Шкала социальных оценок

Общество контролирует поведение индивидов и использует для оценки этого поведения разнообразные системы критериев. Универсальной, применяемой во всяком обществе является Вперед шкала социальных оценок действий индивида:

преступление – проступок – обычное поведение – похвальное поведение – подвиг.

Преступление – это действие, нарушающее закон и подлежащее уголовной ответственности. Проступок есть негативно оцениваемый поступок, не являющийся вместе с тем преступлением. Обычное поведение – это поведение, не влекущее за собой ни позитивной, ни негативной социальной оценки. Подвиг – героический, самоотверженный поступок, предполагающий специальное поощрение или награду. Похвальное поведение – позитивный поступок, не представляющий собой, однако, подвига.

Таким образом, всякое неординарное действие является или похвальным действием, или подвигом (сверхпохвальным действием), или проступком (осуждаемым действием), или, наконец, преступлением (категорически осуждаемым действием).

В доиндустриальной обществе вместо достаточно нейтрального современного термина "проступок" использовалось понятие "грех", обычно относимое к системе религиозных верований и истолковывавшееся как нарушение религиозных предписаний, правил. И сейчас еще в повседневном языке слово "грех" продолжает употребляться для обозначения любых сколько-нибудь существенных промахов (вспомнить о грехах молодости и т.п.) и в целом ряде других, не имеющих отношения к религии смыслах (не грешно, как на грех, с грехом пополам и т.п.). Слово "грехопадение" и теперь еще обозначает не только нарушение первыми людьми, Адамом и Евой, заветов Бога, но и всякий вообще проступок, нарушающий нормы общественного поведения, моральные правила и т.п.

В качестве обозначения похвального поведения в доиндустриальной обществе использовалось слово "праведность", также относящееся к религиозной вере и истолковывавшееся как особо ревностное исполнение религиозных предписаний.

Наряду с терминами "проступок" и "похвальное поведение" можно употреблять также старые термины "грех" и "праведность". С их использованием шкала социальных оценок выглядит так:

преступление – грех – обычное поведение – праведность – подвиг.

Понятия преступления, проступка (греха), похвального поведения (праведности) и подвига имеют разное ОГЛАВЛЕНИЕ в разные исторические эпохи и в разных цивилизациях в рамках одной и той же эпохи. Универсальная же шкала, устанавливающая их взаимосвязь, остается одной и той же во всяком обществе независимо от того, относится оно к первобытной или индустриальной эпохе, принадлежит оно к коллективистической или индивидуалистической цивилизации конкретной эпохи.

Оппозиции "преступление – подвиг" и "проступок (грех) – похвальное поведение (праведность)" затрагивают не только сферы морали, права, идеологии, но и все иные области социальной жизни. Вторая из этих оппозиций в известном смысле более важна для общества, чем первая: преступники и герои, совершающие подвиги, весьма немногочисленны в сравнении с грешниками и праведниками, составляющими основную массу населения. Главной заботой общества – и прежде всего его идеологии и морали – является наказание и прославление не столько преступников и героев соответственно, сколько тех, кто пребывает в грехе (совершает проступки), и тех, кто совершает праведные поступки (похвальные действия).

Хотя противопоставление грешников и праведников имеет место во всяком обществе, понятия греха и праведности по-разному трактуются в коллективистических (закрытых) и индивидуалистических (открытых) обществах.

Шкала социальных оценок относится не только к практической, но и к теоретической сфере. В последней преступлению соответствует абсолютное заблуждение, подвигу – абсолютное знание, проступку (греху) – ересь и похвальному поведению (праведности) – ортодоксия.

Универсальная шкала оценок, касающихся теоретической деятельности, выглядит следующим образом:

абсолютное заблуждение – ересь – обычное мнение – ортодоксия – абсолютное знание.

Ересь – система идей, решительно расходящаяся с господствующими в данном обществе или в данной среде представлениями о мире, обществе или человеке, но не являющаяся вместе с тем полным заблуждением, не имеющим ничего общего с обычными мнениями. Ортодоксия – особо ревностное следование основам общепринятого учения или мировоззрения, не представляющее собой, однако, совершенного знания.

Ересь есть грех и как таковая она требует публичного порицания; ортодоксия, являющаяся праведностью, предполагает публичную похвалу. Противопоставление ереси и ортодоксии утвердилось в Средние века и до сих пор несет на себе религиозный оттенок, поскольку под ересью и сейчас иногда понимается вероучение, отклоняющееся от догматов господствующей религии, а под ортодоксией – неуклонное следование таким догматам.

При более общем понимании ереси и ортодоксии еретическими являлись, например, учение христианства в эпоху Древнего Рима, гелиоцентризм Н. Коперника и учение Д. Бруно в эпоху раннего Возрождения, развивавшаяся В. И. Лениным версия марксизма в начале XX в., волновая теория света в эпоху почти безраздельного господства корпускулярной его теории и т.п. В случае не только религиозных, по и любых иных, достаточно влиятельных и авторитарно организованных, доктрин, можно говорить о ереси и ортодоксии и, соответственно, о порицании еретиков и поощрении ортодоксов.

В Средние века существовала поговорка "С еретиками не спорят, их сжигают". Первая ее часть, говорящая о невозможности или, скорее, о нереальности спора с еретиками, в основе своей верна. Всякий спор предполагает определенную общность исходных позиций сторон, обеспечивающую начальное взаимопонимание спорящих. Кто совершенно не понимает друг друга, не способен спорить, точно так же как они не способны прийти к согласию. Еретиком является тот, кто отвергает некоторые основополагающие принципы, отказывается принять единый для данной среды базис, лежащий в основе форм ее жизни и коммуникации. С таким человеком спор действительно нереален. Трудно, например, дискутировать о деталях второго пришествия Христа с теми, кто верит в Будду; того, кто не верит во внеземные цивилизации, вряд ли удастся увлечь спором о внешнем облике инопланетян.

Л. Витгенштейн приводит пример племени, уверенного в том, что его вождь своими ритуальными танцами способен вызвать дождь. Если их убеждения так же согласованны, как и наши, мы никак не можем оспорить их, опираясь на наши представления и нашу практику. Общий вывод Витгенштейна скептичен: обратить инакомыслящего разумными доводами невозможно. Остается только крепко держаться за свои убеждения и ту практику, в рамках которой они сложились, и объявить противоречащие взгляды еретическими, безумными и т.н. На инакомыслящих можно воздействовать только твердостью собственных убеждений, убедительностью, граничащей с внушением. Если таким образом удастся все-таки повлиять на человека другой культуры, это никоим образом не будет означать, что наши убеждения по каким-то интерсубъективным основаниям предпочтительнее, чем его.