Тенденция к индустриальной экономике
То, что в России в середине XIX в. началась индустриализация и формировалась промышленная буржуазия, ни у кого не вызывает сомнений. Необходимо только посмотреть на степень развитости этих явлений.
И в России двигателем индустриального развития стало железнодорожное строительство. В 1851 г. была открыта первая железная дорога Москва–Петербург.
В середине века к участию в железнодорожном строи- тел ьстве стал привлекаться, помимо государственного, и частный капитал, в частности крупный иностранный банкирский дом Штиглица. Однако главным инвестором оставалось государство. В 1857–1878 гг. практически весь дефицит государственного бюджета был вызван поддержкой частных железнодорожных обществ[1].
Массовое железнодорожное строительство приходится на 1865–1875 гг. Оно вызвало мультипликационный эффект благодаря государственным заказам локомотивов, вагонов, рельсов, шпал, строительно-монтажных работ, продовольствия для строителей, наконец, проектов. В 1870–1871 гг. государство передало на льготных условиях казенные железные дороги частному капиталу. Но не надолго! Только до 1878 г. железные дороги были полностью частными. Правда, сеть их расширилась незначительно, а долги казне возросли в 5 раз и составили 515 млн руб. В 1878 г. государство вновь занялось железнодорожным строительством и выкупило у частных лиц часть дорог, списав долги на сотни миллионов руб.
В России начинает развиваться и характерная для индустриальной системы корпоративная форма собственности. За 20 лет (1861–1881) количество акционерных компаний выросло с 54 до 356.
Характерно, что железнодорожное и промышленное строительство сразу вызвало и стремление к объединениям монополистического типа: конкуренция в России была непривычным, опасным и беспокойным делом. Лучше было договориться, тем более, что олигополическое количество предприятий позволяло это делать. В 1882 г. в России появился "Союз рельсовых фабрикантов", в 1884 г. "Союз фабрикантов рельсовых скреплений". Опыт оказался удачным и в 1887 г. организован мощный синдикат мирового уровня "Союз русских сахарозаводчиков".
В конце века появились первые признаки сращивания промышленного и банковского капитала. Так, Петербургский международный коммерческий банк приобрел акции Никополь-Мариупольского металлургического общества, Российского золотопромышленного общества, машиностроительного завода Гартмана и других предприятий. Колоритнейшей фигурой русской истории стал А. И. Путилов, который был не только владельцем известных машиностроительных заводов, но и директором и фактическим хозяином крупнейшего Русско-Азиатского банка.
Да и сам банковский капитал концентрировался и монополизировался. В 1904 г. был образован настоящий банковский монстр на Юге России – Азово-Донской банк, поглотивший Петербургско-Азовский, Минский и Киевский коммерческие банки.
Концентрация российской промышленности и в самом деле была высока: в конце века на долю пяти доменных заводов приходилось 25% производства чугуна; пяти нефтяных фирм (в том числе "Товарищества братьев Нобель") – 44,1% добычи нефти; 17 донецких шахт – % добычи угля; 8 фирм – более Уз всего производства сахара. Но и здесь мы вынуждены указать на "ложку дегтя": на душу населения в конце XIX в. приходилось всего 100 кг каменного угля и 20 кг черного металла в год. А в Западной Европе в это же время – от 2 до 5 т угля и 150–200 кг металла!
В начале нового века процесс формирования монополизированных объединений продолжался. Синдикаты "Продамет" (контролировал 60% всего внутреннего рынка черных металлов), "Гвоздь", "Продуголь", крупные нефтяные корпорации с самого начала показали желание и способность затормозить, исходя из частных корыстных целей, развитие конкуренции в своих отраслях. Так, после образования синдиката "Продамет" (1904) в России не было построено ни одного крупного металлургического предприятия. Бакинская нефтяная фирма "Товарищество братьев Нобель"[2] всеми силами старалась не допустить развития новых месторождений в районе городов Грозный и Ухта.
Российская промышленность и банковская сфера не прошли периода свободной конкуренции, но с самого начала проявили тенденцию к монополизации, что в сочетании с государственным воздействием на экономику противоречило развитию рыночной системы.
Тяжелая промышленность России не могла развиваться без государственной помощи. Бизнес стремился в отрасли легкой промышленности (текстильную, пищевую), в лучшем случае – горнодобывающую. Здесь дивиденд был гораздо выше, чем в машиностроении или металлургии и доходил в 1890-е гг. до 25%.
Это явление М. И. Туган-Барановский назвал "русской некультурностью"[3].
Бурно стала развиваться нефтяная промышленность, сосредоточенная на территории нынешнего Азербайджана в районе Баку. В 1870 г. в России было добыто 1,8 млн пудов нефти, а в 1890 г. – 241 млн пудов. Рост беспрецедентный – в 134 раза. Россия становилась крупнейшим экспортером нефти в мире, а в 1901 г. сосредоточила 1/2 мировой добычи нефти.
И в горнодобывающей, и в нефтяной, и в машиностроительной промышленности с самого начала ведущую роль играл иностранный капитал. С. Ю. Витте справедливо не опасался иностранной экспансии, считая, что отечественную промышленность скорее могут сгубить иностранные товары, чем иностранные капиталы, инвестированные в реальный сектор. Кстати, в начале XX в. на долю России приходилось всего 3% мирового импорта. Мы не очень нуждались в иностранных товарах, мы действительно нуждались и сейчас нуждаемся в иностранных капиталах[4]. При С. Ю. Витте привлечение иностранного капитала в промышленность России стало частью экономической политики. Сам С. Ю. Витте считал, что иностранные капиталы способствовали развитию национальной русской промышленности[5].
В 1890 г. % всего российского акционерного капитала принадлежала иностранцам. В 1899 г. Витте предложил направлять иностранные капиталы на развитие промышленности и банковской сферы, привлекать инвестиции, а не займы, облегчить импорт технологий, разрешить иностранным инвесторам покупать недвижимость и землю[6]. В 1900 г. доля иностранных инвестиций составляла: в горной промышленности – 70%; машиностроении и металлообработке – 72%; в химической промышленности – 31%; 14 металлургических заводов Юга (нынешний Донбасс) из 18 были иностранными. К началу XX в. иностранные вложения составляли 45% всего акционерного капитала. Из них более половины (54,7%) – в горной и металлургической промышленности[7].
В 1873 г. молодая русская промышленность испытала на себе первый циклический промышленный кризис. Он коснулся только легкой промышленности и был результатом недопотребления: покупательная способность крестьянства была крайне низкой, к тому же оно довольствовалось продуктами натурального домашнего производства.
Как это часто случалось в истории других стран, толчком для очередного витка развития стала война. На этот раз Русско-турецкая (1877–1878).
И опять-таки благодаря государственным заказам. Но в 1882 г. новый кризис охватил уже всю промышленность, а депрессия продолжалась около пяти лет.
Начало нового экономического подъема пришлось на 1893 г. и было стимулировано железнодорожным строительством. Ведь в тот период во всю ширь развернулось строительство Транссибирской железнодорожной магистрали. В это трудно поверить, но магистраль протяженностью в 7,5 тыс. кн была построена за 10 лет силами всего 8 тыс. русских артельщиков, которые, используя лишь силу кооперативного труда и свою смекалку, сделали это без современных механизмов и сегодняшних достижений инженерной мысли. Добавим еще и то, что артелям очень хорошо платили, и многие из артельщиков после завершения работы смогли открыть собственное дело.
Как было бы красиво, если бы мы на этом остановились. Но чтобы объективно оценить уровень развития железных дорог, посмотрим на важнейший показатель: плотность железнодорожной сети (км пути на 1 тыс. км2 территории)'.
Великобритания – 100;
Германия – 80;
Россия – 1,5.
Сочувствуя героическим усилиям правительства, предпринимателей и рабочих, мы должны объективно оценивать их результативность.
Росту промышленности способствовала традиционная для России протекционистская политика, усилившаяся в 1877 г. Ввозные пошлины увеличились на 40–50%. В 1877–1880 гг. уровень пошлин достигал 16,1%, в 1885– 1890 – 28,3% стоимости товаров.
Как и подобает стране с развивающейся промышленностью, в середине 1890-х гг. Россия вплотную столкнулась с рабочим движением, забастовками, наконец, с первыми революционными организациями российского пролетариата. В 1895 г. 25-летний В. И. Ульянов создал свою первую марксистскую организацию "Союз борьбы за освобождение рабочего класса", того самого класса, который еще только выходил на арену экономической и социальной жизни.
На забастовки С. Ю. Витте среагировал практически мгновенно. По его инициативе в 1897 г. был принят закон "О продолжительности и распределении рабочего времени в заведениях фабрично-заводской промышленности". Впервые в истории России закон ограничил рабочий день... 11,5 часами! Но и это в условиях царской России было огромным достижением социальной политики.
В 1903 г. С. Ю. Витте провел еще один закон – об ответственности предпринимателей за производственные увечья рабочих. Вполне цивилизованный закон. Особенно когда его исполняли.
Но время С. Ю. Витте кончилось вместе с революционным взрывом 1905 г. Он не успел превратить Россию в страну индустриальной цивилизованности.
Тенденция к индустриализации страны была намечена, но не стала фактом.