Синтез философско-экономических теорий

При наличии различных философско-экономических направлений резонно поставить вопрос об их синтезе. В философии экономики методологии, ориентированные соответственно на аналитическую философию, герменевтику и поструктурализм, находятся пока в довольно резкой оппозиции по отношению друг к другу. Есть уверенность, что в будущем дело непременно дойдет до их синтеза. В этой связи резонно указать на те противоречия, которые необходимо преодолеть. Следует отметить, что на этот счет много полезного можно почерпнуть из уроков развития современной философии^[1].

1. Язык против ментальности. Речь идет о коперникианском повороте в философии XX в., инициаторами которого были Л. Витгенштейн и М. Хайдеггер, после которого философию стали интерпретировать по преимуществу как языковое явление. В экономике этот поворот не произошел. Здесь к соотношению языка и ментальности относятся индифферентно. Задача же состоит в обеспечении перехода между ментальностью и языком с признанием возможности не только первенства языка над ментальностью (лингвистический подход), но и ментальности над языком (феноменологический подход, развитый в начале XX в. Э. Гуссерлем).

2. Язык логики против естественного языка. Считается, что по этому критерию аналитики очень резко отличаются от герменевтов и постструктуралистов. Но в рамках аналитической философии упомянутая оппозиция благодаря работам Дж. Мура, Дж. Остина, М. Даммита давно преодолена. В философии экономики все еще противопоставляют эти языки.

3. Рационализм против эмоционализма. Эта оппозиция не преодолена ни в философии, ни в экономике. В обеих областях знания недопонимается, во-первых, что эмоции должны осмысливаться концептуально; во-вторых, что рациональность значительно более бедный концепт, чем концептуальность.

4. Автономия языка против реализма. Выдвижение языка на первое место в ранге философских приоритетов подчас приводит к его противопоставлению не только ментальности, но и реальности, в каком бы виде она ни выступала. Такое случается и в философии, и в экономике. Не случайно Лавуа, Колдуэлла и МакКлоски обвиняют в потере реальности.

5. Ясность аргументации против непонятного языка. Ясности аргументации требуют аналитики, а их оппоненты, иронизируя по поводу их приверженности логике, пытаются показать путаность их рассуждений. Обе стороны недостаточно подчеркивают, что востребованной является рафинированная концептуальность.

6. Научность против ненаучности. Герменевты и постструктуралисты, причем как в философии, так и в философии экономики, умаляют значимость научности. Стремиться следует не к научности или же к ненаучности, а к развитой концептуальности. Без нее философия и экономика теряют свой идейный потенциал.

7. Синтактика и семантика против прагматики. Герменевты и постструктуралисты всегда выступают от имени прагматики. Аналитики же часто отказываются от нее. Современная аналитическая философия решительнее переведена на рельсы прагматики, чем аналитическая экономика. Экономистам пора перенимать философский опыт.

8. Объяснение против понимания. Резче других исследователей на противопоставлении объяснения и понимания настаивают герменевты. Но, строго говоря, такое противопоставление по ряду моментов является чрезмерным. Попытка утверждать, что аналитики руководствуются концептом объяснения, а континентальные философы, наоборот, концептом понимания, не сулит каких-либо философских достижений. Тот, кто способен объяснять, понимает. Кто понимает, тот способен объяснить.

9. Наука против литературы. Эта оппозиция, которую чаще других проповедуют постструктуралисты, лишена смысла. Наука не противостоит литературе. Есть же литературоведение, которое является специфической наукой.

10. Нонисторизм против историзма. Как правило, в философии экономики от имени историзма выступают герменевты и постструктуралисты. Аналитики же, напротив, стремятся обойтись без специального анализа исторической поступи экономического знания. Вряд ли их позиция заслуживает поддержки.

В заключение приведем свой личный вектор приоритетности философско-экономических теорий (табл. 3.5)^[2] Автор надеется, что читатель подсчитает свой собственный вектор приоритетности^[3].

Таблица 3.5. Интерпретационные ряды философско-экономических теорий и их оценки

№	Философско-экономические направления	Интерпретационные ряды	Ранговые оценки
1	Критический рационализм	Блауг (8) – Фридмен (6)	7
2	Неопозитивизм	Кейнс (8) – Хатчинсон (5)	6
3	Герменевтика	Лавуа (7) –Лахманн (5)	5
4	Постструктурализм	МакКлоски (9) – Колдуэлл (6)	4
5	Позитивизм XIX в.	Маршалл (9) – Милль (7) – Маркс (6)	3

Вектор приоритетности философско-экономических направлений, составленный автором учебника, выглядит следующим образом: Блауг (56) – Кейнс (48) – Фридмен (42) – МакКлоски (36) – Лавуа (35) – Хатчинсон (30) – Маршалл (27) – Лахманн (25) – Колдуэлл (24) – Милль (21) – Маркс (18).

В табл. 3.5 сформулированы предпочтения автора. У читателя они, скорее всего, окажутся другими. В любом случае без соответствующих предпочтений не обойтись. Мы ставим теорию Милля выше теории Маркса, ибо она более научна, в ней нет диалектических противоречий. Разумеется, теории XIX еголетия проигрывают концепциям XX в.

На наш взгляд, вектор личной философско-экономической приоритетности хорош тем, что он позволяет исследователю, будь то маститый ученый или же студент, привести свои познания в систему. Естественно, она открыта для преобразований и усовершенствований.

Выводы

1. Желательно осуществлять синтез всех тех философских направлений, которые актуальны в современной экономике. С этой целью исследователю для начала необходимо подсчитать свой личный вектор философско-экономической приоритетности.

2. Плюрализм остается, но он перестает быть фактором, разъединяющим исследователей.

3. Философско-экономический плюрализм свидетельствует о развитии знания, а не о его якобы тупиковом характере.