Традиционное и новое в изображении человека

Главный герой "Казанской истории" – царь Иван Грозный – окружен ореолом славы. Причины организованного им похода на Казань истолкованы автором не как стремление расширить территорию Московского государства, а как желание обезопасить границы Руси. Перед решительным сражением с казанцами царь объезжает полки, размахивая мечом, и "вопияше воеводам": "Что долго стоите бездѣлны? Се приспѣ время потружатися малъ час и обрѣсти вѣчную славу". Он готов первым идти па приступ и "собою дата храбрости начало всѣм". Удержанный воеводами от "безумного дерзновения", государь умело руководит штурмом Казани. Опасаясь тесноты и давки, а следовательно, ненужных жертв, он посылает на приступ не все полки; царь повелевает придвинуть туры к городским стенам, чтобы воинам было легче преодолевать укрепления противника. Апофеозом российскому самодержцу становится торжественный въезд в Москву, где царя-победителя встречают иноземные послы и купцы, дивящиеся его "красоте, и силе, и славе великой". Москвичи, чтобы лучше видеть царя, "лепятся" по крышам домов или забегают вперед процессии; женщины и девицы, "яко птицы брегоми въ клѣтцах", желая насладиться "видѣния... чюднаго", приникают к "малым скважницам" в окнах и дверях.

Новаторской чертой исторического повествования является изображение врага, нарушающее многовековую традицию воинской повести, нормы литературного этикета. Двадцатилетнее пребывание в Казани позволило автору "Истории" объективнее, чем русские летописцы, судить о татарском народе, отдавая дань уважения его воинской доблести, восхищаясь красотой и мощью созданного им города, равного которому нельзя найти "по всей нашей Руской земли" и "в чюжих землях". Защитники Казани изображаются как герои: отклоняя ультиматум Ивана Грозного, они готовятся к обороне. Казанцы – храбрые и искусные воины, "умѣние велико имущи ратоватися во бранѣх"; во время осады "на единаго бо казанца сто русинов, а на два двѣсте". Падение города сопровождается насилием со стороны победителей – убийством жителей, разграблением мечетей: "И разлились по всему городу реки крови, и протекли потоки горячих слез..." Таким образом, впервые русские воины изображаются не только как мужественные в бою и милосердные к побежденному противнику. Одержимые "завистью сребролюбия", они способны убить друг друга при дележе добычи, не знают жалости и, ворвавшись в город, секут казанцев, как траву, "рѣзаху, аки свиней".

Далеко от однозначности и изображение казанской царицы Сумбеки. С одной стороны, автор повести осуждает ее за "любовь блудную" к улану Кощаку, ради которой она готова погубить сына. Создатель "Истории" сообщает, что Сумбека, вступив в вынужденный брак с Шигалеем, неоднократно пыталась отравить своего второго мужа. С другой стороны, ее низвержение с престола "неутешно" оплакивает татарский народ, для которого она – мудрый правитель, "красносолнечная" и "честная жена".

Не все татары в "Казанской истории" являются врагами Московского государства. Среди них были и такие, как воевода Шигалей, "в ратномъ дѣле зѣло прехитръ и храбръ", русскому царю "служаше, и нелестно за хрестияны страданіе". Автор не скрывает особой теплоты чувств, которая присуща его рассказу о Шигалее: "...жалобость ми душевная и сладкая любы его ко мнѣ глаголати о немъ и до смерти моея понужает". Однако автор понимает: многие осудят его за то, что "единовѣрных своих похуляюща", а "поганых же варваръ похваляющи". Тем не менее истина для писателя выше людской хулы и славы. В "Казанской истории" христианский Бог иногда выступает на стороне "неверных", но "милосердных" татар, если им противостоит такой русский, как московский князь Василий II, исполненный "свирепосердия" и способный нарушить клятву. В "Казанской истории" христианский Бог иногда выступает на стороне "неверных", но "милосердных" татар, если им противостоит такой русский, как московский князь Василий II, способный нарушить клятву, исполненный "свирепосердия". Древнерусский писатель убежден, что "не токмо нам, крестьяном, Бог помогает, но и поганым по правде пособствуст", – именно эта мысль придает его произведению о войне гуманистическое звучание, общечеловеческую и вневременную художественную ценность.