Б. Спиноза
С точки зрения последовательного натурализма понятия о добре и зле представляются не более чем предрассудками или способами понимания ограниченного ума, который, не возвышаясь к созерцанию целого и считая себя центром Вселенной все обсуждает с точки зрения личного своего удовлетворения. Так смотрел на этот вопрос высший представитель натурализма Нового времени Спиноза.
Как личность и как мыслитель Спиноза воплотил в себе дух и ценности того времени, когда жил Майстер Экхарт, т.е. примерно четыре столетия до него. Однако Спиноза также с большой проницательностью отметил те изменения, которые произошли в обществе и в человеке. Он был основателем современной научной психологии, одним из первооткрывателей бессознательного, и богатая научная интуиция философа позволила ему дать более систематический и точный анализ различия между активностью и пассивностью, чем это удалось кому-либо из его предшественников.
Поведение человека, согласно Спинозе, направляется тремя основными аффектами – радостью, печалью, вожделением, которые порождают множество производных. Все аффекты основываются на инстинкте самосохранения, поэтому и в целом в своем поведении человек направляется не этическими законами добра и зла, а лишь стремлением к собственной выгоде. Добродетель – это лишь стремление человека сохранить свое существование.
Б. Спиноза считал, что человек – раб своих страстей, аффектов, поэтому он не свободен. Однако затем философ показывал, что человек в состоянии выйти из этого рабства и стать свободным, если составит ясную идею о своих страстях, аффектах, т.е. познает это состояние. В зависимости от познания своих аффектов люди, согласно Спинозе, имеют разную степень свободы.
Подобно Гоббсу, при объяснении общества Спиноза исходит из теории естественного права и общественного договора, т.е. руководствуется законом природы, который направляет каждого человека по пути самосохранения. Б. Спиноза исходил из неизменной эгоистической человеческой природы, обуздать которую может только государство, возникающее для того, чтобы обеспечить безопасность граждан и взаимную помощь, когда эгоистические интересы граждан могут сочетаться с интересами всего общества.
В отношении форм государства Спиноза выступал сторонником демократии и в отличие от Гоббса не признавал монархию как заслуживающую уважения. Самой лучшей формой государства он считал ту, которая предоставляет всем гражданам участвовать в управлении государством. Государство, рассуждал он, которое стремится лишь к тому, чтобы его граждане не жили в постоянном страхе, будет скорее безошибочным, чем добродетельным. Но людей нужно, по мнению Спинозы, вести так, чтобы им представлялось, что они нс ведомы, а живут по своей воле и что решают свои дела совсем свободно, чтобы удерживаемы в узде были лишь любовью к свободе, стремлением увеличить имение и надеждой, что достигнут почетных мест в государственных делах.
В "Этике" Спиноза проводит различие между активностью и пассивностью (действовать и страдать) как двумя основными видами деятельности ума. Первый критерий действия состоит в том, что действие проистекает из человеческой природы: "Я говорю, что мы действуем (что мы активны), когда в нас или вне нас происходит что-либо такое, для чего мы служим адекватной причиной, то есть... когда из нашей природы проистекает что-либо в нас или вне нас, что через одну только ее может быть понято ясно и отчетливо. Наоборот, я говорю, что мы страдаем (что мы пассивны), когда в нас происходит или из нашей природы проистекает что-либо такое, чего мы составляем причину только частную"[1].
Эти рассуждения трудны для современного читателя, привыкшего считать, что термин "человеческая природа" не соответствует никаким очевидным эмпирическим данным. Однако для Спинозы, Аристотеля, это было не так, как и для некоторых современных нейрофизиологов, биологов и психологов. Б. Спиноза считал, что человеческая природа столь же характерна для человеческих существ, как лошадиная природа – для лошадей. Более того, согласно Спинозе, добродетель или порок, успех или неудача, благоденствие или страдание, активность или пассивность зависят от того, в какой степени личности удается достичь оптимальной реализации своей человеческой природы. Чем дальше мы приближаемся к модели человеческой природы, тем полнее наша свобода и наше счастье.
В сиинозовской модели человеческих существ атрибут активности неотделим от другого атрибута – разума. Поскольку мы действуем в соответствии с условиями нашего существования и осознаем эти условия как реальные и необходимые, мы знаем правду о самих себе. "Душа наша в некоторых отношениях является активной, в других – пассивной, а именно поскольку она имеет идеи адекватные, она необходимо активна, поскольку же имеет идеи неадекватные, она необходима пассивна"[2].
Желания делятся на активные и пассивные. Первые коренятся в условиях нашего существования (естественных, а не патологически искаженных). Вторые же вызывают внутренние или внешние искаженные условия. Первые существуют постольку, поскольку мы свободны. Вторые возникают под влиянием внутренней или внешней силы. Все "активные аффекты" необходимо хороши; "страсти" же могут быть хорошими или дурными. Согласно Спинозе "активность, разум, свобода, благоденствие, радость и самосовершенствование неразрывно связаны – так же как связаны между собой пассивность, иррациональность, зависимость, печаль, бессилие и противоречащие потребностям человеческой природы стремления"[3].
Полностью понять идеи Спинозы о страстях души и пассивности можно, лишь рассмотрев последний – и более созвучный современности – вывод из его размышлений: тот, кто поддается иррациональным страстям, неизбежно станет психически больным человеком. В той мере, в какой мы достигаем оптимального развития, мы не только становимся (соответственно) свободными, сильными, разумными и счастливыми, но и психически здоровыми людьми. Если же нам не удается достичь цели, мы несвободны, слабы, недостаточно разумны и подавлены. Б. Спиноза был первым из мыслителей, кто постулировал, что психическое здоровье и психические заболевания являются результатом правильного или неправильного образа жизни.
Для Спинозы психическое здоровье является в конечном счете свидетельством правильного образа жизни. Психическая же болезнь служит симптомом неумения жить в соответствии с требованиями человеческой природы. "Но когда скупой ни о чем не думает, кроме наживы и денег, честолюбец – ни о чем, кроме славы, и т.д., то мы не признаем их безумными, так как они обыкновенно тягостны для нас и считаются достойными ненависти. На самом же деле скупость, честолюбие, разврат и т.д. составляют виды сумасшествия, хотя и не причисляются к болезням"[4]. В этом утверждении столь чуждом образу мыслей нашего времени, Спиноза рассматривает страсти, не соответствующие потребностям человеческой природы, как патологические; фактически он идет так далеко, что называет их одной из форм сумасшествия.
Спинозовское понимание активности и пассивности является весьма радикальной критикой индустриального общества. В противоположность распространенному в наши дни мнению, что люди, которыми движет жажда денег, наживы или славы, нормальны и хорошо приспособлены к жизни, Спиноза считал таких людей крайне пассивными и, в сущности, больными. Активные личности в понимании Спинозы – сам он являл собой яркий пример такой личности – стали исключениями; их даже считают в некотором роде "невротичными", ведь они столь плохо приспособлены к так называемой нормальной деятельности.
Лекарство против этих предрассудков Спиноза видел в отрешении мысли от частных источников и в возвышении ее к Богу, источнику всего сущего. Б. Спиноза, как и Аристотель, исследует специфически человеческую деятельность. Он начинает с рассмотрения деятельности и цели любой вещи, существующей в природе, и определяет, что "всякая вещь, насколько от нее зависит, стремится пребывать в своем существовании (бытии)"[5].
Деятельность и цель человека те же, что и любой другой вещи: способность или стремление пребывать в своем существовании. Б. Спиноза далее приходит к понятию добродетели, которое есть только применение этого всеобщего положения к существованию человека. "Действовать абсолютно по добродетели есть для нас не что иное, как действовать, жить, сохранять свое существование (эти выражения обозначают одно и то же) по руководству разума, на основании стремления к собственной пользе"[6].
Сохранение существования для Спинозы значит развитие или совершенствование своей сущности (природы). "Лошадь, например, – говорит Спиноза, – исчезает, превращаясь, как в человека, так и в насекомое"[7]; а мы могли бы добавить, что и человек исчез бы, стань он ангелом или лошадью. Добродетель тем самым есть развертывание возможностей, присущих каждому организму; для человека – это стремление к совершенствованию своей природы, т.е. к наиболее человеческому существованию.
Тогда как разум указывает человеку, что ему следует делать, чтобы стать подлинно самим собой, и тем самым открывает ему, что есть добро, путь к достижению добродетели заключается в активном применении человеком своих сил. Сила (потенция) в таком случае то же, что и добродетель, а бессилие (импотенция) – то же, что порок. Счастье же – это не цель сама по себе, а переживание, сопровождающее возрастание сил, тогда как импотенция сопровождается депрессией.
Потенция и импотенция относятся ко всем способностям человека. Ценностные суждения применимы только по отношению к человеку и его интересам. Однако ценностные суждения – это не просто высказывания о предпочтениях индивидов, но, поскольку человеческие свойства и способности присущи всем людям как виду, постольку и способность суждения (ценностного) также является общей для всех людей. Способность высказывать ценностные суждения не является субъективной и преимущественной способностью тех или иных людей, но в силу принадлежности людей к одному виду является общей для них и потому объективной.
Объективный характер этики Спинозы вытекает из объективного характера человеческой природы, которая, хотя и допускает различные варьирования, в целом идентична для всех людей. Б. Спиноза – радикальный противник авторитарной этики. Для него человек является целью, а не средством в руках отчужденной от него власти. Ценность может быть определена только по отношению к его действительным интересам – свободе и продуктивному творческому использованию своих сил.
Следовательно, по справедливому замечанию Чичерина, когда Спиноза полагает целью человека совершенствование ума и возвышение к Богу, он уничтожает основания собственной системы. Оказывается все-таки необходимым допустить обратный ход, от несовершенного к совершенному, а вместе с тем признать человека самостоятельным источником деятельности. Как только мы это допускаем, сразу возникает потребность в нравственном мериле, которое не задается натурализмом. Отсюда необходимо перейти к другим воззрениям. Нравственный вопрос не может быть устранен. Он возникает сам собою из глубочайших основ человеческой души, а потому разрешение его требуется от всякой теории, которая ставит себе задачей объяснение мировых явлений.
Б. Спиноза отводит радости главное место в своей антропологической концепции. "Радость, – пишет он, – это “переход человека от меньшего совершенства к большему”. Печаль – это “переход человека от большего совершенства к меньшему”"[8].
Утверждения Спинозы можно понять до конца только в том случае, если рассматривать их в контексте всей его философской системы. Чтобы избежать полной деградации, мы должны стремиться приблизиться "к образцу человеческой природы", а это значит, что мы должны быть как можно более свободными, разумными и активными. Мы должны стать тем, кем мы можем быть. Это следует понимать в том смысле, что нашей природе потенциально присуще добро. Под добром Спиноза понимает то, "что составляет для нас, как мы наверное знаем, средство к тому, чтобы все более и более приближаться к предначертанному образцу человеческой природы". Под злом же философ понимает то, "что, как мы наверное знаем, препятствует нам достигать такого образца"[9]. Добродетель, следовательно, отождествляется с осуществлением человеческой природы. Наука о человеке есть соответственно теоретическая основа этики. Радость – это добро; печаль (лат. trustitia, что лучше перевести как "скорбь", "уныние") – это зло. Радость – это добродетель; печаль – это грех. Таким образом, радость – это то, мы испытываем в процессе приближения к цели стать самим собой.
Главная задача Спинозы – вывести человека из состояния невежества и незнания. К распространенным иллюзиям, создающим человеческие слабости, Спиноза относит претензию на автономность, когда представляют "человека в природе как бы государством в государстве"[10]}}. Исследуя основы этих иллюзий, философ ищет пути их преодоления, которые видит в изучении структуры детерминации тотальности. Помимо субстанции нет вещи, которая существовала бы сама по себе. Субстанция едина, всеобща, она и Бог, и природа, а человек является конечным модусом субстанции, который не имеет собственной ценности и находится в необходимой и причинной зависимости от нее. Из этих положений Спиноза делает вывод о природе иллюзий, о состоянии человека и его аффектах. Задача состоит в осознании природы модальной зависимости человека от субстанции. Модальный характер статуса человека имеет два следствия: 1) он является частью природы; 2) он мыслит. Это гетерономное понятие о человеке приводит Спинозу к выводу, что он должен следовать и приспосабливаться к общему порядку природы.
Известный принцип утилитаризма – все мы должны действовать так, чтобы при данных условиях создавать большее добро. Этот "широкий" принцип есть формулировка ответа на вопрос: "Как мы должны действовать?" В более узком значении этот принцип может быть соотнесен с действием отдельного индивида, где он отвечает на вопрос: "Как должен действовать я?" Утилитаризм склонен к двум ошибкам. Во-первых, он отождествляет широкий и узкий смысловой вариант этого принципа. Во-вторых, нельзя понятие коллективного действия (нас) дедуцировать из понятия индивидуального действия (я). Понятие правильного для "нас" не может быть дедуцировано с помощью принципа в узком смысловом варианте. То, в чем состоит должное для группы, не есть простая сумму или комбинация индивидуально должного. Неправомерное отождествление вопросов: "Что мы должны делать?" и "Что я должен делать?" было присуще утилитаристам.