Специфика национальных инновационных систем скандинавских стран

Особый интерес у исследователей на протяжении долгого времени вызывает опыт построения НИС в скандинавских странах (Финляндии, Швеции, Норвегии). В первую очередь их внимание сфокусировано на финском феномене.

Финляндия была одной из первых стран мира, принявшей новую концепцию НИС в качестве базового элемента своей технологической и инновационной политики, и уже сегодня она может рассматриваться в качестве эталонного примера ее проведения.

В число ключевых институтов и организаций Финляндии, составляющих основу ее НИС, к настоящему времени входят:

• Академия наук Финляндии;

• Национальное технологическое агентство Финляндии (TEKES);

• ряд государственных исследовательских и разработческих организаций;

• агентства технологического трансфера;

• поставщики финансовых ресурсов (венчурные компании и фонды, государственные инвестиционные агентства и др.).

Национальное технологическое агентство Финляндии (TEKES), являющееся структурным подразделением Министерства торговли и промышленности, – головная правительственная организация, ответственная за проведение технологической политики страны. Оно оказывает активное финансовое содействие частным компаниям, вовлеченным в рисковые технологические проекты, а также финансирует различные проекты государственных исследовательских институтов и университетов в сфере прикладных технологий.

Кроме того, TEKES координирует запуск, осуществление и инвестиционное обеспечение технологических программ, реализуемых совместными усилиями частных компаний, университетов и исследовательских институтов. Наконец, TEKES активно участвует и в координации целого ряда совместных международных научно-технологических проектов.

Следующий ярус финской НИС составляют многочисленные университеты, политехнические и национальные исследовательские институты, а также Технический исследовательский центр Финляндии (VTT). Общий вклад этого яруса в совокупный объем национальных расходов на НИОКР составляет около 30%. Остальные же 70% приходятся на частные компании: доля расходов частного сектора превышает 2% ВВП Финляндии и продолжает устойчиво расти.

Многочисленные исследователи финской НИС единодушно признают, что одним из ее важнейших элементов является наличие очень сильных и устойчивых связей между тремя основными группами разработчиков новых технологий, – частными компаниями, университетами и государственными исследовательскими организациями.

Так, как продемонстрировал в середине 1990-х гг. опрос руководителей инновационных фирм Финляндии, 40% этих фирм активно участвовали в различных кооперационных проектах с университетами и государственными исследовательскими институтами, что являлось одним из самых высоких показателей в странах – членах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).

Другой эффективно работающий механизм финской НИС – наличие широкой сети поставщиков финансовых ресурсов для инновационной деятельности как из государственных, так и из частных источников.

В результате осуществленной в середине 1980-х гг. широкой либерализации финансовой системы Финляндии в стране началось быстрое развитие рынка венчурного капитала, общий объем которого всего за пять лет (с 1995 но 2000) вырос более чем в 10 раз, причем около 1/3 всех частных венчурных инвестиций пришлось в течение этого периода на долю сектора ИКТ.

Одну из ведущих ролей в этом инвестиционном процессе играет независимый Финский инновационный фонд SITRA, основанный еще в 1967 г. С 1991 г. его бюджет находится под непосредственным контролем национального парламента. SITRA предоставляет венчурный капитал для стартапов компаний, всегда выступая при этом в качестве миноритарного инвестора. Помимо этой основной деятельности фонд оказывает активное содействие налаживанию деловых контактов между малыми и средними предприятиями и бизнес-ангелами.

В соответствии с новой стратегией развития фонда в последние несколько лет его активность постепенно смещается в сторону финансирования венчурных проектов "широкого назначения". В число пяти текущих основных программ SITRA входят Энергетическая программа, Программа роста машиностроения, Программа ускоренного развития регионов страны, Программа усиления роли муниципалитетов в технологическом развитии и Программа государственного руководства и менеджмента.

Вторым по значимости после S1TRA правительственным инвестиционным агентством является Finnish Industry Investment Ltd, осуществляющий инвестиции как в различные фонды венчурного капитала, так и напрямую в стартап-компании в самых различных промышленных секторах.

Следует также отдельно упомянуть важную роль в финской НИС Совета по науке и технологической политике (STPC). Возглавляемый премьер-министром страны, он осуществляет общую координацию национальной инновационной политики, выступая в качестве посредника между различными министерствами по технологической проблематике, определяет на трехлетний период стратегические бюджетные ориентиры для государственных исследовательских организаций и инвестиционных агентств, содействует организации широких дискуссий по вопросам инновационной деятельности между всеми ее участниками в стране.

Еще одна характерная особенность НИС Финляндии – долгосрочная фокусировка технологической стратегии государства на региональном развитии.

При этом с конца 1980-х гг. в качестве важнейшего механизма обеспечения устойчивого инновационного роста регионов используется программа создания разветвленной сети технологических парков и центров научно-технической экспертизы. В свою очередь, технологические парки служат основной базой для различных спин-офф проектов и инкубаторов.

Впрочем, как полагают зарубежные аналитики, "идеальная инкубационная модель" в Финляндии пока так и не была изобретена. В то же время, в качестве двух наиболее успешных примеров постепенного приближения к подобной модели ими зачастую рассматриваются столичный исследовательский кластер Viikki Biocentre и технологический центр-инкубатор стартапов Innopoli в Эспо-Отаниеми. Оба этих центра были организованы на базе столичных университетов (Университета Хельсинки и Технологического университета Хельсинки соответственно).

Viikki Biocentre, расположенный на территории столичного университетского кампуса Viikki, был создан в 1995 г. и стал ядром Научного Парка Хельсинки, который также включает в себя комплекс зданий Факультета сельского и лесного хозяйства, студенческий городок, биотехинкубатор и жилую зону для иностранных преподавателей и ученых. В состав этого биоцентра входят четыре общеобразовательных и исследовательских института Университета Хельсинки, – факультеты биологии и фармацевтики, прикладной химии и микробиологии и отдельный институт биотехнологии.

В настоящее время Viikki Biocentre – один из ведущих европейских исследовательских центров в целом ряде передовых биотехнологических направлений, в том числе в области молекулярной биологии, цитологии, протеомики, нейробиологии и т.д.

В свою очередь Иннополис (Innopol) был построен совместными усилиями городского муниципалитета Эспо и ряда частных промышленных и страховых компаний Финляндии.

В этом многопрофильном центре основной объем исследовательских, бизнес- и тренинговых объектов сосредоточен в Научном парке Отаниеми, в том числе и ключевое подразделение Технического исследовательского центра Финляндии (VTT) в области трансфера технологий – Finntech. Парк Отаниеми также располагает сильной и разветвленной системой бизнес-инкубаторов.

Технологический университет Хельсинки сыграл ключевую роль в создании и развитии Международного инновационного центра Отаниеми, – нового центра международного технологического трансфера, исследований в области новых технологий, рекрутинга и бизнес-услуг.

Помимо этих двух центров отдельного упоминания, безусловно, заслуживает уникальный высокотехнологичный кластер Оулу на севере Финляндии. Его быстрый подъем начался в 1974 г. после принятия финским правительством принципиального решения о создании в этом регионе департамента электроники VTT.

За прошедшие с того момента несколько десятилетий Оулу превратился в один из крупнейших хайтековских центров северной Европы, в котором сегодня работают более 800 зарубежных и национальных компаний с общим годовым оборотом около 4 млрд долл. США, и порядка четверти от всех финских высокотехнологичных компаний. Основным источником роста региона Оулу был и остается экспорт продуктов электроники и IT, причем важнейшую роль в сто развитии сыграл флагман финского хай-тека, – компания Nokia. Другим ключевым фактором стало наличие сильных кооперационных связей между компаниями научного парка, университетом Оулу и другими государственными исследовательскими организациями.

Успех финского ИКТ-сектора также напрямую связан с устойчивым притоком в крупнейшие компании квалифицированной рабочей силы. С начала 1980-х гг. Nokia и другие хайтековские фирмы Финляндии на протяжении многих лет инвестировали значительные суммы в специализированные корпоративные программы обучения персонала и в этом им зачастую оказывали активное содействие национальные университеты. В результате такой продуманной политики всего за пять лет (с 1993 по 1998 г.) число студентов финских университетов почти удвоилось, а число студентов политехнических институтов выросло в три раза.

Национальная инновационная система Швеции, в отличие от НИС Финляндии, не относится многочисленными исследователями данной проблематики к числу наиболее успешных. В частности, ее критики отмечают целый ряд негативных характеристик шведской модели технологического развития, таких как наличие серьезных структурных ограничений на трансфер научно-технологических знаний с R&D стадии на стадию промышленного производства, отставание в сфере внедрения новых технологий ее промышленных предприятий по сравнению с уровнем технологической компетенции национальных фирм в секторе услуг (особенно в финансовом секторе и в торговле), превалирование технологической имитации над технологической креативностью, особенно у крупных компаний, наконец, очень медленный рост производительности труда в национальной экономике.

Тем не менее, несмотря на все недостатки, шведская НИС, как ни странно, на протяжении многих лет регулярно занимает лидирующие позиции в различных международных рейтингах инновационной привлекательности, уровня национального инновационного развития и т.п.

Согласно результатам проведенного в 2008 г. аналитиками Европейской Комиссии очередного ежегодного исследования сравнительного "инновационного КПД" (innovation performance) ведущих стран мира, который базируется на кумулятивном учете таких комплексных факторов как общая структура национальных экономик, уровень и качество финансирования научно-технологических исследований, общее количество инновационных компаний, объем производства новых продуктов и услуг и пр., Швеция оказалась в этом рейтинге на первом месте, опередив Швейцарию, Финляндию, Израиль, Японию и США. К числу ее основных преимуществ европейские аналитики отнесли наличие квалифицированных трудовых ресурсов, уровень развития финансовой системы (особенно сектора венчурного капитала) и высокие показатели инновационной активности ее высокотехнологичных компаний-лидеров, таких как Ericsson, ABB, AstraZcncca, Saab, Scania и Volvo.

В процентном отношении к ВВП уровень инвестиций шведского бизнеса в исследования и разработки самый высокий среди стран – членов ОЭСР: в Швеции более 70% инвестиций в R&D совершают частные компании. Исходя из проведенных исследований, 2/3 расходов бизнеса на исследования и разработки берут на себя 20 шведских бизнес-гигантов.

Можно также выделить такие несомненные достоинства шведской НИС, как высокий уровень международной кооперации при проведении исследовательских работ, быстрое усвоение национальными компаниями новых технологий, ориентация промышленности на развитие ресурсоемких отраслей, высокий уровень расходов на образование, значительно превышающий средний по странам ОЭСР уровень доли расходов на НИОКР в ВВП, который держится на протяжении многих лет выше 4%. Кроме того, Швеция является мировым лидером по таким важным статистическим показателям как количество научных публикаций и число зарегистрированных патентов на душу населения.

Многие особенности формирования НИС Швеции обусловлены тем, что социал-демократическая партия получала поддержку для проведения своей социальной и экономической политики со стороны частного сектора и экономическая политика формировалась таким образом, чтобы удовлетворять потребности именно больших компаний. Эта политика, в частности, характеризовалась такими мерами, как достаточно низкие ставки налогообложения компаний, отсутствие налогообложения на дивиденды, выплачиваемые акционерам, отсутствие налоговых обязательств шведских компаний на исходящие процентные выплаты, отсутствие жесткого контроля курса обмена валют и т.д.

Таким образом, в течение продолжительного времени между крупными корпорациями и государством существовали особые отношения, как это, например, было между Ericsson и шведскими национальными операторами электросвязи, между компаниями Bofors и SAAB Aero, с одной стороны, и Министерством обороны – с другой.

В то же время чрезмерная концентрация экономической власти в руках правительства, профсоюзов и небольшой группы крупнейших национальных компаний в итоге привела к тому, что в экономической политике основное внимание уделялась вопросам "справедливого" распределения прибыли, тогда как проблемы стимулирования роста национальной экономики оказались отодвинутыми на второй план.

Вплоть до начала 1990-х гг., несмотря на наличие очевидных сигналов, говорящих о резком падении ее эффективности, эта социально-ориентированная модель экономики сохранялась в неприкосновенности, и этот статус-кво поддерживался во многом благодаря жестким ограничениям на международную мобильность капитала, услуг и рабочей силы. Однако вскоре после того, как шведское правительство было все-таки вынуждено пойти на снятие большинства барьеров, чрезмерно возросшие издержки производства и прочие слабости шведской модели привели к тому, что ведущие национальные компании в массовом порядке стали перемещать свои мощности за пределы страны.

Этот процесс, в свою очередь, привел к острому финансовому кризису 1991 – 1993 гг. и, наконец, осознав опасность быстрой потери национальной экономикой своей конкурентоспособности на международном уровне, шведское руководство предприняло ряд кардинальных шагов по реформированию системы управления страной. В частности, были значительно снижены налоговые ставки для национальных компаний и проведена структурная перестройка государственных учреждений, отвечающих за планирование и осуществление промышленно-технологической политики (было существенно сокращено число правительственных министерств и агентств, пересмотрены их ключевые стратегические приоритеты).

Ведущее правительственное подразделение, Агентство по развитию бизнеса Швеции (NUTEK), подверглось реструктуризации и из него было выделено отдельное Шведское агентство по инновационным системам (VINNOVA). В настоящее время NUTEK остается головной государственной структурой, отвечающей за формирование общей стратегии экономического развития страны и регионов, организацию эффективных промышленных кластеров, а также осуществляющей финансирование частных компаний (прежде всего на начальном этапе их создания; NUTEK практически не участвует сегодня в финансировании стадии НИОКР).

Выделившееся из NUTEK Шведское агентство по инновационным системам (VINNOVA) было сфокусировано на активной финансовой поддержке различных проектов, связанных с НИОКР (с акцентом на исследования и разработки в сфере ИКТ, биотехнологий, новых видов транспорта и материалов), и общее проектирование эффективных инновационных систем.

Основной задачей основанной в 1994 г. государственной компании ALMI Group стало предоставление льготных кредитов и различных консультационных услуг малым и средним предприятиям. За прошедшие с момента образования ALMI Group 20 лет с ее помощью в Швеции было создано около 15 тыс. новых инновационных компаний.

Шведский исследовательский совет (Vetenskapsrcdet) в новой схеме управления НИС стал отвечать за поддержку фундаментальных научных исследований, главным образом, в области естественных наук и инженерно-технологических областей, а также за общий анализ и планирование научно-исследовательской политики государства. Совет по научным исследованиям в области окружающей среды, сельского и лесного хозяйства и территориального планирования поддерживает фундаментальные и прикладные исследования в сфере медицины, гуманитарных и социальных наук, окружающей среды и пространственного планирования.

Из прочих правительственных и околоправительственных учреждений и организаций, в той или иной степени определяющих сегодня общие контуры технологического и инновационного развития страны, можно упомянуть и об агентстве Innovationsbron, предоставляющем финансовую поддержку инноваторам на самой ранней, "довенчурной" стадии, Шведском фонде стратегических исследований (SSF), независимой организации, оказывающей содействие исследованиям в области естественных наук, медицины и инжиниринга, и Фонде развития знаний и компетенции (KK-Foundation), отвечающем за стимулирование проектов в сфере ГГ-технологий и осуществляющем финансирование исследований, проводимых шведскими вузами.

Нельзя оставить без внимания и национальную инновационную систему Норвегии, история развития которой характеризовалась целым рядом уникальных особенностей, заметно выделяющих ее на фоне других скандинавских стран.

Экономика Норвегии, в отличие от экономик большинства других развитых стран Западной Европы, не испытала серьезных негативных последствий от энергетического кризиса середины 1970-х гг. Более того, этот кризис стал своеобразным катализатором дальнейшего динамичного подъема ее высокотехнологичных отраслей.

Этот "норвежский бум" был обусловлен открытием богатых офшорных месторождений нефти и газа, активная промышленная эксплуатация которых началась в первой половине 1970-х гг.

Безусловно, Норвегия была не единственной североевропейской нацией, обнаружившей крупные запасы углеводородов в открытом море в 1960–1970-х гг. – Великобритания, Дания и Нидерланды также получили значительные экономические дивиденды от этого "подарка природы". Тем не менее, его общий кумулятивный эффект оказался наиболее заметным именно для норвежской экономики, сумевшей за достаточно короткие сроки осуществить масштабную инновационную трансформацию своей нефтегазовой промышленности.

К концу XX в. большая часть норвежского экспорта базировалась на продукции ресурсо- и энергоемких секторов. Нефть и газ занимали лидирующие позиции в бюджетной статистике, металлургическая промышленность стала вторым по величине источником экспортных доходов.

Кроме того, быстро растущие экспортные доходы нефтегазового (и отчасти металлургического) сектора позволили правительству Норвегии проводить в течение 1980–1990-х гг. более экспансионистскую финансовую и валютную политику по сравнению с большинством других западноевропейских государств.

Это привело к тому, что средние темпы общего экономического роста и роста занятости в Норвегии на протяжении двух последних десятилетий XX в. были существенно выше, а уровень безработицы – заметно ниже, чем в целом в Западной Европе. Соответственно, к настоящему времени норвежский ВВП на душу населения примерно на четверть превысил средний уровень ведущих западноевропейских стран.

Несмотря на то, что доля нефтегазового сектора Норвегии в структуре общей занятости населения на протяжении всей второй половины XX в. оставалась относительно небольшой, его динамичное развитие способствовало резкому расширению рыночных возможностей для национальных компаний в других отраслях промышленности и сфере услуг, многие из которых также были связаны с добычей, переработкой и эксплуатацией разнообразных природных ресурсов.

Наличие большинства этих ресурсов было обусловлено особой географией страны, разнообразием морской фауны и флоры, которые естественным образом стимулировали рост рыболовной промышленности и отраслей, связанных с промышленным разведением рыбы и прочих морепродуктов, а также протяженным горным ландшафтом Норвегии, способствовавшим развитию горнодобывающей промышленности и производству гидроэлектрической энергии. Последние, в свою очередь, создали основу для национальной электрометаллургической и химической промышленности.

Кроме того, "морская специфика" Норвегии очевидно повлияла и на быстрый подъем национального судостроительного производства, которое в последние годы подверглось серьезной структурной перестройке с акцентом на выпуске специализированных судов и оборудования для промышленной разработки и эксплуатации нефтегазовых месторождений.

Необходимо отметить, что практически все ресурсоемкие промышленные секторы Норвегии на протяжении многих десятилетий демонстрировали более высокую инновационную активность но сравнению с прочими отраслями экономики, используя постоянную подпитку как из внутренних источников (в том числе на базе кооперации с государственными университетами и научно-исследовательскими институтами), так и за счет интенсивного трансфера зарубежных технологий (сто эффективность, по мнению исследователей, была во многом обусловлена очень высокими технологическими "абсорбционными способностями" норвежских компаний).

Фирмы в "поддерживающих" секторах, таких как ИКТ, инжиниринговые и другие бизнес-услуги, также существенно увеличили свои продажи на быстро расширяющемся рынке, развитию которого также способствовала активная протекционистская государственная политика.

При этом крупные производственные компании (Norsk Hydro, Statoil и др.) были и остаются фундаментом промышленной системы Норвегии и играют важнейшую роль в осуществлении НИОКР. Однако с 1960-х гг. в Норвегии появилось новое поколение компаний, которые, несмотря на свои небольшие размеры, отличались более высоким уровнем активности НИОКР. В 1970– 1980-е гг. эти компании добились особенно серьезных успехов, но и после трудного периода реструктурирования в 1990-х гг. они по большей части смогли выжить и сохранили свой высокий инновационный потенциал вплоть до настоящего времени.

Одно из наиболее ярких проявлений общего динамизма норвежской экономики в последние 30 лет – стабильно высокие темпы роста производительности труда, которые составляли в среднем более 2,5% ежегодно с 1975 г.

Впрочем, эта впечатляющая экономическая статистика довольно резко контрастирует с данными об уровне инвестиций в НИОКР: доля расходов на НИОКР в ВВП Норвегии составляет всего 1,6%, что существенно ниже среднего показателя ведущих западноевропейских стран. Более того, в норвежской экономике, подобно другим странам с относительно низкой R&D интенсивностью, сохраняется устойчивое преобладание в структуре расходов на НИОКР государственного финансирования.

Еще одним недостатком НИС Норвегии, по мнению многих аналитиков, является то, что развитие новых отраслей промышленности Норвегии, менее тесно связанных с ресурсоемкими технологиями, несмотря на значительную поддержку со стороны государства, характеризуется значительно более медленными темпами.

Тем не менее, как полагает профессор Фагерберг, низкий уровень R&D интенсивности – только один из множества факторов, отражающих динамику инновационных процессов в национальной экономике, и эти данные по уровню инвестиций в НИОКР не следует рассматривать в отрыве от других важных аспектов отраслевой или общегосударственной инновационно-ориентированной активности.

Так, существенным показателем способности нации выявлять, впитывать и эффективно использовать новые знания является средний уровень образования населения, и, непосредственно, уровень высшего образования. По этой позиции Норвегия намного опережает подавляющее большинство европейских стран. Другими сильными элементами НИС Норвегии, по мнению Фагерберга, следует считать высокий уровень распространения новых технологий и кооперации различных экономических агентов в процессе осуществления инновационной деятельности, а также наличие тесных устойчивых связей между производителями и потребителями высокотехнологичной продукции и оборудования.