Становление рыночной системы и ее социальная сущность

Истории не известны общества – за исключением первобытных – где бы вообще не существовал рыночный обмен. Однако до возникновения капиталистического общества он занимает иное место среди форм социальной интеграции хозяйства и имеет иной смысл, нежели теперь. Специфика состоит, по К. Поланьи, в следующем.

Во-первых, в его структурной позиции, т.е. рынок в докапиталистических, традиционных обществах не является ни самостоятельной, ни, тем более, определяющей формой, он вторичен по отношению к реципрокности и перераспределению.

Во-вторых, отношения обмена, как бы интенсивно они не происходили, в традиционных обществах не меняют их социального устройства, поскольку здесь покупают и продают готовые товары, переход которых от одного собственника к другому не меняет сути социальных отношений.

В-третьих, отношения обмена погружены в систему межличностных отношений, как подчеркивает Поланьи, "вплоть до нашей эпохи рынки никогда не представляли собой чего-то большего, чем простое дополнение к экономической жизни. Как правило, экономическая система “поглощалась” в системе социальной, и какой бы принцип поведения не доминировал в экономике, рыночная модель оказывалась с ним вполне совместимой".

В-четвертых, как отмечает Поланьи, "регулирование и рынки росли параллельно. Рынок саморегулирующийся оставался неизвестным". В экономических системах развивающегося капитализма, например в меркантилистских, рынок развивался интенсивно и плодотворно, но при этом регулировался государством. В то же время политические и социальные институты традиционного общества практически всегда защищали социальные связи от разрушения, неминуемо следующего за интервенцией рынка за определенные пределы. Поланьи на примере истории развития капитализма в Англии показывает формы ограничительной политики государства и противодействия экспансии рынка, в частности, ряд законов, защищающих от огораживаний и полного обнищания народа. Роль города, этого исконного центра развития торговли, ремесел и всех ориентированных на продажу производств, Поланьи видит в том, что он не только способствует развитию рынка, но и препятствует распространению рынка в сельские местности, защищая таким образом традиционные межличностные отношения в деревне от его разрушительного воздействия.

В начале XIX в. все же складывается система саморегулирующихся рынков, "контролируемая, регулируемая и управляемая единственно лишь рынками; порядок в производстве и распределении товаров должен всецело обеспечиваться этим саморегулирующимся механизмом. Подобная экономика исходит из допущения, что люди всегда ведут себя таким образом, чтобы получить максимальную денежную выгоду... Саморегулирование означает, что все производится для продажи на рынке и что источником любых доходов являются подобные акты продажи". Поланьи отмечает, что "превращение прежней (традиционной – Я. З.) экономики в эту систему (рыночную – Я. З.) является столь полным и абсолютным, что напоминает скорее метаморфозу гусеницы, нежели любые изменения, которые можно было бы описать в терминах постепенного роста и развития".

Столь радикальные изменения объясняются тем, что происходит "подчинение экономической системы рынку", которое "влечет за собой колоссальные последствия для социальной организации: ни более ни менее как превращение общества в придаток рынка. Теперь уже не экономика “встраивается” в систему социальных связей, а социальные связи – в экономическую систему".

Механизм превращения традиционной экономики в рыночную Поланьи представляет как возникновение "трех фиктивных товаров" – земли, труда и денег. Фиктивными эти товары называются потому, что, даже будучи включенными в свободный рыночный оборот, они не соответствуют представлениям о товаре, т.е. не произведены специально для продажи. Земля является естественной предпосылкой существования человека, естественной средой его жизни. Труд неотделим от самого процесса человеческой жизнедеятельности, от личности трудящегося, а деньги – это символ стоимости, абстракция обмена, для продажи не предназначенная. Для того чтобы включить их в рыночный оборот, потребовалось разрушить все социальные и политические ограничения, которые прежняя система воздвигла для защиты общества от экспансии рынка. Чтобы утвердились универсальные рыночные отношения, необходимо сначала разрушить традиционные основания жизни, лишить человека права распоряжаться землей, для чего применялись разнообразные грабительские практики – от уже упоминавшихся огораживаний в Англии, насильственного сгона крестьян с их участков, разрушения домов, до постепенной отмены законодательных актов, защищавших права сословий. Запускается "сатанинская мельница", которая "освобождает" человека от традиционной солидарности и укорененности в межличностных отношениях, разрушая традиционные общности, традиционный образ жизни, лишая человека привычных и органичных способов заработка, кроме продажи рабочей силы.

Таким образом, превращение труда, земли и денет в товары, их свободное обращение на рынках принципиально меняют характер общественных отношений. Однако Поланьи подчеркивает, что "никакое общество, даже в течение самого короткого времени, не смогло бы выдержать последствия подобной системы откровенных фикций, если бы его человеческая природная основа, а также его экономический строй не были ограждены от разрушительного действия этой “сатанинской мельницы”". История XIX и первой половины XX в. как раз и представляют собой многочисленные и не всегда удачные попытки создания такой системы социальных институтов и культурных норм, которые бы защищали общество от деструктивных последствий развития рыночной системы, но при этом не приводили бы к полному ограничению свободы рынка. Основная идея Поланьи состоит в том, что рынок представляет собой социально-экономическую систему, условием развития которой является регулирование со стороны государства и общества. Истоки многих кризисов XX в., как экономических, так и политических и социальных, Поланьи видел в действии нерегулируемого рынка, превращавшегося в деструктивную для общества силу. Этим объясняется, что в современных "рыночных" обществах практически везде действуют те или иные механизмы, вносящие в рыночную саморегуляцию более или менее существенные социальные коррективы – от элементов планирования и контроля экономической деятельности до различных форм социальной политики и поддержки населения. Существование институтов образования, здравоохранения, науки, культуры также в подавляющем большинстве обществ в различных объемах поддерживается внерыночными способами. Объем регуляции рынка зависит от исторической, культурной специфики, традиций, идеологии и доминирующей политической силы. В США он традиционно ниже, чем в Западной Европе (в особенности в скандинавских странах, Австрии, Германии). А в странах Азии, в частности в Японии, и государство, и сам крупный бизнес совместными усилиями стремятся максимально смягчить с помощью регулятивных мер неопределенность, привносимую рынком в экономическое развитие и в жизнь общества в целом.