Лекция 8. РЕЛИГИИ АВСТРАЛИИ

Религии Австралийского континента достаточно давно оказались в сфере внимания европейской науки и несмотря на трудности в сборе материала были достаточно хорошо изучены. Еще в прошлом веке такие выдающиеся исследователи первобытных религий, как Э. Б. Тайлор и Дж. Г. Фрэзер, уделили в своих трудах серьезное внимание верованиям австралийских аборигенов. Австралийцы занимают достойное место в целом ряде общих исследований, посвященных природе ранних верований. Можно назвать труды В. Шмидта, Э. Лэнга, Р. Петаццони, Ф. Гребнера. На рубеже XIX–XX вв. появляется целый ряд значительных работ, посвященных специально Австралии: в этой области работали А. В. Хауит, Б. Спенсер и Ф. Дж. Гиллен, А. ван Геннеп. Большое значение имели работы Т. Г. Штрелова. Существует также множество исследований, посвященных отдельным австралийским племенам или верованиям населения отдельного австралийского региона или даже отдельным богам австралийских пантеонов.

Коренное население Австралии составляют многочисленные племена, сохраняющие архаические формы верований. Эти племена говорят на различных языках и образуют самостоятельные этнические группы, что означает глубокие различия между ними в культурном и религиозном отношениях; в целом картина религиозной жизни племен Австралии представляется достаточно разнообразной. В то же время в системе их мировоззрения и ритуальной практики имеется существенное единство, что позволяет исследователям говорить о "панавстралийской религиозной модели"^[1].

Архаические религии Австралии располагают весьма разработанной системой мифов, лежащей в основе всей религиозной жизни племен. Ядром австралийских мифов являются, как правило, повествования, сообщающие о некотором давнем, или первоначальном, времени, в котором жили и действовали герои священной истории и происходили в высшей степени значимые, священные события. Чаще всего с этим временем связано начало существования мира и людей, а также растений, животных и всего, что составляет условия жизни человека. Само понятие первоначальности обладает важной функцией в верованиях австралийцев. Первоначальное, или исходное, мифологическое время – это источник всех установлений жизни, зарождение моделей существования и его логики. В первоначальное время устанавливается порядок вещей, формируется священный принцип, лежащий в основании всего сколько-нибудь значимого в мире аборигенов. "Все, что действительно существует, – гора, водоем, социальный институт, обычай – признается реальным, ценным и значимым, потому что оно появилось в начале и “пришло” оттуда"^[2]. "Первоначальность" сообщает также высший авторитет законам и ритуальным установлениям. То или иное положение освящено высшим авторитетом, если о нем сказано, что "так повелел Байаме" или что "так было во времена Альтьира". При этом исследователи^[3] говорят о "двух типах первоначальности" в австралийском мифе – она может быть связана либо с Эпохой Небесного Отца, либо с Эпохой сновидений (Альтьира), в которую действовали тотемистические предки.

Вера в верховное божество, к которому может быть отнесено название Небесного Отца, распространена главным образом в юго- восточной части континента. Имена этого божества у разных племен различны: в племени нарриньери его зовут Нуррундере, в племенах вотья-булук и кулин – Бундьил, камиларои называют его Байаме, а племя юин – Дарамулуном. Однако почти всегда с именем этого бога связывают эпитет "наш отец" или "отец всех нас", а иногда эти слова становятся его непосредственным именем, как Мунган-нгауа у курнаи. Этот верховный бог когда-то создал первого предка племени, он обустроил землю, чтобы сделать ее пригодной для жизни, дал людям законы, которые передаются от отца к сыну, основал ритуалы, научил охотиться и т.п., иначе говоря, этот мифологический персонаж чаще всего соединяет в себе черты демиурга и культурного героя. Завершив свои дела, он покидает землю, что означает завершение сакрального мифологического времени. После этого он становится обитателем неба (иногда в образе того или иного созвездия), откуда наблюдает за людьми и может наказывать их за несоблюдение установленных им законов. После смерти людей он встречает на небе их души.

В других районах Австралии, особенно в многочисленных племенах группы аранда (населяющих преимущественно центральные районы континента), а также у обитателей полуострова Арнемленд распространены мифы о Великих предках (тотемных предках), которые действовали в Эпоху Сновидений (на языке племени аранда она называется алчера или алчеринга). Отмечается, что в некоторых племенах рассказы об эпохе Великого Отца существуют параллельно с рассказами об Эпохе Сновидений, однако значение последних в таких случаях всегда неизмеримо выше. Небесный Отец представляется как бы божеством, завершившим свои дела, хотя и продолжающим существовать; его влияние на повседневную жизнь племени оценивается невысоко, и реального поклонения ему оказывается все меньше. Тотемные же предки, напротив, и по завершении Эпохи Сновидений продолжают присутствовать в сегодняшней реальности. Они как бы вновь и вновь актуализируют свое существование в человеческой жизни, они – ее источник и образец, и именно на эти мифологические циклы главным образом сориентирована обрядовая жизнь племени.

Тотемные предки также выполняют функции демиургов и культурных героев. Характерным для австралийского мифа является представление о том, что акт творения не был творением "из ничего", но лишь преображением, оформлением существовавшей ранее среды или материала. Даже сами тотемные предки обладали неким извечным, изначальным существованием (чаще всего под землей), от которого они пробуждаются к деятельной жизни с началом Эпохи Сновидений и в которое вновь погружаются по ее окончании. Так, по представлениям племен аранда, в начале Эпохи Сновидений тотемные предки (как сказано в мифе, "рожденные из своей собственной вечности") пробудились ото сна, в котором пребывали под землей, и вышли на ее поверхность. Земля была абсолютно плоской и пребывала в полной темноте. С пробуждением тотемных предков впервые взошло солнце. Большинство из них имело как зооморфные, так и антропоморфные черты, или же они могли превращаться из человека в животное и обратно. Они отправились странствовать по земле (большинство мифов этого цикла – довольно монотонное повествование о перемещениях этих существ из одного места в другое), совершая различные преобразования: придавали конкретный облик ландшафту, населяли землю растениями и животными. О творении же человека можно сказать, что они не столько создали, сколько завершили его, придав человеку его нынешний вид. Считается, что до появления тотемных предков на земле существовало нечто вроде человеческой "зародышевой массы", или своего рода "личинки" людей. Это были не оформившиеся младенцы, не способные двигаться и вообще не развивавшиеся (т.е. стариться и умирать они тоже не могли). "Они разрезали зародышевую человеческую массу на отдельных детей, затем разделили с помощью паутины им пальцы на руках и ногах и “открыли” им уши, глаза и рты"^[4]. Потом они научили человека делать орудия труда и охоты, добывать огонь, готовить пищу. Когда же их странствия пришли к концу, силы их истощились, и они вновь погрузились в первоначальное состояние сна. Их тела либо ушли обратно в землю, либо превратились в скаты или камни, либо стати так называемыми чурингами (чуринга – ритуальный предмет, соотнесенный с тем или иным сверхъестественным существом и наделенный, как считается, его силой).

Характерно, что многие австралийские мифы связывают окончание Эпохи Сновидений с определенными событиями, в результате которых на землю пришла смерть. Как и во многих других мифологиях, здесь присутствует молчаливая предпосылка, что смерть не присуща бытию изначально и привнесена в мир некоторыми событиями, которые в том или ином смысле являются не должными (случайность, оплошность, проступок), либо вызвана поступками враждебных людям персонажей, действующих вопреки изначальному замыслу творения. Большинство австралийских мифов считают смертность уделом только земного существования, а существование на небе (небо представляется им полным свежей воды и кристаллов кварца) должно быть равносильно бессмертию. Неизбежность смерти живых существ на земле наступает в силу того, что прерывается нормальная связь с небом, которая прежде была доступна нс только тотемическим предкам, но и людям. По верованиям западных аранда, тотемные предки имели сношения с небесным миром, взбираясь туда по высокой горе, но Небесный герой сделал так, что эта гора ушла в землю. Южные аранда рассказывают о двух гигантских деревьях казуарина, одно из которых могло служить "лестницей на небо" и для людей, но некие враждебные силы срубают это дерево, и мост на небо для людей оказывается уничтожен навсегда. Аранда рассказывают также миф о братьях Нтъикантъя, которые взбираются на небо по копью, воткнутому в землю, а потом выдергивают это копье и поднимают наверх, произнося при этом заклинание, которое обрекает людей на земле быть смертными (по версии аналогичного мифа, люди не смогли взбираться по копью на небо, потому что оно было вымазано кровью и стало от этого очень скользким). Характерно, что это прерывание связи между землей и небом означает невозможность попасть на небо также и для тотемных предков, которые, оставаясь на земле, хотя и считаются в известном смысле бессмертными, но именно в известном смысле: миф может рассказывать о смерти этих героев или даже о гибели их от рук людей, после чего иногда следует воскресение, однако чаще всего не в первоначальном виде, они продолжают свое существование в качестве чуринг или же в качестве духов, которые могут наблюдать за поведением людей, судить их и наказывать за несоблюдение установленных ими законов; кроме того, их дух воплощается в детях, рождающихся в племени. Последнее верование особенно примечательно: австралийцы верят в реинкарнацию, понимая ее так, что каждый появившийся на свет ребенок несет в себе частицу души тотемного предка, т.е. в какой-то степени он и есть этот первопредок, хотя он сам и нс подозревает этого, пока ему не откроют это в инициациях. Иначе говоря, каждый член племени ощущает не просто родственную связь, но свою идентичность с изначальным сверхъестественным существом, и эта идентичность открывается ему все более глубоко и полно по мере того, как он знакомится с мифами и обрядами племени.