Русские земли под ордынской властью
В отличие от большинства завоеванных монголами стран, Русь сохранила самобытность государственного устройства, частичную автономию и свои правящие княжеские династии. Ханы Волжской Орды, на Руси именовавшиеся "царями", наложили на изъявивших им покорность правителей "Русского улуса" тяжелую дань ("выход") и принуждали князей принимать участие в своих походах. Малейшее непокорство с их стороны наказывалось опустошительными набегами. Эта система управления русскими землями получила обозначение "иго". В отечественных источниках (летописях и церковных сочинениях) такой термин не использовался. Первым об "иге варваров" заговорили польские хронисты Ян Длугош (1479) и Матвей Меховский (1517).
Митрополит Киевский и всея Руси Кирилл, возглавлявший Русскую церковь с 40-х гг. XIII в. и до своей кончины в 1280 г., упоминая о жестокой власти Орды, использовал слово "томимы от поган": "Не разсеял ли ны Бог по лицю всея земля? Не взяти ли быша грады наша? Не падоша ли сильнии наши князи остриемь меча? Нс поведени ли быша в плен чада наша? Не запустеша ли святыя Божия церкви? Не томими ли есмы на всяк день от безбожных и нечистых поган?". Те же мотивы звучат в "Словах" Серапиона, епископа Владимирского (1274–1275), указывавшего на "горкую... работу от иноплеменник". Так трудами митрополита Кирилла и владимирского епископа Серапиона стала формироваться идеология "ордынского плена", вполне соответствующая более позднему и заимствованному понятию "иго". Новая идеология подразумевала временное сотрудничество с пленителями Руси, чтобы потом с Божьей помощью постепенно перебороть власть "нечистых поган". В этом направлении и действовали многие князья вплоть до Ивана Калиты.
Подчинение Руси произошло почти сразу после прекращения Западного похода[1]. В 1243 г. Великий князь Владимирский Ярослав Всеволодич получил вызов в ставку Батыя. Правитель Улуса Джучи (в русских летописях именовавшийся Ордой) вернулся из Европы, обосновался в низовьях Волги и начал укреплять свою власть в завоеванных землях и строить свою столицу Сарай ал-Махруса ("Дворец Богохранимый"), более известный как Сарай-Бату.
Разгромленные русские княжества были не в состоянии бороться с монголами, и Ярослав, смирившись, отправился в Орду. Его младший сын Константин был послан в столицу Монголии Каракорум и получил там от имени отца ярлык (грамоту) на великое владимирское княжение. Тогда же Ярослав Всеволодич был признан "старейшим" князем Руси.
Ярлыки на свои княжества получили и другие князья. Им тоже пришлось ехать в Орду и в знак покорности выполнить монгольские обрядовые ритуалы. Лишь один из князей – Михаил Всеволодич Черниговский – отказался поклониться языческим святыням и был за это казнен. Его судьбу разделил и сопровождавший его боярин Федор. Произошло это 20 сентября 1246 г. Гибели князя посвящено "Сказание о убиении в орде князя Михаила Черниговского и его боярина Феодора". Слуги казненного тайно похоронили его тело, а затем перенесли в Чернигов.
Свидетелями поступка Михаила стали великий князь Ярослав и его младшие братья Святослав и Иван, тогда же вызванные в Орду. И если младшим Всеволодичам было дозволено вернуться в их уделы, то их старшему брату пришлось еще до казни Михаила ехать в далекий Каракорум, столицу Монголии. Там правил тогда ненавидевший Батыя великий хан (ха-хан) Гуюк. Он дал ставленнику своего врага ярлык на великое княжение, но при прощании мать хана Дорегене (в русских источниках Туракина-хатун), заявив, что хочет оказать честь Ярославу, дала ему есть и пить из собственных рук. Видимо, князь был отравлен, так как вскоре после этого он слег и через семь дней (30 сентября 1246 г.) умер.
Получив известие о смерти Ярослава, великокняжеский стол во Владимире занял его брат Святослав Всеволодич, а два старших сына покойного, Александр и Андрей, отправились в Каракорум испрашивать себе ярлыки. Их младший брат Михаил Хоробрит, княживший в Москве, не дожидаясь возвращения старших Ярославичей, начал войну со Святославом. Тому пришлось уйти из Владимира. Победитель сам занял великокняжеский престол, но 15 января 1248 г., как записал летописец, "Михаиле Ярославичъ московский убьенъ бысть от Литвы на Поротвt" (реке Протвt).
Тем временем Гуюк умер, а его вдова Огул-Гаймыш дала ярлык па великое княжение владимирское Андрею Ярославичу. А его старшему брату Александру было пожаловано великое княжение киевское, с сохранением за ним Новгорода.
Единственным русским князем, первоначально отказывавшимся ехать в Орду за ярлыком, был Данила Романович. Своей столицей он сделал почти неприступную крепость Холм. Но в 1245 г. Батый прислал ему краткий приказ: "Дай Галич". Князь вынужден был смириться и отправиться на поклон к хану. Именно по этому поводу летописец написал: "О, злее зла честь татарская! Данила Романович князь был великий, обладал вместе с братом Русскою землею... а теперь сидит на коленях и холопом называется... О, злая честь татарская!".
Но выказанное князем смирение было внешним. Уже тогда он начал готовиться к неизбежному, как он полагал, столкновению с Ордой. Данила Романович принялся укреплять свои города и искать союзников. Ими стали Великий князь Владимирский Андрей Ярославич, не скрывавший своих антиордынских настроений, и его брат, тверской князь Ярослав Ярославич.
Научная дискуссия
Ряд исследователей противопоставляют действия Данилы Романовича и Андрея Ярославича позиции Александра Невского, якобы побоявшегося выступить против Орды и воспользовавшегося разгромом татарами этих князей. Они либо осуждали его за это (Д. Феннел "Кризис средневековой Руси, 1989; И. Н. Данилевский "Древняя Русь глазами современников и потомков", 1999 и 2001, его же многочисленные статьи на эту тему; Я. С. Лурье "Россия Древняя и Россия Новая", 1999), либо "поддерживали", рисуя Александра Ярославича "союзником и другом" татар (Л. Н. Гумилев "От Руси до России", 1992). В последнем случае используется очень слабая, а зачастую и вымышленная аргументация.
Феннел, первым подвергший критике действия Александра Невского, прямо обвинил этого князя в предательстве братьев и соучастии в их разгроме[2]. Но его доводы убедительно оспорил А. А. Горский, отметивший, что "поход Неврюя явно был запланированной акцией хана в рамках действий против не подчиняющихся ему князей, а не реакцией на жалобу Александра"[3].
К сожалению, антиордынский союз Данилы Романовича и Андрея Ярославича привел к трагическим результатам, что было неминуемо в той ситуации. Отказавшись в 1252 г. ехать в ставку Батыя, Андрей Ярославич вызвал гнев его сына и соправителя Сартака. Тот немедленно направил на Русь карательное войско "царевича" Неврюя. В тяжелое время помощь великому князю оказал лишь младший брат Ярослав. Александр Невский не поддержал опасные действия своих братьев, отправившись к Батыю (когда туда был вызван и неподчинившийся Андрей) и выказав ему покорность.
Ордынцы Неврюя подошли к Владимиру и, переправившись через Клязьму, пошли в погоню за войском Андрея и Ярослава, отступавшим к Переяславлю-Залесскому. 24 июля, в Борисов день, произошло сражение, закончившееся разгромом русской рати. Андрею и Ярославу удалось бежать. Они попытались укрыться в Новгороде, но власти города их не приняли. После этого Андрею пришлось искать убежища в Швеции, а Ярославу – в Пскове. При штурме Переяславля была убита жена Ярослава Ярославича, а их дети попали в плен. В Орду было уведено "бещисла" людей, коней и скота.
Данила Романович не успел помочь своему зятю-союзнику. Но в том же году он начал военные действия против монголов. Ему удалось разгромить войско баскака Хуррумши (Куремсы), освободить взятый врагами Галич и часть Киевской земли.
После этой важной, но далеко не решающей победы Данила Романович начинает сложную дипломатическую игру с папой Иннокентием IV, мечтавшего таким образом присоединить Русь к католическому миру. Римский понтифик обещал галицкому князю помочь в борьбе с монголами и поднять в крестовый поход против них монархов Европы. Поверив обещаниям папы, Данила Романович в 1254 г. принял от его преемника Александра IV королевский титул и короновался. Но ни один из европейских королей не откликнулся на папский призыв и не выступил против Орды. Предоставленный сам себе Данила Романович продолжат сопротивляться неприятелю, не приняв ордынских "численников" (в 1257 г. по всей Русской земле происходила "запись в число" – перепись населения для обложения данью).
Время для сопротивления было не самое удачное – в 1258 г. на Галицко- Волынское княжество напали литовцы, разорив окрестности Луцка. Почти одновременно с ними в удел Данилы Романовича вступило огромное войско монгольского полководца Бурундая. В составе этой армии находились не только ордынские тумены, но и дружины русских князей. Бурундай прислал Даниле краткий приказ: "Иду на Литву; оже еси мирен, иди со мною". Галицкому князю пришлось смириться. Он послал с монгольским войском свои полки, поставив во главе их младшего брата Василька Романовича. После окончания похода часть захваченной в литовских землях добычи ("сайгат") была отдана Бурундаю, что четко фиксирует не союзническое, а подчиненное положение и Василька, и самого Данилы Романовичей.
На следующий год Бурундай выступил в поход на Польшу и снова предъявил галицкому князю-королю ультиматум: "Оже есте мои мирници, стретит мя; а кто не сретит мене, тый ратный мне". Впрочем, на этот раз встретившими его с дарами Васильку, сыну Данилы Льву и холмскому епископу Иоанну были заявлены и другие, более жесткие требования, в том числе снести те укрепления, которые на протяжении почти 20 лет возводились в галицких и волынских городах. Выполняя его, оказались срыты стены и башни городов Данилова, Стожеска, Львова, Кременца и Луцка. Позже волынянам пришлось "разметать" крепость и в своей столице Владимире. Уцелели укрепления княжеской резиденции Холма, жители которого не открыли ворот перед Бурундаем. Приказать им никто не мог, так как Данила Романович предусмотрительно отбыл в Венгрию. Оставив в покое непокорный город, ордынцы и присоединившиеся к ним неволей русские войска двинулись на южную Польшу.
В начале декабря 1259 г., следуя уже раз проложенным ими ранее путем, монголы переправились у Завихоста через Вислу и осадили Сандомир. Это был богатый и хорошо укрепленный город, и сопротивлялся отчаянно. Галицко-Волынская летопись сообщает, что взять его удалось только после четырехдневного непрерывного штурма. Уцелевшие защитники отступили в цитадель – детинец, как он назван в летописи. Но 2 февраля 1260 г. пал и он. По польским документам, сдаться сандомирцев уговорили Василько Романович и Лев Данилович.
К этому времени небольшие отряды монголов рассыпались по всей Малопольше, грабя и сжигая все, что попадалось им на пути. Краковский князь Болеслав Стыдливый бежал из своей столицы, укрывшись в Серадзе у троюродного племянника Лешека Черного.
Краков был взят и сожжен (уцелел Вавельский замок, который монголы не штурмовали), та же участь постигла и Люблин. Продолжая поход, войско Бурундая дошло до силезской границы, после чего, отягощенное добычей, вернулось обратно.
Походами Бурундая была отмечена зона реального влияния Орды. Венгерскому королевству и польским князьям посчастливилось остаться вне ее. Галицким князьям – их близким родственникам – по крови, а не по вере, – отстоять свою независимость не удалось.
Таким образом, во второй половине XIII в. зависимость от Орды признавали бывшие владимирские, рязанские, черниговские, киевские, галицкие, волынские, туровские земли. Новгород и Псков, не испытавшие ужасов вражеского вторжения, вынуждены были считаться с политикой великих князей владимирских – ханских улусников – и участвовать в выплате дани. Вне жесткого контроля Орды остались полоцкие, смоленские, пинские земли. Местные князья рано или поздно вынуждены были налаживать отношения с получившей шанс стать сильным государством Литвой.
Первоначально в покоренных русских княжествах власть властителей Орды представляли не только князья, просившие и принявшие ханский ярлык на право владеть своей землей, но и баскаки ("давители") – ханские наместники, контролировавшие действия княжеской администрации. Главной обязанностью и князей, и баскаков была организация бесперебойной выплаты дани. В 1257–1259 гг. по всем русским землям ордынскими "численниками" производится перепись населения и определяется точный размер выплаты дани каждым из князей.
Существовало 14 видов повинностей. Главной из них был "выход" (или "царева дань"), который обычно отправлялся в Орду в виде серебряных слитков – "саумов", весом по 155 г каждый. Общее количество вывозимых в Орду слитков драгоценного металла (лишь в качестве "царевой дани" туда ежегодно доставлялось 1300 кг серебра) вводило в заблуждение восточных авторов, именно тогда ошибочно писавших о Руси как о стране серебряных рудников. Все прежние попытки объяснить это противоречие наличием в подвергшихся нашествию княжествах запасов монетного металла в сокровищницах князей, бояр и купцов, неубедительны. Организовать систематический сбор дани на территории "Русского улуса" можно было, наладив обмен имевшейся пушнины, воска, меда, возможно, хлеба, на западноевропейское серебро, ввозимое через Новгород и Литву, где уже с XIV в. наблюдается обращение так называемых "пражских грошей" - чешских серебряных монет.
Помимо "выхода" попавшее в зависимость от Орды русское население выплачивало торговые сборы ("тамга", "мыт"), несло подводную и вестовую (ямскую) повинности, обязано было содержать ханских послов и сопровождавшие их отряды, участвовать в сборе "поминок" (подарков) для приближенных хана.
В середине XIII в. сбор дани с русских земель ханом Берке[4] был передан на откуп мусульманским купцам ("бесерменам"), стремившимся к быстрому обогащению за счет увеличения поборов с населения. Произвол бесерменов вызвал восстание в русских городах, после которого ханы передали сбор дани в руки князей, лишь в особых случаях посылая баскаков на Русь. Последним баскаком будет Чол-хан ("Щелкан Дюденевич"), действия которого в Твери в 1327 г. спровоцировали восстание. Его жестоко подавили, но сбор "выхода" со всего "Русского улуса" был передан московскому князю Ивану Калите.
После монгольского завоевания усобицы не прекратились. Из-за лучшего удела, великокняжеского ярлыка жестоко враждовали даже представители одного рода, одной семьи. Самым ярким примером тому может служить ссора двух сыновей Александра Невского – Дмитрия Переяславского и Андрея Городецкого. После смерти отца (14 ноября 1263 г.) и недолгого пребывания на великокняжеском столе братьев покойного, Ярослава и Василия Ярославичей, на него взошел Дмитрий Александрович. Но в 1281 г., после смерти хана Менгу-Тимура и воцарения Туда-Менгу, по совету своего боярина Семена Тонильевича городецкий князь отправился в Орду и, "задарив" нового хана, получил от него ярлык на великое княжение и ордынское войско нойонов Кавгадыя и Алчедая. К Андрею примкнули Федор Ростиславич Ярославский, Михаил Иванович Стародубский, Константин Борисович Ростовский. Союзникам удалось выбить Дмитрия Александровича из Владимира и Переяславля-Залесского. Он был вынужден спасаться бегством в Новгород, укрывшись сначала в Копорье, а затем у своего зятя, псковского князя Довмонта.
Не смирившись с поражением, Дмитрий Александрович обратился за помощью к Ногаю, правителю Дунайского улуса, который конфликтовал с Туда-Менгу, поддерживая его соперника Тула-Буги (Телебуги). Ногай, ставший беклярибеком[5], приказал братьям помириться, добившись от Туда-Менгу возвращении ярлыка старшему из них, Дмитрию Александровичу. Реальная сила была у Ногая, и хану пришлось смириться с таким положением дел.
Казалось бы, ситуация в русских землях нормализовалась, особенно после переворота 1287 г., когда Туда-Менгу вынудили отречься от власти, уступив престол Тула-Буге. Но вскоре у нового хана испортились отношения с Ногаем, около 1291 г. свергнувшего своего прежнего ставленника и возведшего на трон нового – Токту, одного из сыновей Менгу-Тимура.
За всеми этими переменами в Орде внимательно следил Андрей Александрович Городецкий, который, понимая, что и Токта не сможет ужиться с Ногаем, сумел заручиться его помощью. Он отправился к хану с жалобами на старшего брата, правоту которых подтвердил ростовский епископ Тарасий. По их просьбе на Русь во главе многочисленных ордынских войск выступил "царевич" Тудан (Дюдень), брат Токты. Поход 1293 г., известный по русским летописям как "Дюденева рать", привел к очередному разорению и опустошению Владимира, Суздаля, Мурома, Юрьева, Переяславля, Коломны, Москвы, Можайска, Дмитрова, Углича и других городов. Летописцы, сравнивая это ордынское вторжение с прежними большими нашествиями Батыя и Неврюя, единодушно указывали, что Дюденева рать была страшнее, так как ордынцы к этому времени уже научились выслеживать и пленять население, укрывавшееся в лесах.
Во время бегства от войск Тудана Дмитрий умер (1294), и Андрей Александрович стал великим князем. Скончается он через 10 лет после брата (1304), и его смерть ознаменует собой начало новой эпохи, главным ОГЛАВЛЕНИЕм которой явится соперничество Твери и Москвы.
Возвышение Твери было не случайным. На момент смерти Андрея Городецкого в этом городе княжил Михаил Ярославич, сделавший все для процветания Тверской земли. В 1293 г. он сумел отбиться от войска громившего Русь царевича Тудана. Тогда-то и хлынули в верхнее Поволжье беглецы из разоренных татарами мест. Княжество быстро стало многолюдным. По всей Тверской земле стали быстро расти старые и новые города и села, начало налаживаться ремесленное производство. Расцвела торговля, развитию которой способствовало наличие важнейших торговых путей: первый шел вниз по Волге в Орду; второй – вверх по Волге и далее волоками в Новгород и страны Балтии; третий – на запад, в Литву и страны Центральной Европы.
В Твери стали скапливаться огромные богатства, позволившие Михаилу Ярославичу претендовать на великое княжение владимирское. Но уже в то время в борьбу за великокняжеский ярлык помимо тверского князя вступает расположенная по соседству Москва, переданная в удел Даниле (ум. в 1303 г.), младшему сыну Александру Невского. Однако богатая Тверь поначалу легко одолела своего конкурента. Когда в 1304 г. умер великий князь Андрей Александрович, к хану просить ярлык поехали его двоюродный брат Михаил Ярославич Тверской и племянник Юрий Данилович Московский. Исход этого соперничества оказался вполне предсказуем – в соревновании даров, розданных хану и знатным татарам, победил тверской князь, получивший ярлык на великое княжение владимирское. Впрочем, временная неудача нс обескуражила правителя Московского княжества, вскоре продолжившего борьбу за возвышение своего небольшого удела.