Восприятие

При всей важности ощущений их возможности обеспечивать адекватный для деятельности образ ситуации оказываются ограниченными, особенно для человека. С помощью ощущений субъект деятельности может определить наличие стимула или объекта, обладающего свойством (качеством), представленным в ощущении. По ощущению можно определить направление расположения источника излучаемой или отраженной энергии воздействия (стимула) на субъекта восприятия (по градиенту силы запаха, света, звука и пр.) и даже определить примерное расстояние до него.

Но при решении более сложных задач многие животные вынуждены создавать образ поля своего действия (ситуации), т.е. образ предметной среды своего обитания или, точнее, предметных условий пространства своих деятельностей. Построение образа ситуации в целом и отдельных объектов в ней носит название процесса восприятия. Центральным понятием в психологии восприятия является понятие образа. Образ (перцепт, эйдос) есть предмет, сконструированный субъектом по запросам своей деятельности с реальными объектами своего поля действий (приспособительной активности) и открывающий субъекту его поле действия и пространственные отношения предметов в нем. Наличие у субъекта восприятия образа означает, что субъекту в поле его действия (в открывающейся ему внешней среде) представлены различные предметы, которые он воспринимает как реальные объекты и которые он может опознавать, отличая их друг от друга. Иначе говоря, через образ субъекту восприятия открывается пространство его поведения, наполненное различными предметами, которые он принимает за реальные объекты, так как они строятся в месте взаимодействия субъекта с объектами и представляют в себе на языке различных модальностей реальные свойства объектов.

Свойства образов

Как и у ощущений, главное качество образов объектов – их предметность. Уже в ощущениях субъект, как правило, четко различает, какое ощущение есть следствие (результат) внешнего воздействия, а какое показывает состояние собственных органов чувств (звенит в ушах, искры из глаз), т.е. уже в ощущениях субъекту открывается внешний мир. Предметность образов восприятия означает, что субъект чувственно, субъективно переживает (воспринимает – видит, слышит, тактильно чувствует) сконструированный им в процессе восприятия предмет как реальный объект в реальном пространстве среды. То есть мы воспринимаем создаваемые нами образные предметы как объекты, находящиеся в пространстве нашего поведения (деятельности) и занимающие там свое определенное место. Мы слышим не звуки в ушах, а музыкальную мелодию оркестра или чью-то речь; воспринимаем на ощупь объекты, а не свои тактильные ощущения.

Но реально нам даны, конечно, не сами объекты, а их образы. В этом легко убедиться, нарушив условия восприятия с помощью, например, линз, отклоняющих световые лучи. Чувство реальности объектов при этом не нарушается, но мы видим предметы не там, где они реально находятся, а в стороне, согласно оптике отклоненных световых лучей. Предметность образа также означает, что мы воспринимаем, например, зрительно, предметы как реально существующие целостные, объемные и полимодальные тела (вещи), расположенные в пространстве и открывающееся субъекту. Зрительный образ объекта для субъекта восприятия как бы включает в себя и фактуру поверхности тела (гладкость и шероховатость, упругость и твердость), и температуру, и запах объекта наряду с его формой, цветом и другими свойствами (полимодальность).

Кроме того, предметность образа предполагает, что при передвижениях субъекта в поле своего действия воспринимаемая среда не должна меняться (сдвигаться, исчезать) а оставаться стабильной. Уход же при этом некоторых объектов из поля зрения должен оцениваться как следствие передвижения этих объектов или самого субъекта, с эффектом перекрытия одного объекта другим.

Движение объектов поля восприятия должно восприниматься именно как их движение, даже тогда, когда при этом движется и сам субъект. И мы знаем, что в естественных условиях жизни человек должен и на самом деле может четко различать собственные движения и передвижения в пространстве различных тел, в том числе и живых. Проблема здесь в том, что и собственные движения, и движения объектов дают одинаковые смещения изображений объектов на сетчатке глаза, но субъект должен однозначно оценивать и различать собственные движения и движения объектов. По эта проблема практически неразрешима, если исходить из гипотезы, что восприятие движений осуществляется только по изображению на сетчатке глаз. На самом деле при решении этой задачи субъект восприятия ориентируется не только, а, скорее всего, не столько на движения изображений по сетчатке, сколько на неподвижность устойчивого фона (земля, дома, деревья и пр.) и на ощущения от собственных движений. И если все зрительное поле закрыть движущимся фоном (соседний поезд), то человек часто не может адекватно оценить, что движется – соседний поезд или тот, в котором находится наблюдатель, т.е. при решении любых перцептивных задач, как и при решении деловых приспособительных поведенческих задач, необходима адекватная ориентировка в условиях восприятия.

Предметность образа также предполагает, что при изменении условий восприятия, таких как освещенность объекта, его удаленность от наблюдателя, изменение положения объекта по отношению к оси зрения – поворот или наклон, видимая величина предмета, его формы и воспринимаемый цвет не меняются (т.е. в определенных пределах воспринимаются как неизменные). Это означает, что при приближении или удалении объекта от наблюдателя его величина на сетчатке изменяется, но видимая величина объекта (точнее, предмета) остается для него неизменной.

Из этого факта следуют два вывода:

1) образ объекта неоднозначно связан с параметрами стимуляции (одинаковые видимые параметры объектов при разных угловых размерах изображений объектов на сетчатке):

2) по изображению на сетчатке нельзя однозначно оценить величину, форму, освещенность и цвет объекта. Значит, должны работать другие ориентиры и особые механизмы формирования образа, которые и обеспечивают построение стабильной видимой величины, формы и других характеристик объекта. Другими словами, восприятие объектов нельзя понять просто как трансформацию изображения на сетчатке в образ объекта. Более адекватной гипотезой в теории восприятия этот процесс видится как решение перцептивной задачи построения образа, адекватного объекту, через систему перцептивных действий и операций субъекта с выделением ориентиров и проверкой различных перцептивных гипотез о воспринимаемом объекте.

Константность восприятия, о которой только что говорилось, есть следствие предметности образов и имеет принципиальное биологическое значение – хищник на любом расстоянии должен восприниматься жертвой как хищник (источник опасности для жертвы) определенной формы и размеров независимо от расстояния до жертвы и его положения к оси зрения. Это относится и к восприятию жертвы хищником. Сейчас еще не совсем ясно, обеспечивается ли константность видимого мира врожденными механизмами, или это результат раннего научения (и тогда надо понять, чему при этом научился субъект), или это синтез работы врожденных и приобретенных механизмов. Есть серьезные свидетельства того, что в обеспечении константности видимого мира (и объектов в нем) большую роль играет научение.

Описаны случаи, когда люди, постоянно живущие в джунглях, где открытое пространство не превышает 5–10 м, попав на равнину, воспринимают большие объекты, удаленные от наблюдателя (буйволов), как небольших по размеру странных букашек, а большую лодку на десяток человек на озере – как небольшое бревно, где не может поместиться и один человек. Такие же факты неправильной оценки расстояний до объектов и их размеров получены и при восприятии у людей, которые начали использовать зрение после снятия катаракты с глаз. Впервые прозревшие натыкаются на близко расположенные объекты и пытаются взять в руки далекие и большие по размеру вещи. То есть фактически у этих людей образ объектов строится на основе их угловых размеров на сетчатке глаза, которые уменьшаются с увеличением расстояния до объекта. Эти люди явно не умеют ориентироваться на признаки удаленности объектов, и значит этому надо обучаться.

Но исследования поведения младенцев человека и детенышей животных показали, что они замечают обрыв поверхности и адекватно реагируют на него (не ползут по толстому прозрачному стеклу за край видимого обрыва). Мы должны помнить и о том, что птенцы птиц, отправляясь в свой первый полет должны адекватно оценивать расстояние до земли и размеры своей добычи. И детеныши горных коз, начиная передвигаться в горах, должны уметь оценивать опасность глубины обрывов и расстояния между краями глубоких обрывов. Напомним, что константность восприятия сохраняется только в пределах поля поведения.

Важной характеристикой образов является их сенсорная, чувственная модальность. Сенсорное субъективное переживание (чувствование) определенной модальности, как чувственная основа или чувственный язык, дает возможность субъекту строить в его "теле" предметный образ (наполняя чувственную ткань предметным ОГЛАВЛЕНИЕм или строя образ объекта с ее помощью, на ее основе). И хотя у человека образ объектов всегда полимодален (мы воспринимаем предмет как обладающий множеством качеств: формой, размером, цветом, запахом, фактурой поверхности и т.д.), строится образ всегда в главной, ведущей для данного вида живых существ модальности, как основного биологического языка (зрительного, обонятельного, слухового, температурного, тактильного, ультразвукового, ультрафиолетового или инфракрасного).

Обычно выделяют еще одну особенность образов восприятия – разделение фигуры и фона. На самом деле выделение объекта из целостного образа ситуации как предмета внимания должно быть функцией деятельности, ее требований к объекту как предмету потребности, ориентиру или вспомогательному средству (орудию). Именно задачи деятельности делают восприятие избирательным, выделяя нужные объекты как главные фигуры. И только в ситуации неделового, "пустого" восприятия окружающей среды или изображений на бумаге (экране) контур объекта и интерес к нему, как следствие исследовательской или какой-то другой потребности, провоцирует наблюдателя на выделение его как фигуры на каком-то фоне.

У человека к перечисленным свойствам образов восприятия добавляется их "означенность", т.е. категориальное отнесение к какому-то из классов предметов человеческой культуры – человек воспринимает не просто объекты, а предметы, осознаваемые им как отдельные экземпляры класса предметов (живые или неживые тела, орудия, дома, средства передвижения и т.д.). То есть у человека в образе вещи слиты: сенсорное переживание, чувственное ОГЛАВЛЕНИЕ об объектах (информация об их характеристиках) и понятийное знание об объекте, фиксированное в значениях языка. Благодаря этому, мы воспринимаем мыслимую картину мира, а не только поле действия (ситуацию) с предметами, свойства которых теперь даны нам в образе, в чувственной и в понятийной формах.

Исследование восприятия – это, в основном, исследование того, как обеспечивается предметность образа и как отражаются определяемые ею различные свойства объектов. Долгое время продолжался спор о том, является ли образ объекта суммой ощущений, объединяемых но каким-то законам в единый образ объектов, или образ сразу строится как особое целостное образование, а ощущение лить выполняет какую-то роль в этом новом особом процессе. Понятно, что образ объекта включает в себя ощущения, как отражение в предмете восприятия отдельных качеств объектов, а реальная проблема состоит в выяснении роли чувствований в построении образа.

Как не может быть выпечен хлеб без теста или построен дом без кирпичей, так и не может быть построено ощущение и целостный полимодальный образ без чувствований. И должен наличествовать строитель как дома, так и образа, и этот строитель должен знать как строить, и уметь строить свое изделие, а также иметь возможность делать это (в том числе иметь инструменты). Но аналогии часто заводят исследования в тупик, подсказывая неверные простые решения.

Дело в том, что образ объектов, поля действия и мира в целом не может быть построен из ощущений. Ранее упоминалось, что ощущение – это создание на основе чувствований очень простого по содержанию образа поля действия, отражение отдельных качеств (признаков) объектов как их ориентиров. Но чувствование как переживание воздействующих потоков энергии, излучаемых или отражаемых объектами, и служит тем языком определенной модальности, на котором описывается внешний мир или, другими словами, строятся образы ситуаций, отдельных объектов и их качеств. В этом своем значении субъективные сенсорные чувственные переживания разных модальностей выполняют функции средств и материала, с помощью которых строятся образы объектов и ситуации (не из них, но с их помощью как чувственного языка, на котором конструируется образ ситуации и отдельных объектов).

Особенно хорошо это иллюстрируют примеры построения у слепых людей пространственного образа поля действия на основе перевода зрительных потоков в вибрационные сигналы, рисующие на спине или груди человека картинки объектов. Вначале человек воспринимает их тактильно как вибрацию, но постепенно на их основе он научается строить объемные, пространственно расположенные образы объектов, точность и подробности свойств которых лимитированы числом раздражаемых точек на коже человека. К слову сказать, в этой ситуации различительная чувствительность кожи спины увеличивается до чувствительности на кончиках пальцев. На этом примере хорошо видно, что вибрационные ощущения, представленные здесь как знаки объектов, т.е. в функции чувствований как языка описаний, не трансформируются в объемный образ объекта, но служат основой для построения пространственного объемного образа за счет собственной особой активности субъекта.

Во многих исследованиях было показано, что при одних и тех же сенсорных потоках человек может строить образы разных объектов или создавать один и тот же образ объекта при различающихся между собой сенсорных потоках. Например, явление константности видимой величины объекта, его формы, освещенности, цвета означает, что при изменении стимуляции сетчатки глаза образ объекта остается неизменным, т.е. видимая величина объекта не меняется при его удалении от наблюдателя и вызванном этим уменьшении углового размера изображения объекта на сетчатке глаза.

Если человеку предъявлять рисунки, на которых контур одного объекта является одновременно и контуром другого объекта (например, рисунок Э. Рубина^[1] (рис. 17.2) с вазой и человеческими профилями), то человек видит по очереди то вазу, то лицо, т.е. при одном и том же оптическом потоке человек видит разные предметы.

Рис. 17.2. Один из рисунков Эдгара Рубина

А это означает, что восприятие объектов не есть простая трансформация стимуляций органов чувств в образ объектов, а основана на собственной активности субъекта по построению образа объекта с ориентацией на различные признаки этого объекта для проверки гипотез о нем. И если признаки не однозначны, то и образы будут разными и конкурирующими.

Очень ярким примером неоднозначных отношений оптического потока и образа является восприятие специально сконструированной комнаты Эймса (по фамилии ее создателя). Эта комната при виде сверху (рис. 17.3) представляет собой трапецию с разными по длине стенками (а > б) и задней стенкой, расположенной под углом к точке наблюдения (и) на передней стенке.

При этом длинная стена (а) и более короткая (б) по форме тоже являются трапецией, расширяющейся от передней стены к задней.

Нарисованные на этих стенах окна тоже не прямоугольны, а трапециевидны. Таким же нарисовано и окно на задней стене, которая тоже имеет форму трапеции (рис. 17.4).

Рис. 17.3. План (вид сверху) комнаты Эймса

Пол комнаты поднимается от дальнего левого угла к правому переднему и к передней стене. Все сделано так, чтобы изображение на сетчатке от этой комнаты соответствовало бы изображению на сетчатке глаза от прямоугольной обычной и привычной комнаты, т.е. комната построена с учетом правила перспективы.

Поэтому комната из маленького отверстия на передней стенке воспринимается наблюдателем как прямоугольная. И если в комнату поместить двух людей – взрослого в дальний угол, а ребенка в ближний правый, то взрослый выглядит по росту меньше, чем ребенок. Однако когда в дальний угол помещали мужа наблюдательницы, то муж виделся ей нормального роста, а комната искаженной формы (не прямоугольная). Меняется образ комнаты, если наблюдатель палкой пытается ощупать стены и углы комнаты – из прямоугольной комната сразу превращается в искаженную. Это означает, что восприятие объектов есть решение перцептивной задачи и конечное решение (образ) зависит от того, какие гипотезы проверяются, что принимается наблюдателем на веру как адекватное и на что ориентируется субъект при решении этой задачи. Стимулъный поток задает возможные решения, которые проверяются субъектом через знакомые ориентиры, через реакции глаз (аккомодация, конвергенция и пр.) и через собственную исследовательскую двигательную активность конечностей и органов чувств.

Рис. 17.4. Задняя стена комнаты Эймса

У человека к принципу оптического правдоподобия добавляются понятийные знания о возможной картине мира и личный опыт восприятия. Однозначная связь стимульного потока и образа есть лишь частный случай в постоянных и привычных условиях восприятия. Но если оптическая стимуляция отвечает двум возможным образам, то человек и видит по очереди, то один объект, то второй. Особенно наглядно это расхождение между сенсорными потоками и сформированными на их основе образами объектов проявляется при резком искажении привычных условий восприятия (псевдоскоп, инвертоскоп).

При рассматривании объекта через псевдоскоп мы получаем инвертированное (перевернутое) по глубине изображение на сетчатке глаза и, соответственно, надо ожидать построения перевернутого по глубине образа этого объекта, например, тарелка должна выглядеть не как вогнутая, а как выпуклая.

Действительно, при восприятии через псевдоскоп выпуклой маски лица человека мы видим вогнутую маску. Но реальное лицо человека в этих условиях никогда не "оборачивается" и видится как обычно. Если в чашку налить немного подкрашенной воды и смотреть на нее сверху через псевдоскоп, то чашка видится не как вогнутая вовнутрь, а как вывернутая (выпуклая) к наблюдателю. Но вода, находящаяся в чашке, не может удержаться на выпуклой поверхности. И тогда она для одних испытуемых превращается в студенистую массу и желе, для других – в пластилин или металл, приставшие (прилипшие) к выпуклой поверхности чашки.