Сравнительная характеристика централизованной и рыночной экономик
В заключение попробуем представить краткую сравнительную характеристику командной и рыночной экономик (табл. 4.8). Первые четыре строки в таблице уже обсуждались выше и потому не требуют дополнительных пояснений. Последняя же, пятая строка проявляет ещё одно весьма существенное различие между системами: если централизованная, командная экономика предстаёт главным образом как распределительная, то рыночная – как производящая.
Для наглядности тут уместно вспомнить притчу о рыбе и удочке: можно регулярно давать на прокорм человеку рыбу, а можно раз и навсегда дать ему удочку, чтобы он кормил себя сам. Первый вариант напоминает централизованную систему, второй – рыночную [где "удочка" – это государственные гарантии частной собственности и свободы предпринимательства, "лёгкие налоги" (Смит) и определённые правила бизнеса].
Таблица 4.8
Сравнительная характеристика централизованной и рыночной экономических систем
Сопоставляя централизованную (социализм) и рыночную (капитализм) системы, австро-англо-американский экономист Фридрих фон Хайек (1899–1992) подчёркивает, что они функционируют на разных принципах. А именно: в основе "командной экономики" лежат "сознательные порядки" – организации и институты типа фабрики, армии, жёстких уставов, создаваемых с заранее определённой целью и действующих по плану, в заданном "сверху" режиме [вспомним одну из ленинских характеристик коммунизма: "всё общество будет одной конторой и одной фабрикой" (23-22,101)].
В основе же рынка, напротив, – "спонтанные[1] порядки", которые складываются без чьего-либо замысла в живом, стихийном процессе взаимодействия тысяч людей, в столкновении их самых разных интересов, целей, вкусов, идей (как это происходит, например, со спросом и предложением, свободными ценами, языком, моральными нормами, созданием семей и т.д.).
Командная экономика оказалась несостоятельной именно потому, что "сознательные порядки" противоестественны для живых, развивающихся, многосложных систем. Никакой сверхотлаженный госаппарат не способен собрать и обработать весь гигантский массив непрерывно меняющейся информации с мест, на которую надо к тому же оперативно и грамотно реагировать "руководящими указаниями", одновременно преодолевая всё искажающий бюрократизм.
Отсюда претензии социализма на "невиданный расцвет планомерно организованной экономики" есть лишь "пагубная самонадеянность" и "дорога к рабству". Плановое госуправление всем и вся неизбежно вредит экономической эффективности и не способно состыковать производство с потребностями. Оно ущемляет интересы граждан, порождая бесправие, принуждение, тоталитаризм.
Вот почему опыт не одного десятка (!) стран в XX веке показал, что люди не могут создавать желаемый социальный порядок, "как мозаику, из любых понравившихся кусочков". Сколько ни пытались строить социализм, он "получался совсем не таким, каким его замысливали его интеллектуальные вожди". А раз так, то выходит с самим социализмом "что-то неладно" (5-499).
В отличие от этого рынок никто не придумывал и не строил. Он самоскладывался веками, эволюционно усваивая и развивая только те социальные институты, которые прошли мощный фильтр естественного отбора, проверку опытом и временем. Именно так возникли и закрепились в обществе частная собственность и свободное предпринимательство, взаимоответственносгь бизнесменов и честная конкуренция, уважение к правам личности и законам государства. Эти и многие другие "спонтанные порядки" лучше всякого госуправления обеспечивают гибкую сбалансированность и высокую эффективность в национальном хозяйстве.
Очень важно ещё одно. Частно-конкурентный строй, по Хайеку – "единственный, где человек зависит лишь от самого себя, а не от милости сильных мира сего". В условиях раздробленности собственности между множеством конкурирующих частных владельцев никто не может абсолютно господствовать над другим.
Хайек сравнивает ограниченную власть капиталиста с безмерной властью чиновника. Даже у работодателя (пусть мультимиллионера), пишет он, меньше власти над своим рядовым наёмным работником, чем у "ничтожнейшего чиновника", в распоряжении которого государственный аппарат насилия и которому в командной системе позволено диктовать согражданам, как им работать и жить. Вот почему, заключает Фридрих Хайек, "общество, в котором власть в руках богатых, всё равно лучше общества, в котором богатыми могут стать только те, в чьих руках власть" (47-102-104).