II. И. Соколов, И. А. Акимов
Историческая живопись после А. П. Лосенко, во второй половине 1770-х – 1780-е гг., отличается по тематике от предыдущего периода. Обычно угасание интереса к национальной истории в стенах Академии в 1770–1780-е гг. связывают с реакцией после пугачевского бунта. Однако это объяснение, во-первых, очень прямолинейное, вульгарно-механистическое; а во-вторых, что представляется неоспоримым аргументом, такое угасание не находит подтверждения в других видах искусства и литературы, т.е. не было вызвано условиями цензуры. Достаточно назвать созданные в те годы труды В. Н. Татищева, М. М. Щербатова, А. П. Сумарокова, Н. И. Новикова, М. М. Хераскова, И. Ф. Богдановича, Я. Б. Княжнина. Или, например, Царицыно В. И. Баженова, Петровский дворец М. Ф. Казакова, "родословия русских государей" в медалях и изображения великих князей и царей в шубинских барельефах Чесменского дворца. Угасание этого интереса наблюдается только в стенах Академии художеств. В связи с чем ряд исследователей видит его непосредственную причину, с одной стороны, в смерти А. П. Лосенко, а с другой – в том, что классицизм в 1770-е гг. становится все "классичнее", суровее, строже (преддверие "строгого классицизма), все более тяготеет не к национальным, а к всемирно-историческим традициям и потому все чаще обращается к античности и Священному Писанию.
Ведущими художниками этого времени являются ученики А. П. Лосенко – Петр Соколов и Иван Акимов.
Петр Иванович Соколов (1753–1791) окончил Академию с золотой медалью и в пенсионерские годы учился в Италии у П. Баттони. В его пенсионерских работах ощущалось влияние барочно-рокайльных тенденций. Впрочем, то же можно заметить и у Лосенко, и у Баженова, а в скульптуре, как мы видели, у некоторых мастеров даже на позднем этапе классицизма. Русской историей Соколов интересовался разве что в академический период. Свои основные темы он черпал в античной мифологии: "Меркурий и Аргус" (1776, ГРМ), "Дедал привязывает крылья Икару" (1777, ГТГ), "Венера и Адонис" (1782, ГРМ) и др. Обычно это двухфигурные, безукоризненные по рисунку, мягко нюансированные в цвете, несколько вялые и схематичные по композиции, холодноватые по чувству произведения. Наиболее поэтичными в творчестве Соколова являются его портреты и рисунки для гравюр.
Иван Акимович Акимов (1754–1814) прошел тот же путь: окончил Академию с золотой медалью, выполнив дипломную работу на тему из русской истории; пенсионерские годы провел в Италии (Болонья, Рим, Венеция, Флоренция); по возвращении на родину стал писать на мифологические сюжеты ("Прометей делает статую по приказанию Минервы", 1775, ГРМ; "Самосожжение Геркулеса на костре в присутствии его друга Филоктета", 1782, ГТГ).
Г. И. Угрюмов – реформатор русской исторической живописи в 1790-е годы
Заметное оживление в классе исторической живописи наступает в 1790-е гг., когда главой класса становится Григорий Иванович Угрюмов (1764–1823). Он провел в Академии 15 лет, начав с Воспитательного училища и завершив обучение работой на тему "Изгнанная Агарь с малолетним сыном Измаилом в пустыне" (1785, ГРМ), удостоенной Большой золотой медали. После четырех пенсионерских лет в Риме он возвращается в Россию и до конца дней своих посвящает себя творчеству и преподаванию в Академии. Главные свои произведения Угрюмов, как правило, писал по заказу, но невзирая на рамки и требования заказчика. Свои темы Угрюмов брал исключительно из русской истории: "Торжественный въезд Александра Невского в город Псков после одержанной им победы над немцами" (1793–1794?), "Испытание силы Яна Усмаря" (1796–1797), "Взятие Казани 2 октября 1552 года" (не позднее 1800), "Призвание Михаила Федоровича Романова на царство 14 марта 1613 года" (не позднее 1800; все – ГРМ). В этих произведениях много внимания уделено реалиям, деталям интерьера, написанным с натуры, как, например, интерьер Успенского собора в "Призвании Михаила Романова на царство", или костюму, как в "Торжественном въезде...". Наконец, в них в полный голос заявляет о себе народный герой, как в "Испытании силы Яна Усмаря", где герой доказывает (малогуманным, правда, способом: вырвав целый бок у бедного быка), что может вступить в единоборство с печенежским богатырем. Все работы Угрюмова лишены какого-либо морализаторства.
Угрюмов не случайно заслужил славу реформатора русской исторической живописи, недаром пользовался всеобщим уважением и был избран почетным членом Вольного общества любителей словесности, наук и художеств. Он сумел сказать свое слово и в наиболее передовом жанре живописи его времени – в портрете. Художник создал образы ярославских купцов (он и сам был родом из Ярославской губернии) столь выразительные, столь характерные в своей трезвой деловитости, что они предваряют реалистические образы следующего столетия, и даже второй сто половины, а в литературе находят аналог разве только в драматургии А. Н. Островского. Угрюмов был прекрасным педагогом, он преподавал в Академии более 20 лет и из его класса вышли будущие ведущие мастера нового столетия – В. К. Шебуев, А. Е . Егоров, А. А. Иванов, О. А. Кипренский.
Г. И. Угрюмов. Испытание силы Яна Усмаря. 1796–1797, ГРМ
Русский исторический жанр живописи, воплощаемый, разумеется, прежде всего в стилистике классицизма, испытал и большое влияние сентиментализма. Здесь достаточно вспомнить чувствительность, граничащую с умилением, в картине И. А. Акимова "Великий князь Святослав, целующий мать и детей своих по возвращении с Дуная в Киев" (1773, ГТГ) или даже угрюмовское "Призвание Михаила Федоровича Романова на царство" (патетичность жестов, светотеневые эффекты – и такое же умиление молодостью царя).
Следует отметить, что и Лосенко, и Соколов, и Угрюмов были блестящими рисовальщикам, и их графическое наследие по праву относят к высоким достижениям русской графики XVIII в. (см. § 15.8).
* * *
Итак, русская историческая живопись, несомненно, более чем какой-либо другой жанр, демонстрирует развитие принципов классицизма, трактованных, однако, очень широко. В этом искусстве много живописности и динамики, унаследованных от уходящего барокко; одухотворенности и чувствительности, привнесенных сентиментализмом, а еще ранее – рокайлем; определенное влияние на него оказал и предромантизм. Наконец, неизменно и постоянно в нем были живущие в национальной художественной культуре глубокое стремление к справедливости и чувство реального.