Теории современного капитализма: хозяйство в обществах "рефлексивного модерна" и постмодерна

Представление о структурном характере современных модернизационных процессов было бы не полным, если не учитывать тот факт, что в 80–90-х гг. XX в. наиболее развитые страны Запада и Востока вышли на уровень развития, характеризуемый качественно новыми особенностями хозяйственного, социального, культурного бытия. Современную хозяйственную жизнь и ее культуру уже нельзя отождествить с обществом "модернити" и его культурой, понимаемой как индивидуализм, рационализм, индустриализм и сциентизм Нового времени.

Особенности современного общества описываются в разных исследовательских парадигмах, среди которых наиболее широко признанными являются концепция постиндустриального общества (Д. Белл, А. Тоффлер), постмодерна (Ж. Деррида, Ж. Лиотар, Ж. Бодрийяр, З. Бауман), "рефлексивного модерна" (Э. Гидценс), "другого модерна", или "общества риска" (У. Бек), "дезорганизованного капитализма" и "хозяйства знаков и пространств" (Дж. Урри и С. Л эти), и др.

Концепция постиндустриального общества характеризует по преимуществу качественно новые уровни развития технологий и связанное с ними состояние производства и социально-экономической сферы, а также новые культурные феномены, порожденные этими явлениями. Создатель теории постиндустриального общества Д. Белл указывает на противоречие между основными структурными составляющими его культуры: с одной стороны, современное высокотехнологическое наукоемкое производство ориентировано на рациональность и эффективность, рост производительности труда, который обретает новый культурный смысл как форма творческого самовыражения личности, с другой стороны, мы сталкиваемся с принципиальным уходом от ценностей аскетизма и рационализма, ориентациям на гедонизм, приходящим на смену аскетическим ценностям протестантской этики и рационализму "модернити". Это противоречие изнутри подрывает стабильность постиндустриального общества, лишая его субъекта целенаправленной, творческой, активной, социально ориентированной деятельности.

А. Тоффлер в известной работе "Третья волна" (1980) утверждает, что на смену обществам "первой волны" – аграрной и "второй волны" – индустриальной, приходит общество "третьей волны" – информационной. Главной движущей силой развития информационного общества являются современные информационные и телекоммуникационные технологии, главным богатством – информация. Этим определяются все изменения, происходящие в социальной, культурной, экономической сферах. Таким образом, концепция информационного общества А. Тоффлера основана на техническом детерминизме общественного развития и особенности современного общества выводит из специфики технологий.

З. Бауман, как и А. Тоффлер, утверждает, что в основе экономики и, главное, извлечения крупных прибылей в современном обществе лежит производство не материальных предметов, а идей. Особенность его состоит в том, что идея, поданная один раз, может потом многократно продаваться, и прибыльность дела в целом зависит не столько от производителя, сколько от потребителя, за которого и идет основная конкуренция. Таким образом, в процессе производства прибылей меняются местами производители и потребители: "большая часть населения интегрирована в современное общество в качестве потребителей, а не производителей".

Однако такая интеграция оказывается неустойчивой и чреватой внутренними противоречиями: она постоянно должна поддерживаться несовпадением потребностей и уровнем их удовлетворения. Поэтому общество становится не только потребительским, но и дерегулированным – основанным на постоянной неопределенности и риске, осложненном для масс людей отсутствием четко определенных образцов поведения, постоянными непредсказуемыми флуктуациями. В основе неопределенности лежит специфическая картина мира, где отрицаются длительные взаимодействия и принимаются лишь краткосрочные стратегии, где мир мыслится как "контейнер с одноразовыми вещами", каждая из которых ценна лишь в данный момент времени и легко может быть заменена любой другой. Основа экономики постмодерна – потребление – и является такой кратковременной стратегией, где главной целью является даже не сама по себе полезность вещи, а удовольствие от новизны, что делает невозможным ни длительные привязанности, ни долговременное партнерство. То, что модно и престижно сегодня, завтра устареет и может стать предметом насмешки и позора. Любая вещь, договор, взаимосвязь и т.д. ценны лишь в момент наивысшей прибыльности и конкурентоспособности. По мере того как эти приоритеты утрачиваются, возникает потребность в новых, порождающая вечную нестабильность, неуверенность, зыбкость бытия. Такое общество 3. Бауман назвал не только "индивидуализированным", но и "текучим".

Концепция постмодерна обращается к комплексному исследованию процессов в сфере мировоззрения, картины мира, культуры, нравственности и т.д., а также в институтах общества, в которых произошли столь существенные изменения, что современное общество стало принципиально отличаться от классического модерна. Эти изменения затрагивают и сферу хозяйствования, в особенности производства и потребления, труда и рабочей силы, отношений в процессе производства. Они столь существенны, что требуют и особой методологии и понятийного аппарата для адекватного понимания. Теоретики постмодерна – Ж. Бодрийяр, 3. Бауман и др. – указывают на такие его общие характеристики, как распад социокультурного единства, плюрализм ценностей, культурных форм и стилей, а также отсутствие единой универсальной "арочной" морали, ценностный релятивизм, отказ от "логоцентризма" как фундаментального для европейской культуры представления о развитии общества согласно единой логике, об однозначной детерминированности событий и явлений. Научные методы и принципы стратегического планирования реальных действий основываются на неодетерминизме, позволяющем учитывать случайные флуктуации, непредсказуемые последствия, нелинейность развития и отсутствие единой универсальной логики.

По Бодрийяру, все известные экономические, социальные, политические институты капиталистического общества (труд, производство, фабрика, накопление, потребление, власть, профсоюзы и т.д.) в условиях постмодерна прекращают свое существование. Однако они не разрушаются в результате революции и перехода на новый уровень социально-экономического развития, как предполагал Маркс, а заменяются в процессе саморазвития капитала подобиями – симулякрами. Это обусловлено утратой соответствия означающего и означаемого как меновой и потребительной стоимости, денег и реального богатства, заработной платы и труда и т.д. Прежние отношения референции заменяются свободной "игрой" знаков по принципу кодировки. Суть этих изменений состоит в безусловной универсализации капитала не как расширенного воспроизводства и присвоения прибавочной стоимости, опирающегося на классовое господство и силовой аппарат государства, а через всепроникающие системы кодов, освобождающие экономику от привязки к материальным и практическим процессам – промышленным, торговым, потребительским, а также и классовым, идеологическим, нравственным отношениям.

И производство, и труд в постмодернистской перспективе рассматриваются вне связи с потребностями, на удовлетворение которых они ориентированы, и вне их детерминации какими-либо объективными общими законами. Они выступают в качестве "дискурса", просматривающегося через материальную очевидность машин, предприятий, изделий, технологий, рабочего времени, заработной платы, рынка, капитала.

Производство-код принимает все более универсальный характер, независимо от его практической полезности или вредности, прибыльности или убыточности, оно стремится подчинить все себе и оставляет свои "метки" на всем. По мнению Ж. Бодрийяра, через этот код, а вовсе не реальный процесс труда, воспроизводится сама принадлежность человека обществу, осуществляется социализация, более эффективная, нежели прежняя социализация через участие в реальном производстве, ибо здесь не имеет значения, чем, где, сколько времени, каким образом, с какой квалификацией, за какое вознаграждение, в какой социальной среде и т.д. занят человек – важно, что он занят, т.е. несет на себе знак причастности к универсальной сети, является ее ячейкой. Важно, что люди "приставлены к делу", а значит, "учтены", поддаются тотальному контролю и управлению, обеспечиваемому не обществом, как утверждали сторонники социологического реализма, а всепроникающим кодом.

Рассмотрение экономики по принципу кода, вне ее детерминированности потребностями общества и какими-либо объективными законами позволяет Ж. Бодрийяру дать собственное объяснение парадоксу экономического роста в современном обществе. Этот парадокс состоит в том, что при видимом ускорении обращения капитала и росте производительности, совершенствовании технологий и становлении общества массового потребления в экономически развитых странах в масштабах всего человечества оказываются не преодоленными ни голод, ни бедность, ни отсталость. По существу, экономический рост не означает реального хозяйственного прогресса, повышения уровня и качества жизни людей, уменьшения бедности, безработицы, сокращения разрыва между доходами бедных и богатых и т.д.

Авторы теорий "дезорганизованного капитализма" и "хозяйства знаков и пространств" английские социологи С. Лэш и Дж. Урри показывают, что качественная специфика современного хозяйства состоит в преобладании знаковых систем, гиперреальности над реальным производством и потреблением, детерминированными устойчивыми социальными структурами. Господство знаков над жизнью людей в современном обществе обусловлено постепенным вытеснением производства материальных объектов производством знаков: это либо "информационные товары" с преобладающим когнитивным ОГЛАВЛЕНИЕм (компьютеры, программное обеспечение, и т.д.), либо собственно "постмодернистские товары", в которых их знаковое ОГЛАВЛЕНИЕ, например дизайн, преобладает над утилитарным, потребительским. Современное общество производит гораздо больше информации и знаков, чем люди могут воспринять, что приводит к нарастающей утрате репрезентации: "Людей просто атакуют различными обозначающими, и им все труднее становится соотнести с ними определенные "обозначаемые", или смыслы... В этом смысле – ввиду возрастающего изобилия и скорости обращения культурных артефактов – постмодернизм представляет собой не столько критику модернизма или радикальный отказ от него, сколько радикальное преувеличение. Он более современен, чем сама современность. Постмодернизм гиперболизирует процессы возросшей скорости оборота и уменьшения срока службы субъектов и объектов".

Однако что же приводит к столь радикальному повышению роли символов и знаков в социально-экономической жизни, что отношения репрезентации и детерминизма практически утрачиваются? По мнению представителей постмодернизма, это резко возрастающая скорость социально-экономических взаимодействий. Информационные потоки, позволяющие осуществлять взаимодействия в глобальных масштабах, и при этом в реальном времени, основываются на технических возможностях телекоммуникационных сетей, охвативших весь мир. Таким образом, социологи приходят к детерминированности самого состояния постмодерна как особой социально-экономической реальности возможностями современных технологий. Здесь, наверное, не стоит говорить о возвращении в науку технико-технологического детерминизма, подобно теориям У. Ростоу и Д. Белла, поскольку сами авторы эти отношения многократно усложняют и опосредуют трансформациями ментальных систем и таких базовых универсалий социального знания, как социальное время и социальное пространство.

В то же время целый ряд исследователей, среди которых Э. Гидденс, У. Бек и др., придерживаются мнения, что современное общество не вышло за рамки модерна и его следует описывать как "рефлексивный модерн", "второй модерн", "общество риска" и т.п. Постмодернизация не снимает полностью проблему модернизации, поскольку мыслится следствием позднеиндустриальной модернизации, ее закономерным продолжением и дальней перспективой.