Лекция 6. Турция, Иран, Афганистан

Эти три государства не принадлежат к числу арабских, являясь вместе с тем странами традиционной исламской культуры. Общее между ними и в том, что все они в прошлом в отличие от арабских государств не были колониями, хотя каждая из них достаточно ощутимо зависела от Запада. Отсутствие колониального статуса позволило сохранить в этих странах традиционную государственность, что, впрочем, не помешало им в наши дни претерпеть серьезные испытания, а подчас и существенно трансформироваться. Особо выделяются из интересующих нас в данной главе стран две - Иран и Афганистан, судьбы которых в 1980-е гг. оказались в некотором смысле близки. Турция в этом плане стоит особняком, к тому же о ее недавней истории было достаточно сказано в предыдущей части работы. Поэтому ее проблемам мы уделим сравнительно немного внимания.

Турция

Современная Турция (72 млн, мусульмане) достаточно уверенно развивается по западному капиталистическому пути, причем динамика ее развития в конце XX в. (военные перевороты в 1960, 1971 и 1980 гг. с последующим выходом на передний план парламентского демократизма) свидетельствовала в пользу того, что страна вроде бы достигла достаточной зрелости в процессе модернизации и трансформации. Ни фундаментализму, ни социальному экстремизму, ради пресечения влияния которых, собственно, и брали власть военные, как тогда казалось, уже не одолеть наметившейся тенденции к поступательному развитию капиталистических методов в экономике и парламентарных в политике. В этом смысле страна, несмотря на все еще сохранявшуюся некоторую нестабильность, выглядела вполне надежно, чего нельзя было в то время сказать ни об Иране, ни об Афганистане.

На рубеже 1980-1990-х гг. эта тенденция еще ощущалась практически во всем - и в экономике, и в политике, и в социокультурных стандартах. Экономические реформы, совершавшиеся рывками, но в конечном счете дававшие желаемый результат, вели к преобразованию хозяйства страны. Фиксировался устойчивый экономический рост, была принята 20-летняя программа модернизации. Развивались национальный капитал и экспорт, в том числе и даже едва ли не в первую очередь в Россию. Успехам экономического развития в 1990-е гг. несколько помешали война в Персидском заливе, довольно дорого обошедшаяся туркам, и финансовый кризис 1994 г., вызвавший заметное падение курса лиры. Тем не менее Турция оправлялась от неудач. Этому, как тогда казалось, способствовали и явно намечавшаяся политическая стабильность в стране, и либеральное законодательство, и конвертируемость турецкой лиры, и сравнительно дешевая рабочая сила.

Политический плюрализм Турции вполне удовлетворял мировым стандартам, что содействовало включению этой страны в некоторые организации объединяющейся Европы. Турция демонстрировала миролюбивую внешнюю политику, что особенно существенно отметить в условиях, когда на территории бывшего СССР возникли новые страны, не столько мусульманские, сколько тюркоязычные. От того, какие связи установят с ними их восточные соседи и в первую очередь Турция, во многом зависело будущее большого региона. Словом, на первый взгляд все обстояло как будто вполне удовлетворительно. Однако благополучие было кажущимся. Ситуация в мире в это время быстро становилась иной. Повсюду поднимали голову исламисты, и это не могло не сказаться на состоянии умов в Турции.

Политическая обстановка в стране обострилась в декабре 1995 г., когда большинство мандатов на парламентских выборах получила происламская Партия благоденствия (Рефах), во главе которой стоял Неджметдин Эрбакан. Не прекращавшиеся попытки усилить значение ислама и навязать стране исламские нормы жизни, а также стремление возродить похороненные еще Кемалем Ататюрком обычаи (закрытые одежды для женщин, в том числе в университетах, старательное изучение Корана на различных курсах при мечетях, попытки расширить сеть частных исламских школ, пышно праздновать мусульманские праздники и т.п.) не могли не настораживать. Правда, на сей раз военные достаточно легко справились с наступлением ислама, дело обошлось без переворота. В феврале 1998 г. эта партия по решению конституционного суда была запрещена. Однако на смену ей тут же пришла Партия добродетели (Фазилет), распущенная в 2001 г. по решению того же суда. Но процесс уже было не остановить, и вместо этой партии появились такие же новые.

Выборы в парламент осенью 2002 г. принесли, как и ожидалось, очередной успех исламистам, объединившимся в Партию справедливости и развития (ПСР), что во всем мире было расценено как сильный удар по кемалистской Турции. Правда, лидеры ПСР обещали проводить умеренную политику. На выборах 2007 г. эта партия подтвердила свой успех, а ее руководители возглавили страну. Президент Абдулла Гюль и премьер Реджеп Эрдоган вышли именно из ПСР. При их руководстве Турция стала меняться. Поддавшись всеобщему поветрию, охватившему мир ислама, население страны не просто вспомнило, что страна 100 лет назад была гигантской империей и центром мирового исламского сообщества, но и захотело не отставать от того, что представляется немалой его части как возрождение исламской традиции, лежавшей в фундаменте величия прошлого. Военные на сей раз под давлением общественного мнения, как своего, турецкого, так и общеисламского, оказались вынуждены отступить.

Как итог всего происходящего в связи с этим следует расценивать впечатляющую победу происламских сил на референдуме в сентябре 2010 г. Более половины (58%) голосовавших высказались в поддержку властей, которые призвали законодательно ограничить возможности военных вмешиваться в политику. Представители Евросоюза - правда, по горячим следам и явно не подумав, - приветствовали это голосование, сочтя, что оно по духу верно. Такое ограничение на фоне многочисленных военных переворотов во всем мире может, конечно, представляться чем-то положительным. Но в Турции победа сторонников ислама означала нечто противоположное. Это был шаг назад, в мутную эпоху средневекового общества, ибо, как было показано выше, в Турции военные играли роль позитивного начала, восстанавливая общество западного типа, созданное великим Кемалем. И теперь это общество начало обращать лицо к исламу, причем достаточно жесткому (Эрдоган на официальных приемах стал демонстрировать свою жену с покрытой головой).

Похоже, что европейцы быстро в этом разберутся, ибо, если ситуация с радикализацией ислама не стабилизируется, желанные возможности для Турции интегрироваться в Европу могут оказаться закрыты. Вообще же пока не очень ясно, направится ли страна по пути к исламскому государству, как то происходит в еще недавно вполне вроде бы светском Пакистане, или сильно призадумается, стоит ли выбирать такой путь. Если учесть ситуацию с воинствующим и явно побеждающим в ряде случаев фундаменталистским исламом, выбор, уже сделанный турками, может оказаться решающим. Это, конечно, не значит, что благополучная, развитая, многопартийная и пока еще демократическая в основе своей Турция станет такой, каким уже является Иран. Но есть основания опасаться и этого.

Между тем экономически высокоразвитая в индустриальном отношении и уверенно наращивающая свой экономический потенциал Турция энергично выходит на передний план по уровню промышленного и сельскохозяйственного производства и услуг, включая туризм. Ее экономическая мощь вывела страну во второй десяток государств, а по темпам роста в последние годы мирового кризиса она чуть ли не на втором месте в мире после Китая. В то же время намеренно резкое ухудшение отношений с Израилем явственно свидетельствует о политических симпатиях руководства страны. ВВП на душу населения 11,2 тыс. долл. США.