Абеляр

Петр Абеляр (1079-1142) интересен нам тем, что представляет собой другое направление средневековой мысли – схоластику. Вопросам моральной философии он посвятил произведение "Этика, или познай самого себя". Современники прозвали его "рыцарем диалектики", поскольку он происходил из рыцарского рода, а крупнейший знаток средневековой философии Э. Жильсон назвал его "возможно, величайшим человеком той эпохи"^[1].

В своей "Этике" Абеляр ставит вопрос о моральной основе человеческих поступков. Конечно, в античной философии об этом говорилось немало, но все же она искала смысл добродетели. Абеляра же интересует другая тема: почему человек, зная о добре, совершает зло? И что делает поступок злым: неправильный мотив или дурные последствия?

В поисках ответа на эти вопросы Абеляр исследует понятия "порока" и "греха". Порок – это не сам грех, а склонность к нему, стремление не делать того, что человек должен и желение того, что постыдно. Грех – это согласие воли на дурной поступок, ее слабость, упадок и ее самоуничтожение. Напротив, добро – это намерение следовать воле Бога. Абеляр различает намерение и результат поступка, что имеет большое значение для истории этики. Философ приводит такое сравнение: хорошие намерения могут вести к дурным последствиям так же, как отец в семье может быть порядочным человеком, а сын – порочным. Но где же коренится источник добра и зла и как оценивать поступки человека? Абеляр убежден, что определяющую роль играет именно намерение – сознательно избранная направленность души на благое дело. Причем поступок должен быть именно осмыслен, совершен разумно и стать результатом выбора одного из нескольких мотивов. Окончательно убедиться в правильности поступка нам помогает совесть, в которой воля Бога выражена более ясно, чем в заповедях. Сами же действия, как и их последствия, этически нейтральны. В отношении человеческой свободы Абеляр считает, что без нее не может быть выбора, а значит, и добродетели. По мнению философа, человек в состоянии спастись сам посредством поступков, совершенных в согласии с совестью. Роль Божественной Благодати заключается в том, что она лишь указывает человеку на правильный путь и придает ему силы.

Но помимо свободы Абеляра также интересует вопрос знания в области морали. Добрый поступок – результат правильного решения следовать воле Божьей. Но, допустим, человек ничего не знает ни о Боге, ни о Его воле, ни о благодати. Будет ли тогда грехом нарушение христианских заповедей? Верный своему представлению, что намерения определяют нравственную ценность поступка, Абеляр утверждает, что не будет. Такие действия можно назвать пороком, но не грехом, ибо нельзя согрешить против того, чего не знаешь. В крайнем случае, таких людей можно обвинить в грехе неверия. Утверждая, что человек должен знать, за что он отвечает, в противном случае он не несет вины, Абеляр открыл парадокс вины и ответственности. Но, с другой стороны, этот вывод таит опасность оправдать любой неблаговидный поступок незнанием блага.

Фома Аквинский

Развитие схоластики зрелого периода проходило под огромным (хотя и не единственным) влиянием философии Аристотеля – великого систематизатора античных наук. Такую же роль систематизатора, но уже для средневекового знания, сыграл выдающийся схоласт Фома Аквинский (1224/1225-1274) – монах-доминиканец, автор фундаментального труда "Сумма теологии". Также он написал специальные книги по этике: "Комментарии на “Никомахову этику”", "Вопросы о зле" и "Вопросы о добродетелях". Этика Фомы нам интересна как пример синтеза античной и средневековой философии морали, т.е. объединение учения Аристотеля и христианского нравственного богословия.

К Фоме восходит знаменитое различие веры и разума, сыгравшее огромную роль в философии Нового времени. Науки касаются исключительно разума, теология – только веры. Они не должны вторгаться в юрисдикцию друг друга.

Этика Фомы так же покоится на важном разделении – интеллекта и воли, т.е. разума и желания. Природа разума и воли божественна: желание – вожделение высшего блага, а разум – жажда познания высшей истины. На пути к Богу они должны помогать друг другу: интеллект дает воле знание о благе, а воля побуждает интеллект искать это знание. Интеллект определяет цели, а воля ищет средства для достижения этих целей. Но есть высшая и обязательная для нравственной жизни цель – жизнь, согласная с волей Господа.

Воля человека – это свободная стихия, которой свойственно ошибаться. Решая центральную для средневековой этики проблему, Фома особенно последовательно отстаивал идею ее свободы. Для него свобода представляется необходимой, иначе невозможно говорить о разумности человека. Тем не менее идея свободы воли, вокруг существования которой велась столь ожесточенная полемика, не кажется Фоме благом. Она неустойчива, как тростник, гнущийся от малейшего дуновения ветра. Философ глубоко чувствует драматизм пребывания человека в мире: с одной стороны, он наделен мощным интеллектом, верой и представлениями о добродетели, но с другой – все великие способности могут оказаться бессильными перед малейшим соблазном, склоняющим волю к чему угодно. Свобода делает человека нравственным, ответственным существом, но она и таит опасность падения в состояние греха. К сожалению, наша воля не может не идти за желаниями, а значит, обречена на порок и на несовершенство.

К счастью, есть добродетели, помогающие нам обуз – дать греховные порывы и пойти по пути к высшему благу. Речь идет о добродетелях, без которых невозможно было бы обойтись при заимствовании идей Аристотеля. С точки зрения Фомы, добродетели – это особые состояния души, наставляющие нас на добрые поступки в течение длительного времени. Следуя за Аристотелем, философ также подразделяет их на умственные и нравственные. Но в отличие от автора "Никомаховой этики" он не считает, что вторые подчинены первым. Человек равным образом должен стремиться и к познанию блага, и к желанию блага. Первые помогают интеллекту, вторые – воле.

Высшей интеллектуальной добродетелью Фома считает мудрость – знание об абсолютных, универсальных вещах. За ней следует научность – познание вещей изменчивых, относительных. Наук может быть много, а мудрость одна. На третьем месте находится умственная добродетель – intellectus, которую следует рассматривать как ум, направленный на познание обыденных вещей. Тремя перечисленными добродетелями можно обладать и без нравственных устоев; если бы мы были ангелами, то никакие нравственные добродетели нам бы не требовались. Но человеку надо не только познавать, но и жить, преодолевая в себе порок. Поэтому требуется еще одна, четвертая, умственная добродетель, помогающая разумно выбрать цели и, главное, правильно подобрать средства для их достижения. У Аристотеля она называлась рассудительностью, у Фомы – благоразумием ("пруденция").

Нравственные добродетели, считает Фома, совершенствуют волю, как умственные добродетели – разум. В отличие от Аристотеля Фома указывает на мотив выбора нравственных устоев: они подразделяются на добродетели срасти и действия. Первая помогает нам избежать крайностей и подсказывает, как держаться середины между ними; ее имя – умеренность. Вторая советует, как нам поступить наилучшим образом в отношении других людей, и называется справедливостью. Но есть еще и третья добродетель, стоящая особняком, и дающая душе силы следовать разумному решению, которую Фома называет силой воли. В пей нетрудно угадать аналог античного мужества. Мудрость, умеренность, справедливость и благоразумие – это добродетели, которые Фома назвал кардинальными, основными. Тем не менее самая главная нравственная добродетель – это религия. Нет ничего удивительного, что Фома включает ее в этот раздел. Под религией он понимает не веру, а просто благочестие человека перед Богом. Однако именно религия связывает нас с другой областью добродетелей – теологической, которая главенствует над всеми остальными.

Будучи христианским богословом, Фома в своем учении о добродетелях не мог ограничиться простым усложнением системы Аристотеля. Разница в мировоззрении двух философов заключалась в том, что автор "Никомаховой этики" обосновал жизнь гражданина в полисе, а Фома стремился показать путь человека к Богу. Ни одна из нравственных или умственных добродетелей не может привести нас к совершенству. Они могут помочь нам не сбиться с пути, но не подарят само высшее благо. Поэтому самые важные добродетели – это вера, надежда и любовь. По мысли Фомы, они также состоят в иерархии. Вера и надежда показывают нам путь к Богу как причине бытия и блага, а любовь, наивысшая из них, – приводит нас к самому Богу. Достигая Бога, наша любовь к Нему обретает успокоение в Нем. Последняя цель нашей жизни – стать подобием Бога, "обожиться". Таков высочайший идеал, отстаиваемый Фомой Аквинским.

***

Подводя итоги, следует сказать, что средневековая этика очень много заимствовала из античной традиции. В ней также было широко распространено представление о высшем благе (Боге) и добродетелях, ведущих к Нему. Существенное различие состояло в том, что человеку для достижения цели требуется не разум, руководящий страстями, а вера, направляющая и освещающая разум. Человек своими силами не может достичь Абсолюта, ему требуется помощь божественной благодати. Несомненная заслуга этики Средних веков заключалась в том, что она значительно расширила моральный опыт человечества, добавив в него представление об абсолютных нравственных ценностях. Между добром и злом не может быть никакой середины. Личность находится либо на пути к Богу, либо в цепях греха, означающего смерть при жизни. Христианский нравственный идеал требует от нас максимальных усилий, но обещает награду, несоизмеримо превосходящую по ценности античное представление о земном счастье.