Добродетель

Добродетель – постоянная направленность воли на то, что с точки зрения морали есть добро. В свою очередь добродетель сама является нравственным благом и этической ценностью. Платон определял добродетель как способность души к деяниям, сообразным с ней. Он различал четыре кардинальных добродетели. Согласно Аристотелю каждая добродетель представляет собой нечто среднее между двумя (предосудительными) крайностями: сдержанность между необузданностью и бесчувственностью; храбрость между безрассудной смелостью и трусливостью; справедливость между неправыми делами и несправедливыми страданиями; щедрость между скупостью и расточительностью; кротость между вспыльчивостью и неспособностью к справедливому гневу. Подобным же образом философ определял честолюбие, благородство, участие, стыдливость. Для стоиков добродетелью является жизнь в соответствии с разумом и природой. Для Эпикура добродетель – верное понимание условий истинной радости.

По мнению Канта, среди моральных свойств только истинная добродетель возвышенна^[1]. Он считал, что имеются хорошие нравственные качества, привлекательные и прекрасные. Если они согласуются с добродетелью, их можно рассматривать и как благородные, хотя, строго говоря, их нельзя отнести к добродетелям. И. Кант считал, что судить об этом – дело тонкое и сложное. Нельзя, конечно, назвать добродетельным расположение духа, которое приводит к поступкам, случайно совпадающим с добродетелью. Сам по себе поступок может противоречить общим правилам добродетели. Некоторое мягкосердечие легко превращается в теплое чувство сострадания. В этом смысле оно прекрасно и привлекательно. Оно свидетельствует о доброжелательном участии в судьбе других людей, к чему сводятся также и принципы добродетели. Однако эта благонравная склонность все же слаба и всегда слепа. Допустим, что это чувство побуждает вас затратить часть ваших средств на помощь нуждающимся. Однако у вас есть некий долг, и это мешает вам исполнить строгий долг справедливости. В этом случае ваш поступок не будет добродетельным. Ведь вы вынуждены подчинить его более высоким обязательствам. Любовь к ближнему поставлена в данном случае в зависимость от всей совокупности обязательств. Не может ваше сердце преисполняться нежным участием в судьбе каждого. Вы не сможете впасть в уныние по поводу каждого чужого несчастья.

Второй вид благожелательности, несомненно прекрасной и привлекательной, но не составляющей еще основы истинной добродетели, – это предупредительность, стремление быть приятным другим своей приветливостью, готовностью пойти навстречу желаниям других и сообразовать свое поведение с их настроениями. Эта привлекательная обходительность прекрасна, и такая отзывчивость благородна. Однако это чувство – вовсе не добродетель. Более того, там, где высокие принципы не ограничивают и не ослабляют его, из него могут возникнуть всевозможные пороки. Предупредительность к тем, с кем мы общаемся, – это несправедливость по отношению к другим, которые находятся вне этого тесного круга. Такой человек, если иметь в виду только это побуждение, может обладать всеми пороками, и не в силу его непосредственных наклонностей, а именно потому, что он желает доставить кому-то удовольствие. Ради любвеобильной предупредительности он становится лжецом, бездельником, пьяницей, потому что поступает не по правилам хорошего поведения вообще, а сообразно своей склонности, которая сама по себе прекрасна, но становится нелепой, потому что она неустойчива и беспринципна.

Вот почему, по мнению Канта, истинная добродетель может опираться только на принципы. И чем более общими будут последние, тем возвышеннее и благороднее становится добродетель. Эти принципы не умозрительные правила. Такие чувства живут в каждой человеческой душе. И. Кант определяет добродетель как чувство красоты и чувство достоинства человеческой природы. Зная слабость человеческой природы и ничтожность власти, провидение вложило в нас некие дополнения к добродетели.

Поскольку ценность жизни для людей несравнима с другими вещами, все их помыслы должны быть сосредоточены прежде всего на том, чтобы сделать жизнь человека яркой и красивой. И действительно, некоторым людям удается достичь этого. Однако такая жизнь представляет собой лишь случайный результат предшествующего жизненного пути. Возможно, в силу этого добродетель и не является исключительной принадлежностью мудреца. Добродетель, т.е. обладание тем, что есть добро, нередко обнаруживает себя в среде самых обыкновенных людей. Возникает вопрос: можно ли изучить добродетель (которая как будто по воле судьбы или случайности имеет совершенно беспорядочное распределение) в такой мере, чтобы люди знали, что для них является ценным и к чему они должны стремиться, не обременяя себя пассивным выжиданием самопроизвольной реализации скрытых возможностей их собственной жизни?