Лекция 30 РАЗРЯДКА И "ТРЕТИЙ МИР"

Несмотря на разрядку, соперничество "сверхдержав" в "третьем мире", стремительно обострялось. На протяжении 1975 г. потерпели крах проамериканские режимы в Южном Вьетнаме, Камбодже и Лаосе. Попытки администрации президента СЛПА Джеральда Рудольфа Форда-младшего поддержать эти режимы завершились полным фиаско. Приход коммунистов к власти в странах Индокитая воспринимался на Западе как провал политики разрядки в отношениях с "советским блоком". Еще более негативные последствия для отношений между Востоком и Западом имело развитие ситуации в Анголе в 1975—1976 гг.

Во второй половине 1970-х гг. внимание мировой общественности было приковано к титанической борьбе между Вашингтоном и Москвой за влияние в Африке. Некоторые рассекреченные архивные материалы, а также мемуары высокопоставленных советских дипломатов свидетельствуют о том, что у Кремля нс было в наличии какого-то всеобъемлющего плана по установлению советского доминирования в Африке. Однако марксистско-ленинская идеология, которой руководствовалась советская правящая элита, подталкивала се к вмешательству в многочисленные конфликты в "третьем мире" во имя "пролетарского интернационализма". Хотя это вмешательство начиналось, как правило, на достаточно низком уровне (финансовая поддержка нромосковских партий и движений, поставки оружия, посылка советников), рано или поздно советскому руководству приходилось сталкиваться с необходимостью прямой вооруженной интервенции для спасения своих сторонников от военного разгрома и уничтожения.

В полной мере эта тенденция проявилась в Анголе в 1975—1976 гг. Еще в 1960-х гг. Москва (а также Гавана) начала оказывать поддержку местному марксистскому движению МПЛА (от порта. Movimento Popular de Libert ад do de Angola — Народное движение за освобождение Анголы), однако при этом настаивала на том, что МИЛА должно установить союзнические отношения со всеми "антиколониальными силами", которые вели борьбу против португальского колониального владычества в Анголе.

Накануне провозглашения независимости Анголы в ноябре 1975 г., там вспыхнула гражданская война между тремя основными ангольскими группировками — МПЛА, ФПЛА (от порта. Frente National de Libettagao de Angola — Национальный фронт освобождения Анголы) и УНИТА (от порт. Uniao National para a Independentia Total de Angola — Национальный союз за полную независимость Анголы). Вмешательство во внутриангольский конфликт США, ЮАР и Заира на стороне противников МПЛА запутало

ситуацию еще больше, однако советское руководство упорно отказывалось от прямой военной поддержки МПЛА, хотя его положение к осени 1975 г. стало катастрофическим: войска ФНЛА и УНИТА (а вместе с войсками УНИТА продвигался и шеститысячный юаровский корпус) вплотную подошли к Луанде. В Кремле не сомневались, что открытое советское вмешательство в гражданскую войну в Анголе станет серьезным испытанием для разрядки в целом и для советско-американских отношений в частности. Характерно, что не только в МИДе, но и в Генеральном штабе, и в КГБ были настроены против эскалации советской вовлеченности в ангольский конфликт.

У кубинского руководства, однако, не было особого желания считаться с такого рода соображениями своих советских союзников, и уже в конце сентября 1975 г. Гавана начала массированную переброску войск в Луанду на помощь МПЛА, не поставив при этом в известность Москву. Столкнувшись с реальной угрозой потери не только ангольского, но и кубинского союзника, Кремль наконец решился оказать значительную поддержку МПЛА. На это решение повлияло, безусловно, и участие в конфликте США и ЮАР.

Между концом октября 1975 г. и серединой января 1976 г. в Анголу было переброшено при советском техническом содействии до 12 тыс. кубинских солдат, снабженных всем необходимым — от легкого стрелкового оружия до боевых самолетов. Эти войска внесли решающий вклад в события в Анголе, наголову разгромив войска ФАПЛА и отбросив унитовцев и их юаровских союзников от Луанды. Однако эта победа далась Москве дорогой ценой — прежде всего ценой первого серьезного испытания для политики разрядки. И хотя Л. И. Брежнев в беседе с Г. Киссинджером в январе 1976 г. был совершенно искренен, говоря о том, что кубинское вмешательство в ангольские дела не было результатом советского диктата, его американский собеседник ему не поверил, и фундамент советско-американских отношений дал серьезную трещину.

Однако гораздо более дорогой платой за победу в Анголе стали набиравшие все большую силу в Москве настроения эйфории и вседозволенности, основанные на уверенности в том, что после Вьетнама США неспособны оказать серьезное сопротивление политике "антиимпериалистической солидарности", и отныне советское руководство может по собственному усмотрению определять характер общественно-политического развития в различных регионах Юга.

События на Африканском роге в 1977—1978 гг., безусловно, внесли свой вклад в крепнущую в Москве уверенность в глобальном "наступлении сил мира и социализма". Эти события имели свою предысторию, и здесь, как и в Анголе, не Советский Союз был инициатором конфликта, вспыхнувшего в июле 1977 г., когда лидер просоветского сомалийского режима Моххамед Саид Барре отдал приказ о вводе войск на территорию Ога- дена — провинции Эфиопии, где в тот период у власти также находился просоветский режим.

Попытки Ф. Кастро найти дипломатический выход из конфликта нс увенчались успехом, и со второй половины 1977 г. Москва и Гавана

начали отдаляться от Могадишо, сближаясь с Аддис-Абебой. На фоне усиленного снабжения Эфиопии вооружением и боевой техникой была значительно сокращена экономическая и военная помощь Сомали. Наконец, в Эфиопию было переброшено большое количество советских военных советников и боевые подразделения кубинской армии. Все это не замедлило сказаться на военной обстановке в Огадене: уже в начале 1978 г. сомалийские войска были разгромлены и выбиты с территории Эфиопии.

Недовольное позицией СССР и Кубы сомалийское руководство объявило 13 ноября 1977 г. о высылке советских военных и гражданских советников и об аннулировании советско-сомалийского Договора о дружбе и сотрудничестве. Советским военным морякам пришлось уйти и с построенной ими базы в Бербере.

Но недовольны были не только в Могадишо. В Вашингтоне рассматривали действия советской стороны в регионе не только как еще одно свидетельство склонности СССР использовать свою военную мощь для вмешательства в военные конфликты в "третьем мире", но и как прямой вызов Соединенным Штатам. Все это не могло не сказаться на общем климате советско-американских отношений вообще и на перспективах процесса разрядки в частности. В США постепенно крепли позиции тех политических деятелей (в частности, советника президента Дж. Э. Картера-мл. но национальной безопасности — Збигнева Казимежа Бжезинского), которые настаивали на необходимости противопоставить "превосходящую силу" "советскому экспансионизму".

Збигнев Казимеж Бжезинский

Еще более серьезный просчет, в результате которого разрядке 1970-х гг. был нанесен смертельный удар, Москва допустила в Афганистане. Хотя "Апрельская революция" 1978 г., в результате которой к власти в стране пришла Народно-демократическая партия Афганистана (НДПА), не была

инспирирована Москвой, а стала следствием внутриафганских процессов, в Кремле сразу восприняли этот левацкий военный путч как еще одно проявление "мирового революционного процесса".

Однако очень скоро левые экстремисты в руководстве НДПА и их друзья из ЦК КПСС были вынуждены сделать пренеприятнейшее открытие: население Афганистана, находившееся (говоря марксистским языком) на различных стадиях разложения первобытнообщинного строя, отвергло навязываемую ему советскую общественно-политическую модель. К концу 1979 г. значительная часть территории страны уже не контролировалась кабульскими "революционерами". Неудачи "национальнодемократической революции" привели к обострению давних разногласий между двумя основными фракциями НДПА — "Хальк" (возглавлявшейся Хафизуллой Амином и Нуаром Моххамедом Тараки) и "Парчам" (во главе которой стоял Бабрак Кармаль).

После совершенного X. Амином в сентябре 1979 г. переворота, в результате которого был физически уничтожен пользовавшийся симпатиями Кремля Н. М. Тараки, в Москве окончательно пришли к выводу, что "Апрельская революция" нс в состоянии справиться со стоящими перед ней проблемами. Было принято решение не только удовлетворить многочисленные просьбы афганского руководства о вводе советских войск в страну, но и убрать X. Амина, который все больше выходил из-под контроля (у советского руководства большие опасения внушали как левацкие "загибы" последнего, так и его активные контакты с поверенным в делах США в Кабуле, а также с лидерами правомусульманской оппозиции).

Складывающаяся в конце 1979 г. ситуация вокруг Афганистана вызывала у советских руководителей (и здесь можно провести определенные параллели с ситуацией вокруг Анголы и Эфиопии во второй половине 1970-х гг.) противоречивые чувства. С одной стороны, они испытывачи — не без серьезных на то оснований — тревогу относительно возможности потери очередного союзника в "третьем мире" (в связи с этим следует подчеркнуть, что в Москве, разумеется, не забыли о своих неудачах в Индонезии в 1965 г., Египте в 1972 г. и Чили в 1973 г.). С другой стороны, события в Анголе и на Африканском роге, казалось, свидетельствовали о том, что решительное использование военной силы позволит добиться быстрого перелома ситуации в свою пользу, поставив США и их союзников перед свершившимся фактом.

Действительно, на первых порах события в Афганистане развивались, казалось, по "африканскому" сценарию: войска 40-й армии и спецподразделения КГБ СССР, быстро сломив оказанное им сопротивление, захватили к середине января 1980 г. основные политические и экономические объекты в стране. Однако уже во второй половине года советский "ограниченный контингент" увяз в бесконечной и бесперспективной партизанской войне, победить в которой у советских войск не было никакой надежды. Да и на международной арене Москва столкнулась с практически единодушным осуждением ее действий в Афганистане.

Не приходится сомневаться в том, что в Москве явно не просчитали возможную реакцию международного сообщества вообще и Соединенных Штатов в частности на ввод советских войск в Афганистан.

"Горячая линия" в действии

В своем ответе на обращение президента Дж. Э. Картера-мл. по линии прямой связи по вопросу об Афганистане Генеральный Секретарь 11.К КПСС Л. И. Брежнев, в частности, отметил: "Я не считаю, что работа, но созданию более стабильных и продуктивных отношений между СССР и США может оказаться напрасной, если, конечно, этого не хочет сама американская сторона. Мы этого не хотим... По нашему убеждению, то, как складываются отношения между СССР и США. — это дело взаимное. Мы считаем, что они не должны подвергаться колебаниям под воздействием каких-то привходящих факторов или событий. Несмотря на расхождения в ряде вопросов мировой и европейской политики... Советский Союз — сторонник того, чтобы вести дела в духе тех договоренностей и документов, которые были приняты нашими странами в интересах мира, равноправного сотрудничества и международной безопасности"^[1].

В данном случае, однако, в Вашингтоне не сочли возможным рассматривать Афганистан как всего лишь "привходящий фактор". Увязывая события в этой стране с действиями Москвы в районе Африканского рога, многие высокопоставленные сотрудники администрации были склонны верить в то, что СССР создает некую направленную против США "дугу нестабильности", которая якобы тянется от Эфиопии через Южный Йемен в Афганистан и служит составной частью глобальных советских замыслов по подрыву американского влияния на Ближнем и Среднем Востоке.

Отсюда — чрезвычайно эмоциональная реакция и американского руководства, и американской общественности на ввод советских войск в Афганистан. В своем телевизионном выступлении 4 января 1980 г. Дж. Э. Картер-мл. сообщил о своем решении обратиться к Сенату США с просьбой отложить дальнейшее рассмотрение ОСВ-2; отложить открытие американских и советских консульств; заморозить культурные и экономические обмены; ввести серьезные ограничения на взаимную торговлю и, в частности, зерновое эмбарго. Кроме того, он заявил, что США вместе с другими странами предоставят военную и экономическую помощь Пакистану. На протяжении первых месяцев 1980 г. администрация Дж. Э. Картера-мл. предпринимала и другие действия, направленные на нейтрализацию "советской угрозы": расширение военного сотрудничества с Пекином, наращивание военной мощи США и их союзников, провозглашение так называемой доктрины Картера, согласно которой любая попытка "внешних сил" установить контроль над Персидским заливом встретит решительный (в том числе и военный) отпор со стороны Соединенных Штатов.

Эта "сверхреакция" картеровской администрации на действия Советского Союза в отношении государства, которое никогда не входило в сферу "жизненных интересов" США, была воспринята в Москве как еще одно свидетельство того, что верх в Вашингтоне берут противники разрядки, а Афганистан стал всего лишь удобным для них предлогом.

Одним из свидетельств обострения соперничества Москвы и Вашингтона на Юге стал впечатляющий рост экспорта советских и американских вооружений в развивающиеся страны на протяжении 1970-х гг. Так, например, если в 1970 г. объем продаж американского оружия "третьему миру" не превышал 2 млрд долл., то в 1980 г. он превысил 16 млрд долл. Не менее впечатляюще выглядел и рост экспорта советских вооружений: с 1 млрд долл, в 1970 г. до 14,9 млрд долл, в 1980 г. Именно в 1970-е гг. Советский Союз превратился во второго (после США) экспортера вооружений в развивающиеся страны: так, например, в 1973—1977 гг. Соединенные Штаты продали этим странам вооружений на сумму в 21,6 млрд долл., а СССР на 16,5 млрд долл.

Нужно сказать, что уже тогда многие политики выражали озабоченность, но поводу оружейного бизнеса, усматривая в последнем дестабилизирующий фактор в международных отношениях. Всего в 1977—1978 гг. прошло четыре раунда советско-американских переговоров об ограничении экспорта вооружений, в ходе которых сторонам удалось значительно сблизить свои позиции, в частности, по проблеме выработки критериев ограничений оружейного экспорта.

Однако последний, четвертый раунд переговоров, проходивший в Мексике, был фактически сорван после того как американская сторона заявила, что она отказывается рассматривать советские предложения об офаничении поставок оружия па Ближний и Дальний Восток, настаивая в то же время на обсуждении ситуации в Африке южнее Сахары. И хотя в советско-американском коммюнике, принятом Л. И. Брежневым и Дж. Э. Картером-мл. 18 июня 1979 г., в день подписания ОСВ-2, говорилось, что советские и американские дипломаты незамедлительно встретятся для обсуждения вопросов, касающихся следующего раунда переговоров по ограничению продажи и поставок обычных вооружений, — ситуация на этих переговорах уже не могла измениться: советско-американский диалог, но экспорту вооружений (как и многое другое) агонизировал вместе с разрядкой.