Учение И. Т. Тарасова об административной юстиции

Учение И. Т. Тарасова об административной юстиции базируется на исследованиях по преимуществу немецких полицеистов, приверженцем взглядов которых и был ученый. По мнению Тарасова, "немецкие юристы, опираясь на различие между частным и публичным правом... находят необходимым учреждение особых, специальных административных судов как органов административной юстиции".

Рассмотрение административных дел в общих судах, по мнению И. Т. Тарасова, нецелесообразно - для этого необходимо создание системы специализированного административного производства. Проблема организации административных судов зависит от конкретного определения их компетенции. Согласно концепции Лоренца Штейна обжалование действий должностных лиц государственных органов должно осуществляться исключительно в специализированных судах, ведению которых подлежит рассмотрение публичных споров между органами государства, а также между гражданами и государственными органами. Той же точки зрения придерживался и Рудольф Гнейст.

Другая проблема организации административных судов заключена в соотношении их полномочий с полномочиями органов государства. На рубеже XIX-XX вв. в этой сфере обосновывались следующие различные концепции:

o рассмотрение административных дел в зависимых от публичной власти специализированных судах;

o разрешение административных споров в общих судах;

o рассмотрение административных дел в независимых от органов государства специализированных судах.

Таким образом, разрешение научных коллизий сводилось к теории разделения властей, при этом административные суды представляли собой один из элементов судебной власти. Обосновывая недостатки прусской системы административной юстиции, Тарасов отличал ее косвенную зависимость от решений должностных лиц исполнительной власти. "Нет никакого основания, - писал он, - поручать председательство в уездном административном суде (Kreisausschuss) ландрату - высшему в уезде органу активной администрации и представителю бюрократического начала".

В Российской империи конца XIX в. высшей инстанцией по рассмотрению административных дел был Правительствующий Сенат. К компетенции его Первого департамента было отнесено разрешение коллизий между государственными органами, а также обжалование подданными действий государственных должностных лиц. К нижестоящим органам административной юстиции относились губернские и уездные присутствия. К ведению губернских присутствий относилось рассмотрение жалоб подданных на уездные присутствия. По мнению Тарасова, в действующей системе административной юстиции имелось множество недостатков: суды первой инстанции представляли лишь прообраз действенного административного суда, они не наделены реальными полномочиями, кроме этого, отсутствовало и административное процессуальное законодательство. Правительствующий Сенат также не мог быть отнесен к не зависимым от органов государства судебным органам: "Влияние, оказываемое на рассмотрение дел в Первом департаменте министром юстиции, и открытая более практикой, чем законодательством, возможность министра по желанию миновать этот департамент, лишают его той полной независимости и того достоинства, которые должны были бы принадлежать ему как высшему в Империи общему административному суду".

Воззрения И. Т. Тарасова на правоохранительную деятельность полиции

Среди многообразных форм деятельности правоохранительных органов Тарасов особенно подробно рассматривал меры административного пресечения. Отграничение преступления от административного проступка свидетельствует о необходимости применения различных мер административного пресечения: предварительного и предупредительного ареста. Предупредительный арест применялся полицией в отношении лиц, подозреваемых в совершении преступления или проступка. Полицейское задержание лица представляло собой превентивную санкцию, направленную на предотвращение совершения деяния, и далеко не всегда обусловленную правонарушением. Критерием применения полицией различных мер пресечения являлась общественная опасность преступления или проступка: когда вред уже причинен, применялся арест; в тех случаях, когда существовала опасность причинения, - личное задержание. Срок личного задержания определялся временем, необходимым для предупреждения проступка: максимальная продолжительность применения этой санкции законодательством не была определена.

В административно-правовой науке и полицеистике XIX - начала XX в. не были обоснованы различия видов административного пресечения, применяемых к преступникам и правонарушителям либо к лицам, подозреваемым в совершении правонарушения. В курсах полицейского или административного права рассматривались все разновидности превентивных санкций, применяемые полицией, среди них: надзор по судебному приговору; негласный полицейский надзор; гласный полицейский надзор, применяемый в качестве меры предупреждения и пресечения преступлений (ст. 1 Устава о предупреждении и пресечении преступлений 1882 г.); полицейский надзор над политически неблагонадежными лицами (в соответствии с Положением о негласном полицейском надзоре от 12 марта 1882 г.).

Среди многообразных форм правоохранительной деятельности полиции во всех курсах административного (полицейского) права рассматривался и так называемый полицейский суд. К этому понятию, заимствованному из работ немецких полицеистов Роберта Моля и Лоренца Штейна, И. Т. Тарасов относился двойственно. Ученый был согласен с необходимостью регламентированного правом участия полиции в судебном производстве по делам о преступлениях или проступках, но критично относился к попыткам представить полицейский суд как форму правосудия: "...существование таких судов как постоянных никоим образом не может быть оправдано теорией". Полицейский суд использует судебную власть как полицейскую меру принуждения и не может быть объективным. Решение такого суда не может рассматриваться как акт правосудия.

Введение института мировых судей, а также окружных судов в результате судебной реформы 1864 г. значительно ограничило участие полиции в судебном производстве. В то же время расширились правомочия органов самоуправления и "соединства" (в современном восприятии - коммерческих и некоммерческих организаций) в административном производстве: с 1861 г. сельскому старосте и волостному старшине было предоставлено право налагать административные взыскания на крестьян в виде штрафа (до одного рубля) или ареста (до трех дней) за "маловажные проступки". Оба названных представителя местного самоуправления наделялись правами, осуществляли обязанности должностных лиц правоохранительных органов и пользовались такой же карательной властью, как и органы полиции.

Положением о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия от 14 августа 1881 г. была расширена компетенция исполнительной власти, в том числе и полиции, в осуществлении правосудия. Генерал-губернаторы, губернаторы и градоначальники разрешали на территории местностей, на которые распространялся правовой режим "усиленной охраны", дела о нарушении изданных ими актов либо делегировали свои полномочия обер-полицмейстерам. В местностях, на которые распространялся режим "чрезвычайной охраны", еще в большей степени расширялась компетенция административных органов и специальных судов в сфере осуществления правосудия за счет ограничения правомочий судов общей юрисдикции. В этих условиях менялась подсудность дел о преступлениях и проступках, такие дела передавались в ведение военных судов либо рассматривались должностными лицами органов исполнительной власти.

На правонарушителей, признанных виновными в совершении преступлений и проступков, налагались взыскания в административном порядке в виде лишения свободы в тюрьме или крепости, ареста на срок до трех месяцев либо денежного штрафа до 3 тыс. руб.

И. Т. Тарасов обосновывал целесообразность расширения полномочий органов полиции и исполнительной власти в сфере административного и уголовного производства в чрезвычайных ситуациях и на территориях особых правовых режимов. Вместе с тем ученый негативно относился к расширению компетенции полиции в ординарных ситуациях.