Столыпин и придворная камарилья. Распад "третьеиюньской" системы

В первые годы на посту председателя Совета министров П. А. Столыпин пользовался большим доверием Николая П. 1908—1910 годы можно считать не только временем наибольшего политического влияния Столыпина, но и началом заката его карьеры. Властный и независимый, он восстановил против себя многих — и слева и справа. К его противникам присоединилась и придворная камарилья. Влияние ее на царя было большим, чем Совета министров.

В это время на сцену выступает зловещая фигура Григория Распутина. Сам факт появления при царском дворе этого грубого и невежественного мужика, воплощавшего в себе все человеческие пороки, уже тогда вызывал удивление и возмущение современников. Но этому есть свое объяснение. Уже давно подмечено, что в кризисные моменты истории многие представители правящей элиты обращались к мистике, оккультизму. Если бы не было Распутина, на его месте был бы другой, ему подобный. Впрочем, уже до Распутина при царском дворе появлялись разные "прорицатели" и "прорицательницы", "блаженные" и "юродивые". Распутин оказался одним из многих, но наиболее ловким проходимцем. Появление Распутина при дворе относится к 1905 г. Возвышению его способствовала императрица Александра Федоровна, мистически настроенная женщина, которая увидела в нем в первую очередь "целителя" ее больного гемофилией сына Алексея. Вследствие этого обстоятельства Распутин пользовался безграничным доверием экзальтированной императрицы. Однако сложившееся в литературе мнение, что Распутин приобрел "неограниченное влияние на царя", несправедливо. В прессе и в Государственной думе раздавались гневные филиппики против проходимца, сам факт приближения которого ко двору подрывал авторитет царской семьи. На стол императора ложились донесения тайной полиции о безобразном поведении "царского лампадника". Видные политики и даже ближайшие родственники Николая II пытались раскрыть глаза монарху о проделках Распутина, но царь, потакая капризам императрицы, упрямо не хотел внимать очевидным фактам. Скандальные похождения "старца" однажды заставили Столыпина, во время его доклада царю, просить удалить Распутина из столицы, но безвольный Николай, тяжело вздохнув, ответил: "Я с вами согласен, Петр Аркадьевич, но пусть будет лучше десять Распутиных, чем одна истерика императрицы".

Придворная камарилья, стоявшая за спиной Распутина, усилила нападки па Столыпина, внушая царю, что премьер-министр приобрел огромную власть и уже "заслоняет" самого венценосца. Вокруг Столыпина плелась сеть интриг с целью свалить его. Сам царь стал все более тяготиться Столыпиным, который чувствовал приближение конца своей карьеры. В марте 1910 г. он откровенно говорил одному из иностранных послов: "Мой авторитет подорван; меня подержат, сколько будет надобно для того, чтобы использовать мои силы, а потом выбросят за борт". Серьезная размолвка Столыпина с царем произошла весной 1911 г. П. А. Столыпин вынужден был подать прошение о своей отставке. Лишь заступничество за него матери царя Марии Федоровны и дяди великого князя Михаила Николаевича не позволило Николаю II принять эту отставку. Но скрытое недоброжелательство царя к своему "премьер-министру", постоянно подогреваемое интригами придворной камарильи, с этого момента еще более усилилось. Столыпин понимал, что отставка его — дело недалекого будущего. По свидетельству П. Н. Милюкова, он находился в "мрачном расположении духа". Столыпин получил царское согласие покинуть на некоторое время Петербург, чтобы отдохнуть в одном из своих имений. Царь предписал ему передать дела на этот период министру финансов В. Н. Коковцову, но сначала приехать в Киев на торжественное открытие памятника Александру II и присутствовать на приуроченном к этому моменту приеме гласных вновь открытых земских учреждений Западного края.

В конце августа 1911 г. Столыпин прибыл в Киев. Здесь его ожидал холодный прием царя и его окружения. Между тем террористы готовили повое покушение на Столыпина. Об этом знала царская охранка, но не приняла по сути дела никаких предупредительных мер. 1 сентября 1911 г. принадлежавший к группе эсеров-максималистов адвокат Дмитрий Богров (связанный с охранкой) во время представления в Киевском оперном театре, на котором присутствовали царь с семьей и министры, смертельно ранил Столыпина. Обстоятельства убийства Столыпина для многих были загадкой. Не стесняясь, говорили и даже писали в газетах о причастности к этому царской охранки. Вызвала подозрение и "быстрая казнь" террориста, который "мог сказать многое". Большинство историков склоняется к мнению, что убийство Столыпина произошло при попустительстве охранки, что руками террориста царь и двор были "избавлены" от ставшего "неугодным" премьер-министра. По требованию депутатов Государственной думы и Государственного совета была создана специальная комиссия но расследованию всех обстоятельств дела, но ее деятельность была прекращена повелением Николая П.

Убийство Столыпина вызвало многочисленные отклики в русской и зарубежной прессе. Правая и умеренно-либеральная печать писала о событии 1 сентября 1911 г. как о "национальной трагедии", отдавая должное Столыпину как выдающемуся государственному деятелю. Серьезной потерей называла смерть Столыпина и зарубежная либеральная печать, подчеркивая, что "в его лице большой человек сошел со сцены европейской политики".

Иначе воспринимала гибель Столыпина левая российская печать. Так, эсеровский орган "Знамя труда" писал: "Он должен был кончить насильственной смертью. И можно только удивляться, что он встретил ее так поздно". Однако, приветствуя террористический акт Богрова, сами эсеры отмежевались от него.