Систематизация Ж. Пиаже психологических объяснений
Конструктивную роль научных моделей в построении психологических объяснений специально анализировал Ж. Пиаже, вклад которого А. Н. Леонтьев в предисловии к многотомному изданию "Экспериментальной психологии" (под редакцией П. Фресса и Ж. Пиаже) характеризовал так, что он "для разработки эпистемологии сделал больше, чем любой другой современный психолог" [Леонтьев А. Н., 1966, с. 10].
Жаном Пиаже многообразие психологических объяснений рассматривалось в отношении нескольких проблем:
• понимания закона как дескриптивного описания;
• связывания с причинностью организации органических, или физиологических, структур (т.е. структур материальных);
• отношения их к решению психофизиологической проблемы;
• выявления редукционистских элементов в объяснениях в противовес конструктивным;
• дедуктивного и причинного компонентов объяснения;
• идеи изоморфизма в соотнесении законов взаимодействия субъекта и объекта (адаптация, ассимиляция, уравновешивание);
• принципа дополнительности формальных и причинных описаний (па основе идеи изоморфизма между логическими описаниями и объективными отношениями в сути материальных субстратов);
• выведения сознания из области причинных объяснений при включении таковых в представление о развитии интеллектуальных структур на основе схем действий субъекта и т.д.
Становление обобщений как второй стороны развития операциональных структур интеллекта – одна из линий рассмотрения отличий концепций Л. С. Выготского и Ж. Пиаже. Поиск в логических отношениях оснований отличий в уровнях обобщений проявился и в классификации Пиаже основных типов психологического объяснения. Рассмотрение конструктивных объяснений по Пиаже не следует смешивать с понятиями социального конструктивизма, или конструкционизма, которые соответствуют другой методологической традиции объяснения.
Пиаже видел в множественности форм теоретических объяснений в психологии закономерное методологическое следствие из понимания им причинного объяснения как включающего этапы дедукции и построения субстрата модели. Разнообразие возможных моделей, посредством которых психолог отражает и одновременно реконструирует субъективную реальность (он ее называет онтологической), ставит проблему поиска отношений между структурами "сознательных реакций" человека и "органистическими структурами". За выбором научной модели всегда стоит поиск приемлемого соотношения ее теоретического потенциала и эвристичности: "отсюда их разнообразие, связанное, следовательно, скорее со сложностью самой сферы исследования психологии, нежели с непоследовательностью теорий или методов" [Пиаже Ж., 1966, с. 167].
Связь многообразия психологических теорий (моделей) с социальным аспектом развития науки в России подчеркнул В. П. Зинченко, когда писал о "методологических настроениях" в период после падения советского строя: "Все устали от монизма, идущего то ли от проекта Козьмы Пруткова о введении единомыслия в России, то ли от марксизма, то ли от православия" [Зинченко В. П., 2003, с. 50]. Таким образом, пространство объяснений, функционирующих в рамках научного сообщества, не в последнюю очередь оказывается связанным в психологии и с изменениями в обществе. Так, развитие методологического пространства в России после распада СССР легализовало возможность плюралистического мышления в том числе и в психологии, в частности, как поиска путей осмысления разных типов психологических объяснений.
В 60-е гг. XX в., Ж. Пиаже в главе, посвященной объяснению в психологии, указывал на двойственность использования физикалистских понятий в психологии. Когда в психологии говорят о "психологической силе", "энергии", "работе" и т.п., то остается одно из двух: "либо при этом в скрытой форме подразумевают физиологию... либо говорят о сознании и прибегают к метафоре из-за отсутствия всякого определения этих понятий, сопоставимого с понятиями, которыми пользуются в сфере физических законов и физической причинности. В самом деле, все эти понятия прямо или косвенно предполагают понятие массы или субстанции, которое лишено всякого смысла в сфере сознания" [Пиаже Ж., 1966, с. 1901. Понятие причинности, с его точки зрения, применимо для описания поведения и деятельности, но не может характеризовать сферу сознания. Из перечисленных им форм объяснения только дедуктивный вывод на основе использования абстрактных научных моделей может быть применен для объяснения ментальных структур.
Важной проблемой для построения психологического объяснения он считал также отстаивание "функционального значения" каждого из двух "параллельных" или изоморфных рядов – психического и физического (физиологического). Психика не эпифеномен, и объяснение должно включать указание на то, каким образом эти разнородные ряды явлений дополняют друг друга. Итак, ни теории "тождества", ни параллелизма и ни теории "психофизического взаимодействия" не могут лежать в основе психологического объяснения.
Можно сказать, что самим Пиаже отстаивается принцип объяснения, соответствующий дедуктивно-номологической модели. Однако прежде чем дать характеристику всех семи рассмотренных им типов объяснений в психологии, из которых шесть им отнесены к редукционистским, отметим следующее. Причинное объяснение рассматривалось
Пиаже как связанное с определенным этапом организации психологического исследования. То есть объяснение – это не просто дедуктивное полагание теоретической схемы на изучаемую эмпирическую область, а соотнесение обобщений относительно устанавливаемых зависимостей с модельными (научными) представлениями. Тем самым это выход в более широкий контекст обсуждения, чем задаваемый названной моделью.
Первой фазой научного исследования выступило для него установление эмпирических зависимостей или экспериментальных фактов. Это тот этап атеоретического познания, который критиковался Л. С. Выготским. Это предпосылка установления закона как индуктивного обобщения (установленных последовательности, корреляции и т.д.), т.е. как описания фактической зависимости. Однако такой закон еще ничего не объясняет. Объяснение, по Пиаже, начинается с "установления координации законов". Это возможно на следующих двух фазах научного исследования.
Первая. К закону добавляется дедуктивная конструкция, исходя из которой описанная фактическая закономерность и объясняется. Теория и призвана дать систему таких законов, реконструируемых из ее положений.
Вторая. К вышеназванной ступени объяснения добавляется новая, задающая специфический признак научному объяснению, – распространение построенной дедуктивной конструкции на реальный субстрат. Модель и выступает таким средством связывания идеальной, или логической, конструкции и "субстрата". Модель репрезентирует связи дедуктивного уровня объяснения. Ответ на вопрос, "как" происходит, осуществляется причинно-следственная связь, и воплощается в модели, которая тем самым всегда выступает "реальной".
Таким образом, декартовское понимание причины как логической координации проецируется на реальную координацию причин и следствий. В результате в причинном объяснении устанавливаются: а) необходимость отношения между причиной и следствием (вытекает из дедукции); б) реальность этой связи (обеспечивается моделью как субстратом дедукции). Отсюда следует возможность разного соотнесения планов реальности (и соответственно пути редукционизма). Реальная координация может задавать иерархичность между планами психического и физиологического: "органистские модели будут, например, направлены на воспроизведение нервных связей, по отношению к которым упорядочиваются поведенческие реакции и, в ограниченной области, – сознательные эпифеномены, тогда как другие модели будут направлены на поведение, рассматриваемое в целом" [Пиаже Ж., 1966, с. 166]. Или же будет устанавливаться изоморфизм между несводимыми друг другу реальностями, что возвращает к проблеме параллелизма.
Два полюса, к которым могут тяготеть психологические объяснения, – это редукционистские, сводящие сложное к более простому, а точнее психологическое к непсихологическому, и конструктивистские, остающиеся в рамках моделей поведения или деятельности. Повторим выделенные Пиаже тины объяснений как включающие оба направления.
1. Объяснение на основе идентификации, остающееся в пределах психологического и означающее сведение многообразия различных реакций – как проявлений психического – к какому-то одному и тому же принципу, "остающемуся неизменным в ходе преобразований". Здесь Пиаже привел пример психоаналитической трактовки объективации.
2. Три редукционистских типа, относящих объяснение к выходящим за рамки психологии фактам:
1) психосоциальный редукционизм, или социологическое объяснение;
2) физикалистские объяснения;
3) психофизиологический редукционизм, или объяснения, сводящие психологическое к физиологическому.
3. Три конструктивистских типа:
1) теории поведения Халла, Толмена и другие бихевиористские концепции научения, в которых координируются законы приобретения новых форм поведения;
2) психогенетический редукционизм, или генетические модели, в которых представлено развитие конструктивистских механизмов появления нового без привлечения понятия приобретаемого опыта;
3) абстрактные модели, или выявляющие в самой общей форме механизмы психологических конструкций.
Последние объяснения – седьмой тип, на основе абстрактных научных моделей – "не предполагают выбора между различными возможными субстратами". Они реализуются двумя способами.
Первый. Вместо "наивной" дедукции средствами обычного языка применяют язык более точный, формально заданный классической теорией вероятности, логики (теории групп, решеток, пропозиций и т.д.), или другое техническое заимствование. В результате объяснение становится более точным, но сохраняется отнесенность дедукции в той же области (поведения, нервных связей). К прежнему объяснению добавляются специфические отношения, описываемые выбранной системой.
Второй. При выбранной "технической дедуктивной схеме" в модели не предполагается определенный реальный субстрат, а идет речь о чем-либо общем, в чем сходны реальные модели.
Кроме большей точности объяснения седьмого типа достигают большей продуктивности, поскольку обнаруживают связи между фактами и законами, до сих пор несопоставимыми. Кроме того, они позволяют выявлять новые причинно-следственные связи.
В качестве примера последнего сегодня можно рассмотреть использование в построении модели экономического поведения такого предположения об оптимальности "стратегии" игрока, которое в целевой его ориентации было направлено на максимизацию полезности выигрываемых и проигрываемых денежных величин. Сами по себе "модели ожидаемой полезности" (МОП) используются как за пределами психологии, выступая, например, средствами описания экономического поведения [Нейман Дж., Моргенштерн О., 19701, – так и в психологии. МОП использована как основа формального представления "проспективной" теории принятия решений А. Тверски и Д. Канеманом [Корнилова Т. В., 2003]. То есть формализация как непсихологических (в частности, экономических), так и психологических теорий может включать использование функции максимизации полезности. В психологическую теорию рационального выбора на ее основе привносится предсказание конкретных стратегий принятия решений, что проверяется уже эмпирически.
Этот тип конструктивистских объяснений позволяет придавать статус закона тем проявлениям психического, за которыми стоит активность субъекта.
Ограничений в этой классификации два, и оба они характеризуются самим автором. Во-первых, это отнесенность рассмотренных типов объяснений только к экспериментальному рассуждению, т.е. за скобками остаются другие методы психологии, которые характеризуются "допричинными" типами объяснений (анализ индивидуальных случаев и т.д.). Во-вторых, ограничение причинного объяснения рамками материальных причин делает неприменимыми соответствующие модельные представления для объяснения сознания или его функциональных связей с поведением и высшей нервной деятельностью.
Вместе с тем трудно оспорить предположение, что с усложнением деятельности усложняются и структуры сознания, а также то, что и состояния сознания могут быть описаны законами, предполагающими дедуктивный вывод. Отношения, заменяющие причинные в объяснении сознания, Пиаже вводит как отношение импликации, понятой в широком смысле – связи между значениями, между обозначаемым и обозначающим[1].