Потенции мира ислама

Генеральная формула модели: колониальный капитал и западные институты против норм и стандартов ислама, его мощной традиции и государственности. Эта модель, как говорилось, имеет модификации. Отдельно можно вести речь о Турции, особого слова заслуживают Египет, шиитский Иран, Средняя Азия, эмираты Персидского залива и Афганистан. Да и сами арабские страны, длинной полосой протянувшиеся от северо-западной части Африки до Персидского залива, весьма неодинаковы, особенно если иметь в виду нефтедобычу последних десятилетий и связанные с огромными доходами преобразования в богатых нефтью и недавно еще очень отсталых странах. Учитывая все эти модификации, тем не менее, можно дать общую характеристику потенций трансформации исламских стран, включая Пакистан и Бангладеш, которые до деколонизации были частью колониальной Индии.

Мусульманские торговцы были хорошо известны на средневековом Востоке. Именно их усилиями товары далеких стран, а с ними и идеи ислама проникали в Юго-Восточную Азию еще до появления там европейских колонизаторов. Торговле покровительствует и Коран, что вполне естественно, если принять во внимание обстоятельства появления этой книги, а также биографии пророка Мухаммеда, выросшего на торговом пути вдоль Аравии и в молодости бывшего торговцем. Средневековая торговля, которой арабы активно занимались на всем Востоке, включая Африку, была традиционной и всегда вписывалась в нормы ислама. Однако большим престижем она не пользовалась, а отсутствие прав и гарантий для богатых собственников делало занятие ею безубыточным лишь на расстоянии от сильного государства. Между тем именно сильное государство являлось неотъемлемым атрибутом развитого исламского общества. Упадок исламской государственности (кризис Османской империи, а затем и шиитского Ирана) способствовал колонизации стран Магриба и установлению английского протектората в Египте в XIX в. Он же, наряду с некоторыми другими факторами, как например, соперничество колониальных держав, привел к колонизации арабских государств или превращению их в зависимые территории. Способствовал он завоеванию Кавказа и Средней Азии, вмешательству держав в дела Турции и особенно Ирана и Афганистана.

Как сказался этот эффект колониализма на потенциях к трансформации мира ислама, включая и мусульман Индии? В самом общем виде ситуация примерно такова. В отсталых странах, где влияние колониализма было сравнительно недолгим (Аравия, Афганистан, Кавказ, Средняя Азия, часть арабских стран Африки), трансформация была не слишком заметной, если не считать чужеродных колониальных анклавов типа Танжера или Адена. Конечно, проникновение колониальных товаров, создание в большинстве случаев буржуазно-демократической инфраструктуры, организация промышленных предприятий меняли традиционный облик мусульманских стран. Но при этом основную роль в переменах играли сами колонизаторы и европейцы-колонисты. Мусульманское традиционное большинство продолжало жить по привычным нормам и активно сопротивлялось нововведениям. Примерно та же картина была и в странах, где влияние колонизаторов или их давление сказывалось долго и где первоначальный уровень развития был более высоким (Турция, Египет, Иран, Пакистан и Бангладеш). Сходство здесь в том, что подавляющее большинство населения продолжало жить по нормам ислама и сопротивлялось чуждым влияниям. Элементы колониально-капиталистической структуры, равно как и институты буржуазной демократии, вносились преимущественно за счет усилий колониалистов. Хотя, например, в Турции это происходило иначе и шло от европеизировавшихся руководителей страны (имеются в виду преобразования Кемаля и его последователей).

Стоит отметить, что длительное воздействие колониализма в Египте, странах Магриба, Пакистане, Бангладеш или просто давление извне (Турция и Иран) все же вело к постепенному внедрению в традиционную структуру элементов чуждой ей капиталистической структуры. При этом именно в тех странах, где существовало более или менее независимое государство, как в Турции, Иране, в меньшей степени в Египте, а также и в остальных странах после достижения ими независимости наиболее сильным в экономическом плане быстро становился государственный сектор. Государственная протокапиталистическая экономика была альтернативой частнокапиталистической экономике европейского типа. И тот факт, что во всех странах ислама, где появлялось самостоятельное государство, наиболее быстрыми темпами развивалось именно она, убедительно свидетельствует об отсутствии в мире ислама внутренних потенций для активизации частнопредпринимательской деятельности, да и вообще потенций для трансформации по еврокапиталистическому стандарту, несмотря на то, что арабы издревле были торговым народом.

Все дело в том, что транзитная торговля не идет ни в какое сравнение с капиталистической экономикой, а восточный торговец - это совсем не западный буржуа. Лишь воздействие извне могло создать некоторые условия для появления такого рода потенций, но вследствие силы ислама воздействие шло еще более медленно и менее активно, нежели то было в Индии, не говоря уже о Юго-Восточной Азии с ее хуацяо. Практически наиболее ощутимые элементы капиталистической структуры, если не иметь в виду нефтедоллары, фиксируются лишь в Турции и Египте. В Иране они менее заметны, а попытки шаха форсировать процесс капиталистической модернизации при ведущей роли государственной экономики привели к взрыву экстремизма в 1978 г. Пакистан и Бангладеш были близки к Турции и Египту по типу развития, но отставали по темпам и уровню. Объективно это сходно с тем, что отмечалось на примере колониальной Индии, где сравнительно отсталая исламская ее часть оказывалась более близкой к исламским странам, чем к индуистской части огромной страны.

В целом мир ислама с его усилившейся после деколонизации государственностью оказался настроен наиболее непримиримо по отношению к еврокапиталистической структуре и соответствующим западным институтам, включая элементы буржуазной демократии. Здесь наиболее часты (если не считать Тропическую Африку и оставить в стороне Латинскую Америку) военные перевороты, свидетельствующие о слабости институтов буржуазной демократии. Здесь наиболее воинственно подчеркивают приверженность к собственной религии и санкционированным ею социальным, моральным и духовным ценностям и стандартам. Кроме Турции, едва ли не все исламские государства официально провозгласили ислам государственной религией. В мире ислама (если не считать Тропическую Африку) наибольшее значение имеет сектор государственной экономики, и пусть не везде, достаточно слаб сектор частнокапиталистический. Даже приток нефтедолларов не изменил сущность структуры, хотя и резко повысил уровень жизни в богатых нефтедолларами исламских странах. Словом, внутренние потенции для трансформации по западному стандарту в мире ислама наименьшие из трех моделей, о которых теперь идет речь. При этом слабость потенций к трансформации сочетается с необычайной мощью противостоящих им сил, сопротивляющихся переменам.