Современные концепции гражданского общества

"Общество" является фундаментальной категорией социальных наук. Представления об обществе соотносятся с объектом социологии, а история социологии фактически является последовательной сменой соответствующих представлений об обществе. Все сколько-нибудь видные социологи были и крупнейшими теоретиками общества, а сама оригинальность подхода проявлялась прежде всего в концептуализации того, что такое общество. Все без исключения теории общества с известной долей условности можно разделить на формальные и содержательные.

Под формальной концепцией общества следует понимать совокупность теоретических построений, в рамках которых устанавливаются фундаментальные компоненты и функциональные связи между ними, присущие всякому обществу вне зависимости от его конкретного состояния. Формальная концепция общества может получить "историческую спецификацию", становясь в таком случае теорией, разделяющейся, к примеру, на "традиционалистское общество", "военное общество" или "общество модерна". Целью таких теорий является содержательная спецификация конкретных исторических образований.

Само такое разделение концепций общества на формальные и содержательные является условным. Любая концепция общества содержит ту или иную концепцию черт общества или их сочетание, а ее авторы придерживаются соответствующей методологической позиции. Например, органицистские теории (Ч. Спенсер и др.) рассматривали общество как организм; марксизм в соответствии с философскими принципами исторического материализма рассматривает общество как общественно-экономическую формацию; М. Вебер в соответствии с тем методологическим смыслом и значением, которое он придает теории социального действия, предстает в социологии как создатель "отсутствующей" теории общества; в рамках структурного функционализма Т. Парсонса общество предстает как особый вид социальной системы; в рамках различных вариантов феноменологической социологии общество соизмеримо жизненному миру, формируется и раскрывается через последний.

История социологии являет собой последовательную смену теорий общества, представленную не только исторической вереницей имен, но и вереницей концептуализации различных этапов и периодов исторического развития.

Таких периодов в развитии социологии можно выделить по крайней мере три: I период – конец XVIII – начало XX в.; II период – 20–70-е гг. XX в.; III период – 70–80-е гг. XX в. – начало XXI в.

Первый период породил классические теории промышленного общества, явившегося результатом разделения государственной, экономической и гражданской сфер. Это новое историческое состояние осмыслялось и концептуализировалось через несколько характеристик этого состояния: индустриализм, капитализм, демократическое социальное устройство и массовую культуру. Все эти характеристики не исключают, а дополняют друг друга, с разных сторон описывая становление промышленного общества, и являются как бы различными сторонами этого процесса. Все они использовались для описания промышленного общества и приобретали соответствующее значение или становились доминирующими в зависимости от теоретического интереса или позиции исследователя. Поэтому А. Сен- Симон, О. Конт, Ч. Спенсер преимущественно используют название "промышленное общество" в противоположность уходящему "военному"; К. Маркс и М. Вебер чаще говорят о "капиталистическом обществе"; А. Токвиль пишет о "демократическом", массовом обществе. При всем различии названий все эти теории согласны в том, что становящееся на глазах их создателей общество является обществом, в котором экономика, во-первых, имеет индустриальный характер, а во-вторых, именно она, эта экономическая подсистема общества, определяет тип общества, задавая принципы социального порядка или системы социальной интеграции. У К. Маркса этот процесс реализуется через систему отношений собственности, составляющих внутреннюю структуру производства; у Сен-Симона, О. Конта, Ч. Спенсера, М. Вебера, Г. Зиммеля, Э. Дюркгейма – через функциональное разделение труда, через профессиональную структуру и социальную дифференциацию.

Следующий этап развития социологических теорий общества относится к периоду 20-х – начала 70-х гг. XX в. Он связан с новым историческим этапом в развитии капиталистического общества, специфика которого получает отражение в целом ряде теорий. Все эти теории, так или иначе, имеют цель зафиксировать новые специфические явления, обусловленные переходом общества из стадии либерального капитализма (в веберианской интерпретации) в стадию организованного капитализма, или государственно-монополистического капитализма (в марксистской интерпретации). Изменения, происшедшие в организации и характере промышленного труда, трансформация собственности, а также изменения, коснувшиеся отношений между экономической сферой и сферой политических отношений, не только не опровергли методологических подходов в анализе общества, разработанных классической социологией, но и предоставили конкретный материал в их пользу и подтверждение.

Во всех концепциях общества этого периода экономическая сфера продолжает оставаться доминирующей. Именно она определяет сферу государства и политики, существенным образом влияет на сферу культуры и социальную жизнь.

В этот период общество осмысляется как государственный монополистический капитализм (с точки зрения типа собственности), как организованный капитализм (с точки зрения типа социального и экономического действия прежде всего в сфере экономики и государства), как менеджериальное общество (с точки зрения той профессии и социальной функции, которая является доминирующей), как массовое общество, или общество массовой культуры – с точки зрения характера социальной деятельности индивида и типа культуры, которые возникают на основе системы массового производства и массового стандартизированного потребления. И, наконец, общество описывалось как зрелый, или развитый, капитализм или как развитое индустриальное общество. Эти теории, которые вбирали в себя все основные положения теорий организованного капитализма, менеджериального общества, массового общества, вновь воспроизводили характеристику общества, предложенную классическими социологическими теориями. Но при этом методологический тезис о доминирующей роли экономической сферы дополнился политической ролью гражданского общества. Экономика и политика стали присутствовать во всех обществах, не будучи опосредованными только отношениями собственности, как это было в марксизме, и не смягченными ценностно-нормативной подсистемой, как это было у М. Вебера. То же самое касается теорий массового общества, в рамках которых тип культуры и ее характеристика как массовой и тип социальной интеграции, характеризуемой как "горизонтальная с преобладанием среднего класса и его стиля жизни в социальной структуре общества как в количественном, так и в ценностном плане", являются прямым следствием функционирования крупномасштабного, конвейерного производства, на котором заняты громадные массы населения, обладающие стандартизированным трудовым навыком и квалификацией и нуждающиеся в стандартизированном образе жизни, чтобы такое производство и такое общество, в том числе в его политическом обличье, могло функционировать. Данные теории тоталитарного общества, фиксирующие тенденцию развитого капитализма к сращению экономической и политической сфер, демонстрируют, что этот процесс возможен только на основе тех фундаментальных изменений в организации индустриального производства и отношений собственности (возникновение корпораций и корпоративного капитала), которые характерны для стадии развития постиндустриального общества.

Фундаментальная смена методологической парадигмы в области социологической теории общества произошла в начале 1970-х гг. – на третьем этапе. В этот период в социологии появилась целая серия новых теорий общества, которые пытались осмыслить и зафиксировать те социальные изменения, которые были характерны для этого этапа развития промышленного общества.

Существует множество различных концепций, стремящихся осмыслить ту социальную реальность, которая начала складываться в западном обществе на рубеже 60–70-х гг. XX в. Для всех этих концепций характерно несколько общих положений, позволяющих объединить их одним названием – "концепции информационного общества". Сам термин "информационное общество" появился в 1980-е гг. и был связан с широко развернувшейся технологической революцией, от которой и получил свое броское название. Наряду с этим названием существует и множество других: общество "третьей волны", или "супериндустриальное" общество у О. Тоффлера, "постиндустриальное" общество у Д. Белла, "программируемое" у А. Турена, "посткапиталистическое, или общество "сервисного класса" у Р. Дарендорфа. Существовали также названия "кибернетическое", "технотронное" и др. Однако все они практически были вытеснены общим названием – "информационное общество". Это прежде всего версия Д. Белла и примыкающих к ней теорий, например А. Турена. В дальнейшем к этим теориям можно отнести концепции О. Тоффлера, скорректированную концепцию Д. Белла, теории Р. Дарендорфа, Ф. Ферраротти.

В 1990-е гг. получила свою апробацию и аргументацию концепция устойчивого общества, начало которой положила известная конференция под эгидой ЮНЕСКО. Эта теория была в известном смысле ответом на вопрос о том, что в прежнем виде ни капиталистическое, ни социалистическое общество не могут быть ориентиром развития всех стран мира и нужны новые ориентиры для решения насущных социально-экономических, социально-политических и духовно-культурных проблем.

Все эти концепции фиксируют и описывают те новые явления, которые характерны для общества в целом и для каждой из его подсистем в отдельности.

Во-первых, фиксируются существенные трансформации, которые испытывает экономика. О. Тоффлер, например, пишет: "В прошлом земля, труд и капитал были ключевыми элементами производства. Завтра – а во многих отраслях промышленности это завтра уже наступило – информация станет главной составляющей".

Во-вторых, существенные трансформации переживают структуры формальной и неформальной власти. Традиционное национальное государство уходит в прошлое. С одной стороны, возникает новый регионализм и децентрализация политической власти. Власть более делегируется сверху вниз, она осуществляется на уровне локального, регионального действия. С другой стороны, пространство и время "делокализируются", по Э. Гидденсу, "возникает глобальное общество на основе общей символической информационной культуры". Политическая сфера перестает быть сферой классового конфликта. Политическая борьба разворачивается не за контроль над собственностью, а за влияние на государство. Кроме того, в качестве влиятельной политической силы предстают городские социальные движения и добровольные гражданские ассоциации. Политический конфликт в информационном обществе, как правило, имеет институциональные формы.

В-третьих, существенные изменения претерпевает структура социального расслоения. Собственность уже не является основным критерием для формирования структуры социальной и политической дифференциации. Классовая структура заменяется статусной иерархией, а эта последняя формируется уже не на основе профессии, а на основе образования, уровня культуры и ценностных ориентаций и все чаще – экономико-политических позиций. Возникают концепции "символического капитала" (П. Бурде) и культурной идентичности как основы политической и социальной иерархии и группообразования.

Ось социального конфликта пролегает не по линии обладания или необладания собственностью, а по линии обладания властью, образованием в самом широком смысле слова и контроля над информацией. Речь идет прежде всего о социально-политической информации, связанной с процессом коллективного социального планирования и изменениями, необходимыми для того, чтобы защищать от разрушительного влияния бюрократии, гарантировать эффективность "завоевания снизу", обеспечивать интересы различных групп граждан в процессе политических изменений.

Кроме статуса для характеристики структуры социальной и политической дифференциации информационного общества используются понятия "социальный класс" (отношения власти и доминирования), например высший и низший классы, угнетаемый и угнетающий; понятие "заинтересованные группы", или "группы социального интереса", используемое при анализе организаций; понятие "группы давления", применяемое для исследования политических и организационных отношений власти.

Претерпевает существенные изменения и тип политических, экономических и социальных организаций. Рушатся иерархизированные и централизованные институты. Общественная жизнь строится на основе принципов низового уровня. Осуществляется переход от иерархии к "сетевой организации", поскольку централизованная иерархическая структура замедляет поток информации. Организация строится как сеть ячеек, связь между которыми не субординационная, решения принимаются на основе принципа коллегиальности и широкого предварительного обсуждения. Такая организационная структура обеспечивает максимум демократии. Общество окончательно прощается с принципом "военной"" организации домодерновых обществ. Осуществляется окончательный прорыв в демократическое социальное и политическое устройство.

Помимо указанных изменений, все без исключения теории информационного общества в качестве самостоятельных сфер выделяют, во-первых, сферу телекоммуникационных технологий. Телекоммуникационная технология потому является самостоятельной подсистемой, что она выходит за рамки роли и значения техники, используемой в различных отраслях экономики. Это не паровая машина Уайта, определившая лицо экономики на первом этапе развития промышленного общества, и не машинная конвейерная технология, определившая экономику второго этапа.

Телекоммуникационная технология существует самостоятельно и является социальной и политической технологией, определяющей коммуникационные и информационные возможности общества в целом. Она непосредственно влияет па государственно-политическую сферу организации и управления, сферу труда, культуры и культурно-символического производства. А самое главное – она фундаментальным образом изменяет коммуникативные возможности человека. Телекоммуникационная технология создает для каждого человека возможности "непосредственного членства" в обществе без посредства каких-либо групп, идеологий или символических культурных систем. Она резко повышает роль и социальное значение отдельного человека.

Во-вторых, существенной и независимой подструктурой общества предстает образование. Более того, образование становится почти доминирующей подструктурой: оно определяет сферу труда и экономики; является стратегическим ресурсом в рамках функционирования государственных и политических структур; оно является доминирующим группообразующим принципом, фундаментальной основой процесса социализации и постоянного воспроизводства общественных отношений.

Итак, указанные и зафиксированные характеристики информационного общества позволяют говорить о том, что для всех концепций информационного общества характерно его выделение в качестве особой стадии в историческом и социально-экономическом развитии общества. При этом, однако, существуют две различные позиции, по-разному определяющие историческое место информационного общества.

Согласно первой позиции, представителями которой являются, например, Ю. Хабермас, Э. Гидденс, Ф. Ферраротти, информационное общество рассматривается как этап, как фаза индустриального общества, наступившая вслед за фазой индустриализации (конец XVIII – начало XX в.) и фазой массового производства и массового потребления, т.е. массового общества (начало XX в. – 1960–1970-е гг.). Согласно второй позиции, представителями которой являются Д. Белл и О. Тоффлер, информационное общество – это совершенно новый этап исторического развития, наступивший вслед за индустриальным обществом. Белл, например, делит историческое развитие на три этапа: доиндустриальный, индустриальный и постиндустриальный, а Тоффлер – на доиндустриальные культуры (первую волну), индустриальные культуры (вторую волну) и супериндустриальные культуры (третью волну).

Однако независимо от того исторического места, которым наделяют информационное общество, во всех этих концепциях экономика уже более не является той подсистемой общества, которая выступает доминирующей и задающей условия и правила функционирования всем другим подсистемам – государственно-политической, культурной и социальной. Более того, в дополнение к четырем подсистемам общества у Т. Парсонса появляются еще две столь же значимые и самостоятельные подсистемы: телекоммуникационная и образование. Налицо отход от традиционной методологической парадигмы, мгновенно направившей социологическую рефлексию на поиск новой парадигмы и построение новых формальных концепций общества, которые мы наблюдаем уже у теоретиков информационного общества. Например, по мнению О. Тоффлера, экономика и технологии – важные компоненты современного общества, но не "базис", по отношению к которому все остальное лишь "надстройка", как это исповедует марксизм.

Тоффлер считает, что все компоненты структуры современного супериндустриального общества равноправны и равнозначны. Более того, он предлагает собственную формальную структуру общества, существенным образом отличающуюся от концепций классической и постклассической социологии межвоенного и послевоенного периодов. В качестве компонентов структуры общества Тоффлер выделяет, во-первых, техносферу, которая включает энергетическую подсистему, производство и распределение. Все три компонента внутренне взаимосвязаны и представляют единство. Во-вторых, социосферу – различные социальные институты (семья, образование и др.). Техносфера и социосфера внутренне взаимосвязаны. В-третьих, иносферу – социальные и политические коммуникации и информацию. Кроме того, каждое общество обладает своей биосферой, сферой власти (формальные и неформальные институты политики), психосферой (сфера межличностных отношений, субъективности). Взаимодействие всех этих сфер образует общество.

В настоящее время задача состоит в том, чтобы построить теорию, хотя бы сопоставимую по своей эффективности с теорией общества Т. Парсонса, создать формальную теорию общества, которая сможет адекватно отразить его формальное ОГЛАВЛЕНИЕ, как это сделала для общества "первой" и "второй" волны концепция общества Парсонса. В этом направлении движется социологическая рефлексия Ю. Хабермаса, Э. Гидденса, М. Манна.

В современной социологии кроме концепции Тоффлера наблюдается попытка модернизировать старые концепции и методологические подходы в современном социологическом ключе. В наибольшей степени это характерно для марксистского подхода. Ярким примером в этом отношении может служить концепция Н. Моузелиса, который пытается решить не разрешенную, по его мнению, в марксизме дилемму экономики и политики, порожденную экономическим редукционизмом. По его мнению, экономический редукционизм не может быть преодолен традиционным подходом – "частичной автономией" политики, идеологии и культуры. Единственным способом поэтому видится разработка новых концептуальных средств для анализа политических, идеологических и культурных аспектов социального порядка и социального развития. Методологическим ядром этих разработок, согласно Моузелису, должно стать понятие способа политического доминирования (или способа господства). Это обоснование сходно с понятием способа производства и позволяет систематизировать связи, существующие между политическими технологиями, способами их присвоения и контроля и формами идеологической легитимации общественного производства – производством политической власти. Как и его экономический аналог, он предполагает воссоздание своей "генеалогии" – истории основных институциональных особенностей, главных структурных тенденций, условий своего существования, связанных с ними противоречий. По его мнению, "между материальным базисом и “всего лишь идеями” располагается обширный и густо заселенный ареал институциональной жизни. И понятие “способ господства” призван напомнить социальным исследователям о существовании политических технологий, отношений доминирования и политических идеологий, которые могут играть не менее, а может быть и более значительную роль в объяснении микроисторической трансформации, чем производительные силы и производственные отношения".

И наконец, существует ориентация на модернизацию подхода, продолжающего традицию структурного функционализма, даже если ревизии при этом подвергаются последние основания базисного методологического подхода.

Интересный пример в этом плане представляет собой теория общества Майкла Манна. По его мнению, история и теория человеческого общества – это история и теория властных отношений. При этом он категорически отказывается рассматривать их как что-то унитарное и конкретное. Общий методологический подход исторической школы, привнесенный в социологию М. Вебером, М. Манн радикализирует: он утверждает, что если бы это было возможно, он вообще бы отказался от понятия "общество". Общества, по Манну, не представляют собой социальные системы, ни закрытые, ни открытые. Невозможно найти какое-либо общество, полностью ограниченное в географическом или социальном пространстве. Поскольку нет систем и нет тотальности, то не может быть "подсистем", "измерений" или "уровней". Общественные отношения нельзя свести к какому-то системному свойству этого целого – будь то "способ материального производства", "культурная" или "нормальная система". Несуществующая глобальная система не может быть социальной структурой, которая "как целое" ограничивает социальное действие. И вообще бесполезно разделение на "социальное действие" и "социальную структуру".

"Общества, – по Манну, – конституируются множеством накладывающихся друг на друга и пересекающихся социопространственных сетей власти. Самым лучшим объяснением обществ, их структуры и истории будет объяснение в терминах взаимоотношений четырех источников социальной власти – идеологических, экономических, военных и политических отношений". "Эти сети власти представляют собой сети социальной интеракции, а также организации, институциональные средства достижения целей".

Концепция Манна представляет собой рассмотрение общества как сферы властных отношений. Источников такой власти – четыре. При этом в перечне источников социальной власти появляется ранее не встречавшийся в теориях общества – военный. Однако дело не в выявлении этого нового источника социальной власти, а в том, что все эти четыре источника власти равнозначны, ни один из них не является изначально доминирующим. В каждый конкретный исторический момент в обществе могут сложиться самое неожиданное соотношение источников и комбинация сетей власти, которые и определят конкретное историческое качество общества.

Три приведенных примера концепций – О. Тоффлера, Н. Моузелиса, М. Манна – ставят задачу выработать новую концепцию общества, учитывающую те изменения, которые произошли в западном обществе в начале 70-х гг. XX в. При этом все три демонстрируют одну общую устойчивую тенденцию к переосмыслению роли экономической и политической структур общества.

Нынешний этап развития социологии характеризуется не только сменой методологических подходов к теории общества и стремлением выработать новую парадигму взамен классической, потребность в которой, как и потребность в построении новых формальных концепций общества, с очевидностью осознается, но и наличием осознанной потребности в ревизии всего исторического наследия социологических теорий общества.

Главным и определяющим моментом современных социологических концепций общества является тот факт, что они развиваются и разрабатываются в тесной связи и под влиянием современных социологических теорий модерна.

Современные теории модерна – радикализированного модерна, позднего модерна и постмодерна – это теории, разрабатывающие образ современной эпохи через соотношение с предыдущими этапами, с эпохой традиционалистского общества. Все эти теории фиксируют и обосновывают исторический сдвиг, переживаемый настоящими поколениями в сфере познания и социалистических практики. И если в содержательном плане современные теории модерна являются продолжением материалистических концепций общества, то в своих попытках выявить главную идею эпохи они продолжают традицию формальных концепций общества. Классики социологической теории создавали свои теории "промышленного (индустриального) общества", фиксируя исторические сдвиги, которые произошли во второй половине XVIII в. – появление экономически и политически свободного индивида, буржуазного демократического общества и промышленного капитализма.

Современные теории общества с учетом двух прошедших столетий исторического развития пытаются переосмыслить суть происходящих изменений и указывают, что не индустриализм и не капитализм составлял их основу. Суть общественных изменений следует искать в рефлексивном характере модерна, "рефлексивности" как главной черте любого социального действия, любого социального, экономического и политического проекта. Их суть лучше всего была разработана в рамках социальной философии Просвещения.

Современная эпоха предстает в этой перспективе как реализованный проект Просвещения. Современная эпоха – это "эпоха господства экспертных символических систем" (Э. Гидденс, Ю. Хабермас, О. Тоффлер, Ф. Ферраротти), "эпоха господства знания" (Д. Белл), которое является определяющим признаком социального действия, а образование и ценностные ориентации – главным фактором социального деления. Социальное доминирование и конфликт также строятся в соответствии с причастностью к основным социальным индикаторам – знанию и экспертным оценкам.

Все это и создает основание для переосмысления методологии социологического исследования и отхода от взгляда на экономику как доминирующую подсистему общества. Этот отход от теории "трудового общества", где эта концепция предстает как методологическая идея главенства экономической сферы в обществе, в рамках и на основании которого развивались все классические и постклассические социологические теории общества.

Вторым компонентом классической социологической версии модерна была теория национального государства. По крайней мере, безоговорочно признавался тезис, что любое общество всегда существует в национально-государственных границах. И эта теоретическая позиция отражала фактическое историческое положение дел.

Современная ситуация не соответствует положению дел в раннем модерне. Налицо серьезные подвижки и изменения в отношении между обществом и национальным государством. Возникает глобальное общество, которое характеризуется появлением наднациональной культуры и глобальной сети информации, транснациональных военных структур и международных научных и культурных групп.

Политическая структура общества формируется не схемой "национальное государство – гражданское общество", а является производной, с одной стороны, наднациональных структур власти, а с другой – региональных видов власти. Государство начинает выступать не столько как подсистема общества, сколько как социальный институт или даже корпоративная организация.

Существенной проблемой современного социологического понимания общества является вопрос о том, является ли современное историческое качество общества этапом в развитии проекта модерна или совершенно новым этапом развития. Здесь точки зрения расходятся в зависимости от того, что считается сутью проекта. Э. Гидденс, Ю. Хабермас считают сутью модерна его рефлексивный характер, который находит выражение в соответствующей роли знания во всех сферах социальной действительности. Поэтому они считают современный этап этапом "радикализированного модерна", позднего капитализма (Ю. Хабермас), в котором все качества модерна находят свое высочайшее воплощение и все его тенденции получают развитие. Более того, по мнению Ю. Хабермаса, человечество должно держаться за выработанные модерном ценности демократического социального устройства и прав человека, дабы не оказаться погребенным деструктивными явлениями, рост которых наблюдается в современном обществе.

Вторая точка зрения, считающая, что современное состояние общества означает цивилизационный скачок, разрыв с модерном и переход в постмодерн, связана с именами Д. Белла и О. Тоффлера. Основу этой позиции составляют ранний социологический проект модерна, связывающий модерн прежде всего с индустриализмом.

Обе точки зрения вполне обоснованы и имеют право на существование. Современная социология за столь короткий срок смогла создать совершенно новые и вполне жизненные теории, способные концептуализировать существующие быстроменяющиеся общественные формации. Современная социология приобрела способность оперативно реагировать па трансформации, происходящие в обществе, и быть более приближенной к реальности и менее эзотеричной.