Социологический институт и Центральный институт труда
После Февральской, а затем и Октябрьской революций процесс институционализации социологии продолжался. Поначалу он даже усилился. В это время наблюдается бурный расцвет научных обществ, литературно-художественных и прочих объединений, создано много учебных заведений, обществ, печатных изданий; образуются новые кафедры в Петроградском и Ярославском университетах, появляются секции, союзы и ассоциация по изучению общественных наук в университетах Казани (С. Форфоровский, Н. Кочергин, Н. Первушин, П. Кругляков, С. Ушаков и др.), Томска (С. Солнцев, Г. Иосифов, М. Михайловский), Владивостока (М. Ершов, Н. Кохановский). Публикуются первые официальные учебники (Т. Фадеева, Н. Кочергина, П. Сорокина и др.). Активизируется научно-исследовательская деятельность: проводятся крупные социально-экономические, социально-психологические и этнографические исследования. Появляются первые официальные учебники по социологии. Увеличивается количество книг, выпускаемых по социологии, в 1917 г. их было издано 148, а в 1918-м уже 188. По философии в этот период, соответственно, было издано 50 и 58 книг[1].
В октябре 1918 г. был организован Социобиблиографический институт (сокращенно его называли Инсоцбибл). В 1919 г. после годичного существования Институт, приняв в свои ряды известных социологов (К. М. Тахтарева, II. Л. Гредескула и П. А. Сорокина), был преобразован в Социологический институт[2]. Идеологически он представлял разношерстное объединение из марксистов (М. Серебряков, С. Оранский, Е. Энгель, И. Чернышев и др.), и немарксистов (Н. Кареев, П. Сорокин и др.). Впрочем подобным качеством в тс годы, как и в любой другой переходный период, отличались многие научные центры. По своему организационно-правовому статусу Институт являлся профессиональной ассоциацией ученых, которая ставила перед собой следующие задачи: "1) популяризацию социологических знаний и 2) библиографизацию: а) всех новых явлений в области изучения социальных наук; б) всех правительственных и важнейших общественных мероприятий в социальной жизни, поскольку таковые находят отражение в печати, и в) главнейших, представляющих общий интерес явлений в области социальной жизни, отражаемой современной печатью... Одновременно с этим институт задастся целью помочь всем желающим в ознакомлении с литературой по теории социальных наук и по практическим способам решения социальных проблем. С этой целью Институт собирает библиотеку специально по общественным наукам и устраивает публичные лекции и чтения"[3].
За свою недолгую историю Социологический институт успел сделать многое, в частности началась подготовка ряда монографических работ по истории социологии и ее современному состоянию, был составлен сводный каталог мировой литературы по социологии, подготовлены к печати переводы книг американских авторов. Сотрудники Института и приглашенные специалисты – В. Ф. Боцяновский, Г. Е. Калинин, П. А. Сорокин, II. А. Гредескул, А. А. Гизетти, П. И. Люблинский, В. В. Водовозов, Н. И. Кареев, П. В. Мокиевский, Э. Л. Радлов, Е. В. Тарле и другие – организовали публичные лекции для всех желающих получить социологическое образование[4]. В нескольких номерах недолго выпускавшегося "Вестника Института" публиковались программы курсов социологии Ф. Гиддингса, Л. Вуда, Э. Росса, II. А. Сорокина, К. Н. Тахтарева[5].
Обсуждение фундаментальных вопросов социологической науки Институт проводил на совместных заседаниях Русского социологического общества им. Μ. М. Ковалевского. Наряду с переводческой, лекционно-пропагандистской и научно-библиографической деятельностью, Институт вел исследовательскую работу по сбору эмпирических данных о самых разных сторонах жизнедеятельности общества. В том числе по инициативе П. Сорокина были проведены анкетные обследования уровня жизни и социально-экономического положения населения Петрограда за годы войны и революции[6].
Социологи всегда ставили двоякого рода вопросы: о внутреннем устройстве научного знания и внутреннем устройстве
общества[7]
Научные планы Социологического института простирались еще дальше. В частности, К. М. Тахтарев, возглавивший Институт в 1920 г., обратился в Наркомпрос с проектом о создании Российского социологического института. Планировалось, что он развернет свою деятельность по следующим направлениям: "1) научная разработка социологии и других теоретических и прикладных общественных наук; 2) обеспечение надлежащего научного уровня высшего социологического образования в России; 3) распространение социологических знаний в народных массах"[8]. На будущее учреждение возлагалась задача подготовки профессиональных исследователей-эмпириков, специалистов-теоретиков по разным отраслям социологии, преподавателей высшей школы. В нем предусматривалось также обучение советских работников и общественно-политических деятелей. К сожа
лению, предложение о создании более крупного, чем Социологический институт, учреждения не встретило поддержки у руководства Наркомпроса. А в 1921 г. был закрыт и Социологический институт[9].
Причины отказа в создании форпоста социологической науки в стране неизвестны. Возможно, они были идейно- политическими, а может быть причиной служила элементарная нехватка средств. Могло сказаться отсутствие личной заинтересованности и поддержки социологического проекта кем-то из высших советских руководителей. Во всяком случае, в то же самое время вождь пролетариата В. И. Ленин, уже готовивший высылку за границу ведущих социологов и философов, нашел деньги, и немалые (около 5 млн руб. золотом), для создания другого института – Центрального института труда. В 1920 г. по прямому указанию В. И. Ленина в Москве создается Институт труда, преобразованный в 1921 г. в Центральный институт труда (ЦИТ).
В отличие от Социологического института Сорокина и Тахтарева, Центральный институт труда А. Гастева сыграл в истории страны более заметную роль. Достаточно сказать, что ЦИТу в короткие сроки удалось подготовить до 0,5 млн квалифицированных рабочих и специалистов, создать разветвленную систему внедренческих фирм (знаменитых оргстанций), занимавшихся совершенствованием организации труда и управления, добиться международного признания у немцев, французов и американцев как безусловных лидеров менеджмента 1920-х гг., побеждать на международных выставках и симпозиумах. В постановлении Совета труда и обороны в качестве цели деятельности ЦИТ ставились разработка, демонстрация и пропаганда основных принципов научной организации труда (НОТ), обобщение передового опыта и координация деятельности всех других научно- исследовательских учреждений страны, изучающих труд. Соответственно своей ведущей роли ЦИТ получил широкие права: непосредственно обращаться в правительство, созывать всероссийские съезды для координации работ по НОТ в общегосударственном масштабе.
Различие между двумя важнейшими учреждениями отечественной социологии первых послеоктябрьских лет кроется в следующем: 1) Социологический институт Сорокина был враждебен марксизму, а ЦИТ Гастева, в прошлом видного подпольщика и большевика, делал все ради практической победы "социализма по всему фронту"; 2) Институт Сорокина имел теоретическую направленность, обслуживал потребности образованной части населения и не имел никаких выходов на народное хозяйство, а ЦИТ разработал оригинальную методологию социальной инженерии, был направлен на работу с широкими массами трудящихся, приносил огромную пользу всему народному хозяйству страны. Известны слова В. И. Ленина о том, что построить социализм, многократно не повысив производительность труда, мы не сможем. А поднять эффективность труда, не внедрив самые передовые системы НОТ, невозможно.
Несмотря на очевидное различие двух институтов, судьба их была одинаково плачевной: Социологический институт прикрыли в начале 1920-х гг., а ЦИТ в своем изначальном качестве перестал функционировать в начале 1930-х, превратившись в обычный отраслевой НИИ – придаток авиационной промышленности. Так по-разному (различие здесь – вопрос скорее формы, чем содержания) советская власть расправлялась с фундаментальной и прикладной социологией: представителей одной, за ненадобностью, высылала за рубеж, представителей другой превращала в ничем не приметных советских служащих. Наконец, по отношению к самым непримиримым использовалась высшая мера наказания – 10 лет без права переписки. Такова была участь А. Гастева, который был, как и П. Сорокин, ученым с мировым именем.