, цветовая символика цикла показывает борьбу светлых и темных сторон жизни с явным перевесом первых.

Богатая словесная живопись, искусная инструментовка звуков, лирические повторения слов и их сочетаний усиливают эмоциональную насыщенность стихотворений цикла и характеризуют их как яркие, жизнелюбивые, прославляющие радость бытия. Разнообразные композиционно-стилистические и ритмико-интонационные приемы придают "Персидским мотивам" характерные черты песенной лирики. Не случайно все 15 стихотворений цикла положены на музыку и стали песнями. "Персидские мотивы" Есенина - не только и не столько живые впечатления увиденного и пережитого. Поэт так глубоко проникся прелестью этого неповторимого мира, что сам отчасти поверил в свое пребывание в Персии: "Ах, и я эти страны знаю. / Сам немалый прошел там путь" ("Эта улица мне знакома...").