Аналитический проект
На сегодняшний день аналитическая философия является, пожалуй, самым развитым философским направлением, доминирующим в англоязычных и скандинавских странах. Она ровесница XX в. Аналитическая философия прошла несколько фаз развития, в основных чертах сохранив свою оригинальность.
Этапы развития аналитической философии
1. Логицистская философия (Г. Фреге, Б. Рассел, ранний Л. Витгенштейн). Ее расцвет пришелся на 1920-е гг.
2. Логический неопозитивизм (Р. Карнап, X. Райхенбах) был особенно популярен в 1940–1950-х гг.
3. Философия обыденного языка (поздний Л. Витгенштейн, Дж. Остин) – 1940–1970 гг.
4. Неопрагматическая лингвистическая философия (У. Куайн, X. Патнэм, Р. Рорти) – 1970 – настоящее время.
В первый период развития аналитической философии в ней преобладала установка на логически оформленный язык. Можно сказать, что защищался рационализм, но не ментального, а языкового свойства. Три представления теории ранжируются следующим образом: лингвологическое – онтологическое – ментальнологическое. Ни одно из этих представлений не проводилось последовательно, ибо статус теории не учитывался. Доминировало стремление к ясности и естественности.
Л. Витгенштейн считал, что безупречно правильный метод состоит в наделении знаков предложений определенным значением[1].
В конечном счете смысл любого текста, а значит, и теории сводится к элементарным предложениям, которые обозначают совместное бытие фактов. Образцовой в этом отношении признавалась логика предикатов первого порядка, созданная Г. Фреге и Б. Расселом. Такова доктрина логического атомизма, направленная в первую очередь против диалектической логики Гегеля с его стремлением подчинять части целому.
Вскоре выявилась односторонность логицистской философии, недостаточной для освоения наук, находящихся за пределами логики. В связи с этим приобрел популярность логический позитивизм. В отличие от логицизма он провозгласил физикализм, но признавал и актуальность логики. Логический позитивизм в США развивался эмигрантами с континентальной части Европы. Первоначально своеобразие культурной традиции, к которой принадлежали эмигранты, не имело сколько-нибудь существенного значения. Но в конечном счете им удалось органично вписаться лишь в американский логицизм, но не в прагматизм. Именно это обстоятельство привело к упадку авторитета неопозитивизма в США.
Установка на логику оказалась недостаточной для обеспечения экспансии новой философии в различные сферы жизнедеятельности людей, в том числе и философию. Но казалось, что для этой цели вполне подходит лингвистическая установка. 1
Логицизм уступил дорогу лингвицизму. Стремление к лингвистическому универсализму привело к интересу не только к языкам наук, но и к обыденному языку. Языкам формальной логики явно не доставало прагматического содержания. Лингвистический поворот органично дополнялся прагматическим.
Представление о соответствии слова действительности не обладает необходимой степенью ясности: "значение слов, – утверждал Л. Витгенштейн во второй период своего творчества, – это его употребление в языке"[2]. "Совместное поведение людей – вот та референтная система, с помощью которой мы интерпретируем незнакомый язык"[3]. Язык – это всегда некоторая форма жизни, которая реализуется не иначе, как в поведении людей. Язык и жизнь неразделимы. Недопустимо утверждать, что люди сначала говорят, и лишь затем действуют.
Слова вне действий и действия вне слов – это безжизненные абстракции.
Но чем же являются слова, предложения и системы предложений, если не отражениями фактов? Витгенштейн интерпретировал их в качестве языковых игр. Причем поскольку язык переплетен с поступками людей, постольку языковая игра – это единое целое, язык и действия[4]. Витгенштейн обратился к концепту игры не случайно: в нем находит свое выражение разнообразие линий поведения людей. Бесконечно многообразны способы использования слов и предложений. Игры не повторяют друг друга, но между некоторыми их типами наблюдается известное сходство, подобие, которое Витгенштейн называл семейным[5]. Игры одного типа подобны друг другу, они проводятся в соответствии с определенными правилами (сравните с правилами игры в футбол или в шахматы), но и они изменчивы, условны. Общее правило гласит: "Мы отвергаем предложения, которые не ведут нас дальше"[6]. Все игры ведут куда-то. Но куда именно они ведут, Витгенштейн не объяснил. Видимо, он считал, что поскольку языковая игра всегда знаменует собой некоторую ситуацию, постольку в ней-то и выясняется, куда именно она ведет. Иллюзорные цели Витгенштейн не признавал. Судя по аргументации Л. Витгенштейна, он должен был использовать поведенческое представление теории. Но отчетливый интерес к теории у него не заметен.
Джон Остин – еще один классик лингвистической линии в аналитической философии – изобретатель концепции речевых актов. Он полагал, что любые предложения являются действиями, которые отличаются по степени своей успешности и неуспешности, или, иначе говоря, иллокутивной силе[7]. Люди совершают действия при помощи слов. На первое место ставятся не слова, а акты (действия), которые в американской литературе также называют операциями. Налицо явная антология, но при этом умалчивается злободневность теории. Для многих представителей американской науки явно характерен антитеоретический синдром. Все они, так или иначе, не отходят от прагматической максимы, которая, по мнению Ч. С. Пирса, состоит в следующем: "Следует рассмотреть все диктуемые некоторым понятием следствия, которые будет иметь предмет этого понятия. Причем те, что согласно этому же понятию, способны иметь практический смысл. Понятие об этих следствиях и будет составлять полное понятие о предмете"[8].
Познавательная ясность достигается не во впечатлениях, не в мыслях и даже не в практических действиях, а в последствиях (от англ. consequences). У Пирса просматривается отчетливый консеквенциализм – рассматривается совокупность последствий, эффектов, но не разъясняется, как именно должна определять их результативность (от англ. effectiveness).
На наш взгляд, результативность невозможно определить без оценок, а они, как известно, являются значениями ценностей или целей. Без концепта результативности невозможно определить степень успешности действий. Действие является тем более успешным, чем его результат ближе к предварительно намечавшейся цели.
Ряд процессуальных представлений, используемых англоязычными авторами, а именно, поведенческое, актологическое (операциональное) и консеквенциальное, по нашему мнению, не "дотягивают" до ценностно-целевого объяснения и концепта результативности. Возможное объяснение их умеренности заключается в критическом отношении к теории. Эффект, признаваемый результативным, всегда можно поставить под сомнение критическим вопросом: "Действительно ли указанное последствие является результативным?". Избегая возможной критики в свой адрес, многие англоязычные авторы предпочитают не замечать ценности и цели.
На современном этапе своего развития от былой тематической ограниченности аналитической философии не осталось и следа. Все темы, актуальные для философского дискурса, в частности, природа ментальности и ценностей, так или иначе, обсуждаются философами-аналитиками. На этом основании даже часто полагают, что стерлось различие между европейско- континентальной и аналитической философией. На наш взгляд, такая позиция неверна.
Аналитический проект по целому ряду характерных для него признаков достаточно резко отличается от других современных философских направлений. Его специфика состоит в следующем ранжировании представлений любой теории: прагматическое – лингвистическое – логическое представление. Подобного нет ни в одном другом философском направлении.
Выводы
1. Аналитическая философия – влиятельнейшее современное философское направление.
2. Для ее приоритетов характерно определенное ранжирование представлений теорий.
3. Разновидностями прагматического представления являются поведенческое, операциональное и консеквенциальное осмысление явлений любой природы.
4. Представители аналитической философии стремятся способствовать развитию науки. Тем не менее, многие из них относятся к феномену научной теории настороженно.