Турецкая модель демократии

Турецкую модель политической системы, сложившуюся к настоящему времени, по важнейшим параметрам весьма трудно охарактеризовать в соответствии с общепринятыми на Западе принципами, ценностями и установками политической демократии и правового государства. Как утверждал Кемаль Ататюрк, созданная им система не похожа ни на одну из существующих политических систем – она похожа сама на себя.

Для Турции, которая уже в период Кемалистской революции (1919– 1923) провозгласила своей задачей разработку и формирование национальной идеологии как основы новой светской государственности, эта проблема сохраняет актуальность и в наши дни. Она занимает одно из центральных мест в турецкой историко-философской и политической мысли. Неспособность в полной мере сформулировать основные параметры этой идеологии турецкие исследователи называют культурным кризисом, кризисом самоидентификации. Как писал турецкий ученый Б. Гювенч, на протяжении двух последних веков "попытки осмысления культурной принадлежности предпринимались то в форме реформизма, то османизма, то освободительного движения, то тюркизма, то анатолизма, то революционности, то модернизации, то республиканизма, то туранизма, то демократизма, то прогрессизма, то национального согласия, то вестернизации, то исламизма, то лаицизма"^[1].

Сущностная характеристика турецкой модели демократии, как и западных моделей, состоит в том, что она основывается на светских принципах. Уже в Преамбуле первой конституции Турции было провозглашено, что она руководствуется "концепцией национализма, а также формами и принципами, провозглашенными основателем Республики Турция, бессмертным лидером и непревзойденным героем Ататюрком"^[2]. В ст. 2 Конституции 1982 г. Турция объявляется "демократическим, секуляристским и социальным государством, управляемым законом... приверженным национализму Ататюрка".

Немаловажное место в кемалистской идеологии занимают так называемые "шесть стрел кемализма", принятые в 1931 г. в качестве официальной государственной идеологии и включенные в той или иной форме в последующие конституции как их составная часть. "Шесть стрел" включают верность следующим принципам: республиканизм, секуляризм, национализм, народность, этатизм и реформизм. Сам термин "кемализм" иногда переводится как "реформизм" или "революционизм", что по сути одно и то же.

С момента своего возникновения и до наших дней – во всяком случае, со времени принятия многопартийной системы в 1946 г. – принципы кемализма подвергались изменениям. Разные люди трактуют кемализм по-разному. Его интерпретация может быть изменена в угоду политической целесообразности или в соответствии с изменившимися реальностями. Эта проблема осложняется тем фактом, что кемализм никогда не был систематизирован и кодифицирован в качестве сколько-нибудь четко и ясно сформулированных принципов и правил.

В данной связи нельзя не отметить тот факт, что центры власти в армии, высшей бюрократии, бизнесе, средствах массовой информации и университетах находятся в руках сторонников секулярных ценностей, принципов и установок.

В этом отношении отличие Турции от большинства мусульманских стран состоит в том, что здесь место государственной идеологии, которое в османские времена занимал ислам, перешел к турецкому национализму. Турецкий национализм, тюркизм заявил о себе еще при младотурках, а после победы Кемалистской революции становится новой идеологией турецкой государственности. Этот новый национализм, основанный на секулярных принципах, не препятствовал европеизации страны. "Турки, как и многие другие исламские народы, – писал английский историк и философ А. Тойнби, – восприняли наряду с остальными западными понятиями и идеями – полезными ли, вредными ли – и заразу национализма"^[3].

Несмотря на строгие запреты, почти все правоцентристские партии апеллируют к религиозным чувствам простых граждан. И это при всем том, что законодательство Турецкой Республики запрещает использование в политической борьбе религиозной атрибутики. Тем не менее время от времени социально-политические силы, исповедующие исламские ценности, выходят на передний план и завоевывают высшие позиции во властной иерархии. Однако, как показывает опыт, было бы не совсем корректно полагать, что в таких случаях турецкое общество возвращается к исламским ценностям и принципам политической самоорганизации. Обоснованность данного тезиса воочию обнаружилась на примере прихода к власти исламистов во главе с Н. Эрбаканом, которые, по сути дела, не затронули основы государственного устройства.

Несколько иное положение сложилось в последние годы, когда к власти пришла партия исламской ориентации во главе с Р. Т. Эрдоганом.

В результате комплекса реформ, проведенных на всем протяжении истории национального турецкого государства, были запрещены все виды религиозного обучения в школе, ликвидированы дервишские ордена и монастыри, запрещено ношение чалмы и фески, а женщинам – чадры. Итогом слияния на турецкой основе западного и турецкого начал стало то, что современная Турция – не только азиатская, но и европейская страна, где 99% населения исповедуют ислам, но она, тем не менее, является светским государством.

В действительности в Турции никогда не прекращалось тайное обучение Корану и принципам ислама. По данным ряда исследователей, в сельской местности данное явление носило почти массовый характер. Этим объясняется тот факт, что при всех произошедших в стране довольно широкомасштабных и глубоких изменениях, в том числе и в направлении европеизации тех или иных сфер общественной жизни, в целом комплекс духовных ценностей и установок значительной части населения современной Турции не совпадает с европейскими критериями.

Нередко следование западным стандартам культуры и европейскому образу жизни есть не более чем видимость, за которой кроется традиционное сознание, патерналистское, патриархальное ОГЛАВЛЕНИЕ. В силу этих факторов Турция одновременно представляет собой старую и новую страну, населенную народом, придерживающимся как старых, так и новых ценностей и установок.

Основатели Турецкой Республики отнюдь не копировали европейские образцы. Придерживаясь некоторых общепринятых основополагающих принципов, институтов и ценностей Запада, турецкое руководство с самого начала взяло курс на приспособление западных заимствований к социально-экономическим и политическим реальностям Турции и особенностям турецкого национального сознания, вкладывая в них новое ОГЛАВЛЕНИЕ.

Поэтому турецкая модель по целому ряду признаков отличается как от западной модели демократии, так и от новых азиатских моделей. В западных демократических странах предпочтение отдается защите и гарантии прав и свобод отдельно взятого человека как гражданина данного государства. Здесь господствующее положение занимает так называемая политическая, или гражданская, теория нации, согласно которой понятие гражданина определяется независимо от этнонациональной и расовой принадлежности, вероисповедания, социального статуса и т.д.

Особо важное значение с данной точки зрения имеет то, что в большинстве многонациональных стран государство официально не ставит своей целью насильственную ассимиляцию этнонациональных меньшинств. Так, в США четко выделяется группа чиканос – выходцев из стран Центральной и Южной Америки, численность которых с каждым годом стремительно растет. Интересно, что представители европейских народов, которые полностью интегрировались в американское общество, порой предпочитают называть себя италоамериканцами, ирландоамериканцами и т.д.

В Канаде две основные этнонациональные общины – англоязычных канадцев, или англофонов, и франкоязычных канадцев, или франкофонов, которые уже в течение многих поколений живут вместе, при этом, во всяком случае в открытой форме, не навязывая друг другу свои ценности, культуру, образ жизни. Здесь совершенно справедливо говорят о единой канадской нации, состоящей из двух этнонациональных общностей, каждая из которых придерживается собственной культуры, языка, обычаев и т.д.

Показателен опыт Российской Федерации, где национальные меньшинства составляют интегральную часть народа страны и занимают соответствующие места в государственно-политической структуре, внося свой вклад в социальное, экономическое, культурное развитие страны. Их нрава и обязанности признаются не только в реальной жизненной практике, но и четко зафиксированы в Конституции, законодательных и нормативно- правовых актах.

В Турции же, которая фактически является многонациональной страной, где численность курдов составляет почти 15 млн человек, нет ни культурно-национальной, ни территориально-политической, ни какой- либо иной формы автономии. Немыслима там, хотя и официально признанная, форма мультикультурализма и мультикультурной политики, практикуемая в многонациональных и многосоставных обществах, потому что здесь не признается сам факт существования национальных, культурных, языковых меньшинств, в отношении которых следовало бы проводить соответствующую политику. Единственным исключением из этого правила стали греки, евреи и армяне, которые получили особые языковые и культурные права по Лозаннскому мирному договору от 24 июля 1923 г.

Турецкая модель отличается и от тех восточных стран и народов, где предпочтение отдается коллективным правам перед правами и свободами человека. Под коллективными правами, как правило, подразумеваются права национальных, культурных и языковых меньшинств. В Турции эти права отвергаются сами по себе по той простой причине, что считается, будто в стране нет носителей этих прав в лице национальных, культурных и языковых меньшинств.

В турецкой модели весьма сильны роль и влияние государства в важнейших сферах общественной жизни. Показательно, что до внесения некоторых изменений в преамбулу Конституции 1982 г. в 1995 г. в ней даже говорилось о "священном государстве" (Kutsal Deviet). Государство настолько ревниво защищает себя, что рассматривает негосударственных акторов как разрушительных конкурентов.

При официальном признании международных законов и правовых норм в Турции действует множество законов, предусматривающих наказание за свободное выражение убеждений. Многие из них настолько по-разному трактуются и так широко используются, что явно нарушают принципы ст. 10 Европейской конвенции по защите прав человека и основных свобод, вступившей в силу 3 сентября 1953 г.

Тем не менее следует признать тот факт, что на характер и тенденции эволюции турецкой модели демократии более или менее существенное влияние оказывают страны Запада, прежде всего Евросоюза, вступление в который руководство этой страны обозначило в качестве своей стратегической цели. Необходимо отметить и то, что Турция уже с конца 40-х гг. XX в. участвует в различных структурах западных стран (НАТО, ОЭСР, Совет Европы). Именно в силу этого социально-политические силы исламской ориентации, которым время от времени удается завоевать вершины власти, не могут решиться сколько-нибудь серьезно посягать на светские основы государственного устройства.