Структура значения
Многие авторы (Артемьева, 1980, 1999; Лурия, 1998; Петренко, 1983; Щедровицкий, 1995 и др.) выделяют смысловую, операциональную и обще- культурную (или коммуникативную) составляющие значения. Например, А. Г. Шмелев (Шмелев, 1983, с. 29) определяет значение "как единицу, репрезентирующую сознанию координацию предметных условий деятельности и операционального состава деятельности, регулирующую деятельность в соответствии с определенными целями и мотивами". Такое рассмотрение значения как тройственного морфизма (денотативное ОГЛАВЛЕНИЕ, операциональное ОГЛАВЛЕНИЕ и аффективно-мотивационное ОГЛАВЛЕНИЕ) позволяет рассматривать значение как единицу психологического анализа, сохраняющую известную классическую триаду психологического содержания: ум, действие, чувство.
Анализируя трехслойную схему мыследеятельности Г. П. Щедровицкого (Щедровицкий, 1995), можно констатировать, что значение функционирует в реальной деятельности и как средство коммуникации с другими людьми (полилогос), и как средство организации внешнего (оперирование, действование) и внутреннего (логос, мышление, отношение) действия. Эти три параметра функциональности и составляют ОГЛАВЛЕНИЕ функциональности значения. Близкую схему как схему классификации оптологического измерения подходов к проблеме смысла в зарубежной психологии предлагает Д. А. Леонтьев (Леонтьев, 1999): феномен объективной действительности, феномен субъективной действительности, феномен интерсубъектных взаимодействий.
Соответственно, выделим три функциональных составляющих значения.
1. Личностный смысл, "значение для себя", используемый преимущественно для организации внутренней деятельности (отношение, произвольность, внимание, актуализация, мышление).
2. Конструкт (культурный конфигуратор свертки-развертки информации, общекультурная составляющая значения), используемый преимущественно для организации коммуникации, понимания и мышления.
3. Оперант, используемый преимущественно для организации внешнего и внутреннего действия.
Значение слова "ложка" включает для любого человека конструкт (мы все знаем, что это, и можем понимать другого, когда он, например, просит передать ложку); личностный смысл (личный опыт использования, какие-то случаи, виды ложек и пр.); оперант (мы не только понимаем других, но и знаем, как именно ложкой действовать).
Значение в единстве всех трех его составляющих является единой основой образа мира человека ("единой замещающей реальностью", по терминологии Е. Ю. Артемьевой)[1], обеспечивающей и его субъектность, и его адекватность. Три части значения образуют единую систему, и изменение одной из них неминуемо влечет за собой изменение остальных.
О субстанциональном статусе субъективности как основы активности
В рамках обсуждения проблемы предметности, детерминируемой формами активности субъекта, и двойной детерминации деятельности дискуссионным остается вопрос о субстанциональности субъективности. Хотя этот вопрос скорее относится к философским, он имеет важнейшее значение для всей психологии. С. Д. Смирнов считает: "Формируясь и развиваясь в форме деятельности, впитывая в себя по ее каналам все новые слои объективного, субъективность человека начинает оказывать все большее влияние на ход самой деятельности, инициирует и направляет ее. Но сама она продолжает существовать, развиваться и оказывать обратное влияние на развитие деятельности лишь при условии непрерывной связи с объективным миром. Как только эта связь нарушается, субъективное перестает существовать, т.е. оно не субстанционально, а имеет функциональный характер" (Смирнов, 1985, с. 50). С. Д. Смирнов обосновывает свою точку зрения тем, что субъект не сам произвольно создает познавательные образы. Субъективный образ (продукт отражения) есть проявление и сущности субъекта, и одновременно сущности объекта как системная связь между ними, обусловленная их общими свойствами.
Если во всех других пунктах автор разделяет концепцию С. Д. Смирнова, то в решении вопроса о субстанциональности субъективности (и объективности) есть некоторые расхождения. Приведем перечень утверждений в обоснование иной точки зрения:
1) с появлением человека как субъекта деятельности изменяется весь онтологический статус бытия, так как все становится "потенциальным предметом деятельности" (Рубинштейн, 1989);
2) субъективность является необходимой характеристикой реальности;
3) даже будучи вторичной в плане генетического развития, субъективность при своем появлении приобретает возможность самостоятельного существования;
4) при новых взаимодействиях, субъективность не строится заново, а достраивается, "впитывая в себя все новые слои объективного" (Смирнов, 1985, с. 50); следовательно, она (субъективность) существует и до начала новых взаимодействий;
5) характерной особенностью активности животных и человека является наличие временного интервала между моментом возникновения проблемной ситуации и проявлением форм активности по ее решению; у человека такой интервал может длиться годы, все это время субъективность (в виде намерения, интенции и т.п.) существует;
6) сама активность (не реактивность) субъекта (в том числе и деятельность человека) обусловлена наличием субъективности и иначе никак не может быть объяснена.
Автор считает возможным утверждать, что реальность как предмет (пусть частично потенциальный) деятельности характеризуется не отдельно объективностью или субъективностью, а распределением и текучестью в пределе (или континууме) полярной характеристики "субъективность – объективность". Может показаться, что такая точка зрения близка к точке зрения Э. Гуссерля, но здесь говорится не о трансцендентальном сущностном знании, а об изучаемой и изменяемой деятельностью предметной реальности.
Изложенная здесь авторская точка зрения продолжает традицию субъект-субъектного (в противовес субъект-объектному) подхода на всю реальность. Все вещи являются процессом, определяемым и закономерностями взаимодействия, и собственными субъективными детерминантами. Именно этот процесс делает возможным свойство отражения и развитие его (отражения) форм. Субъективность субстанциональна, но виртуальна, и эта виртуальность становится проявленной в деятельности.
Изложенная точка зрения не противоречит известным экспериментальным данным о культурно-историческом, онтогенетическом и функциональном генезе значения и, возможно, в будущем станет основанием для построения методик исследования генеза значений и процессов восприятия, учитывающих "субъективные закономерности строения объектов".