С. Сташиц о культурных фазах развития человеческого рода

Культурологические представления Станислава Сташица (1755-1826) изложены в его дидактической поэме "Человеческий род". Они отмечены своеобразным историзмом и диалектикой. Возникновение человеческого рода ставится С. Сташицем в закономерную связь с эволюцией природы и затем рассматривается в стадиальном развитии. Поэма наполнена острыми социально-культурными наблюдениями и обобщениями, в которых заметно влияние, в частности, Ж.-Ж. Руссо. "Люди сами себя делают несчастными", говорит мыслитель, поскольку "человеческий род отступил от законов природы". В развитии человеческого рода он выделил шесть основных периодов: первобытное состояние, при котором, чтобы выжить, человек встает на путь развития в себе первичных способностей, например к охоте; скотоводческая эпоха, в которой у человека проявляются первые проблески разума, идеи о будущем и собственности. Однако возникший разум подавляется предрассудками и заблуждениями, коренящимися в свойствах человеческой природы, вывести из которых может только опыт. Развитие идеи собственности постепенно распространяет ее на землю, и впервые возникает первая мысль о земледелии. Так человеческий род входит в третий этап своей культурной истории - земледельческий. В области духа все предшествующие заблуждения, предрассудки и суеверия, сливаясь воедино, порождают политеизм. Борьба двух видов собственности: скотоводческой и земельной естественным образом приводит к возникновению следующей, четвертой, стадии - стадии феодализма, т.е. системы зависимостей, угнетения и войн. Несомненно, низкая оценка и критика феодализма у С. Сташица вызваны прискорбными следствиями для польской нации, к которым привел этот порядок культуры. В данный период окончательно попираются естественные права, расцветает угнетение и унижение достоинства человека. Мыслитель говорит о том, что культурным итогом феодализма стали порча человеческой природы в людях, упадок нравственности, ослабление власти разума, лишение человека прирожденных прав. Усовершенствование человеческих обществ он видит в прогрессе во владении землей. Дальнейший ход истории направлен на утверждение законов естества и разума и охватывает последующие два этапа. Они отмечены преодолением политеизма в пользу единобожия, борьбой с феодальными привилегиями, монархиями и постепенным утверждением идей всеобщего блага через просвещение. Размышляя над общим ходом культурно-исторического процесса, С. Сташиц отмечает: "Человеческая история -это великая, непрерывная борьба цивилизации против всех сил, препятствующих ее развитию и ее прогрессу". Само же стремление к развитию цивилизации заложено в человеческой природе. Итак, идеи стадиальности культурной истории, закономерность перехода на их высшие уровни и борьба с отяготительным прошлым - такова суть его учения. Сам жанр поэмы, выбранный С. Стащицем, лишил его возможности рассматривать в теоретическом ракурсе проблемы культуры, цивилизации, изменений и культурных сдвигов. Они представляются в каком-то смысле решенными и понятными в контексте господствовавших тогда учений.

Социокультурные идеи в философии Г. Коллонтая

Общий дух первенства просвещения и морали в совершенствовании человека и общества распространяется и на учение другого видного польского просветителя Гуго Коллонтая (1750-1812). Оно не складывается в особую культурологическую теорию, но, как и у других его современников, нераздельно сливается с нравственным, социальным и политическим аспектами. Социальное учение оказывается тем ложем, в котором вызревала культурология. Центральной точкой социальной философии Г. Коллонтая является учение о человеке. Вокруг него завязываются все иные проблемы и через него же и решаются. Поэтому нравственно-просветительский момент становится неизбежно ведущим, ибо через него совершенствуется и развивается разум - главное достояние человека.

Главную задачу философа Г. Коллонтай видит в раскрытии законов, управляющих поведением человека. Их основное вместилище - мораль. Именно в ней содержится то основное, чем он руководствуется. Но до того как моральная основа человека обнаружится, он предстает перед миром как существо природное, как порождение естества и его частица, и на него распространяются все естественные законы, которые мы встречаем в животном царстве. Из них формируются, в них берут начало первые свойства и мотивы поведения человека. Законы эти вечны и постоянны. Поэтому задача мыслителя заключается в разрешении проблемы, как права и обязанности человека вытекают из вечных неизменных и необходимых законов. Именно так и называется основной трактат польского мыслителя. Из этого мы видим, что в своеобразной форме ставится вопрос о единстве природного и культурного в человеке, т.е. одна из важнейших проблем общей теории и философии культуры.

Поскольку человек существо природное, то, как понимает польский мыслитель, из этого с несомненностью следует естественное равенство людей, ибо все они подчинены одним и тем же законам природы. По коль скоро это так, то нет никаких причин иначе видеть и первые принципы социального устройства: на естественном равенстве людей зиждутся основные принципы общественного управления. Более того, само по себе общество не является причиной или источником неравенства. Оно проистекает из неразумного, несогласного с человеческими правами и обязанностями поведения человека. А то, чем руководствуется человек, - это установление разума и морали. Г. Коллонтай - сторонник рациональной теории морали - считал, что просвещенный и свободный человек способен строить жизнь в согласии со своими естественными правами и обязанностями. А они таковы, что никогда не повергнут человека в опасные и противные общему благу искушения.

В основе цивилизации и общежития людей лежит именно этот моральный порядок. Совершенствуя его, приводя ко все более естественным его основаниям, мы тем самым совершенствуем нашу цивилизацию и коллективную жизнь.

Затронул Г. Коллонтай и сущность культурно-исторического процесса. Свои воззрения в этой области он связывает с общей библейской канвой Священной истории. Историческое начало человечества он предлагает связать с потопом. Допотопная история человечества - это просвещенное и упорядоченное общество, руководствующееся строгими нравственными установлениями. Именно их мы можем принять как ядро культуры.

После потопа наступила эра одичания человека. Он погружается в жестокие нравы, и глупость становится его руководящей силой. Мыслитель замечает, что от этой-то эпохи и начинается наша история. Она отмечена ослаблением и вовсе забвением нравственных норм. Потеря моральных законов с неизбежностью привела к ослаблению общественных и культурных связей. Прежде сплоченный человеческий род рассеивается, расслаивается, распадается на отдельные изолированные, нередко враждебные группы и сообщества.

Только постепенное просвещение, открытие и развитие наук, религии способствуют возрождению моральных ценностей и рассвету человеческого общества. Но этот исторический процесс не означает, что появились какие-то иные факторы или причины совершенствования человека. Природные основания человека неизменны, законы и следствия, рождаемые ими, для общества и культуры также неизменны. Они только начинают осмысливаться крепнущим разумом и с его помощью укреплять нравственную жизнь людей.

Итак, хотя культурологическая проблематика в учениях польских мыслителей, как показывают приведенные примеры, не вычленилась в самостоятельную часть и не стала предметом специального рассмотрения, однако ее фрагменты занимали существенное место в контексте их социальной философии.

Общие установки в их осмыслении отмечены духом оптимизма, покоившегося на убеждении в способностях человека, руководствующегося разумом и нравственностью, создать совершенную форму цивилизации и культуры, гармонично сочетающую природные и духовные силы человека, обеспечивающую реализацию его гуманистического потенциала, торжество свободы и равенства.

Идеи С. Сташица, Г. Коллонтая и других мыслителей польского Просвещения заложили надежные основания развития учений о человеке и культуре, о гуманистических основах общественно-исторического прогресса, на которых строилась польская культурология в последующем XIX в.